– Ты слышала царицу, – говорит он Полли, махнув рукой наложнице. – Твое присутствие бестактно. Уходи. Полли не нужно повторять дважды. Она поворачивается и спешно покидает библиотеку, не задержавшись даже для того, чтобы оставить кувшин с вином. Теперь, избавившись от Полли, Малина смотрит на меня. Она удостаивает меня таким холодным взглядом, что он мог бы посостязаться с нашими зимами. А это о чем-то говорит, потому что однажды случилась метель, которая длилась двадцать семь дней. – Не стоит оставлять свою блестящую игрушку во время военных собраний, супруг, – уничтожая меня взглядом, говорит царица Малина. Я поджимаю губы, заставляя себя молчать. Она вновь поворачивается к супругу, не обращая внимания на остальных мужчин в комнате. – Могу я с тобой поговорить? В его взгляде мелькает раздражение, но она явно не собирается уходить без разговора. – Прошу меня извинить, – говорит Мидас мужчинам, после чего поворачивается и выходит из комнаты, а царица следует за ним. Король Фульк хлопает Мидаса по спине, когда тот проходит мимо него. – Ох уж эти женщины, да, Мидас? – говорит он, снисходительно хохотнув. Царица стискивает юбку платья, но хранит молчание, и супруги выходят из комнаты, чтобы поговорить в коридоре. А вот и мой шанс. Не собираюсь я здесь торчать и давать Фульку шанс надо мной издеваться. Я тихонько поворачиваюсь и быстро выхожу из комнаты, проскальзываю через арку и несусь по темному коридору. – Куда она пошла? Недовольно брошенные Фульком слова лишь вынуждают меня ускорить шаг. Однако я круглая дура, потому что, спеша убраться из библиотеки, направилась к ближайшей арке, а это значит, что путь мой ведет в атриум, а не в личные покои. Что ж, могу спрятаться там, пока не вернется Мидас или не уйдет Фульк. Оказавшись в атриуме, я с успокоением вздыхаю, проходя через арку, навстречу решеткам моего заключения в большом тусклом пространстве. Бегло поглядев наверх, вижу, что сегодня потолок купола полностью покрыт снегом – как я и предугадывала, – отчего кажется, будто зал стал еще меньше. Все окна придавлены леденящим сумрачным светом, от которого не проходят спазмы в животе. Я надеялась хотя бы краешком глаза увидеть небо, вот только не повезло. Светлая сторона? По крайней мере, кровать, которой Мидас пользовался прошлой ночью, уже давно убрана. На одну вещь, способную испортить мне настроение, меньше. Я провожу пальцами по позолоченным вьющимся стеблям плюща, поднимающимся вдоль стеклянных стен, мои ноги в туфлях ступают по блестящему полу. Повсюду выставлены растения и статуи из чистого золота. Это убедительная груда богатства, собранная в одном месте. Золото во дворце повсюду, но по какой-то причине в этом зале его присутствие кажется непристойным. Может быть, все дело в загроможденных снегом окнах, из-за которых они кажутся уязвимыми перед безотрадным внешним миром. Или, может, дело просто в том, что даже растения не остались нетронутыми. Если Мидас, оглядевшись, видит богатство, то я вижу кладбище. Я бреду в другой конец клетки к груде подушек и одеял, лежащих на полу. С такими высокими потолками и огромной комнатой здесь студено. Даже при наличии двух огромных каминов, занимающих оба конца комнаты, тепла тут не хватает. Я пинаю пару подушек, а затем сажусь, беру одно одеяло и накрываю им колени. С тем же успехом я могла бы… Дверь в передней части комнаты внезапно распахивается, и я подскакиваю на месте. – И ты решила, что разговор настолько важен, что тебе пришлось прервать мою встречу, Малина? На долю секунды я замираю, поняв, что царь с царицей пришли поговорить сюда. – Твою встречу? – огрызается Малина. – Тиндалл, как ты посмел начать атаку на Четвертое королевство, не предупредив меня? О Боги. Если они меня застукают… По телу пробегает дрожь, и холод тут ни при чем. Мне нужно сию же секунду отсюда выбираться. Глава 7 Царь и царица проходят в атриум, их шаги отдаются эхом, как щелчки хлыста. Мне ни за что не пробежать в дверях так, чтобы они меня не заметили. Царская чета подходит ближе, а спрятаться мне помогает всего лишь пара растений в горшках. Во всяком случае я не выделяюсь на фоне обстановки. Вот вам светлая сторона. Сползая вниз, я ложусь на живот и накрываюсь одеялом, изо всех сил стараясь быть неприметной, и замираю. – Я не стану перед тобой отчитываться, Малина. Я – царь и правлю так, как посчитаю нужным. – Ты намеренно не посвятил меня в свои планы. Ты говорил, что армия переходит к тактике нападения, – зло бросает она. – Так и есть, – равнодушно отвечает Мидас. Я слышу, как она фыркает. – Если наше царство собирается воевать, то следовало обсудить свои планы со мной. Хайбелл – мое царство, Тиндалл. Кольеры правили им на протяжении многих веков, – запальчиво огрызается она в ответ. Я приподнимаю брови, удивившись ее отваге. – И все же ты первое дитя в роду Кольеров, которому не досталось магической силы, – парирует Мидас. Его уверенный баритон разносится эхом по залу. – Силы у тебя так и не проявились, а твоя семья исчерпала казну до последней монеты. Эта земля разорилась еще до моего появления. Если бы не я, ты так бы и осталась принцессой-оборванкой с кучей долгов и без всяких перспектив. Так что не пытайся бахвалиться тем, что Хайбелл твой. Ты потеряла его в ту же секунду, как я подошел к вашим воротам. Сердце гулко стучит в груди. Это… очень личный разговор. Не предназначенный для моих ушей. Если бы Малина узнала, что я подслушиваю, то непременно бы мне их отрезала. Мне не стоит, но я не могу удержаться и осторожно просовываю палец и приподнимаю одеяло возле глаз, чтобы подсмотреть. Через небольшую щель вижу царя и царицу примерно футах в десяти от меня. Они стоят бок о бок, лица пышут злостью, а глаза – холодной ненавистью. Ни для кого не секрет, что царица не обладает силой, но еще никогда ей не бросали это в лицо. А может, тут нет ничего странного. Может, вдали от чужих глаз для них это привычное дело. – Это тут ни при чем, – шипит ему в лицо царица Малина. – Дело в том, что ты нарушаешь мирный договор, который шесть королевств соблюдали веками! И сделал это, даже не обсудив со мной! – Я прекрасно осознаю свои действия, – холодно отвечает он ей. – Да и тебе не мешало бы помнить свои обязанности, жена. Она прищуривает ледяные голубые глаза. – Что? Я должна сидеть в покоях со своими фрейлинами, вязать и гулять по ледяному саду? – издав мрачный смешок, Малина качает головой. – Я не одна из твоих наложниц, Тиндалл. – Нет, ты точно не одна из моих наложниц, – говорит он, бросив на нее презрительный взгляд. На ее бледных щеках появляется гневный румянец, и царица вновь сжимает руками юбки. – И кто виноват в том, что ты больше не приходишь в мою постель? Я умираю от стыда, уши почти горят. Мне казалось, что их беседа носит слишком личный характер. Все только что стало гораздо хуже. Мидас пренебрежительно усмехается. – Ты бесплодна, – отвечает он ей, и я замечаю, как она запрокидывает голову назад, словно царь нанес ей пощечину. – Я предпочел бы не тратить время впустую. А это именно так, – говорит он, показывая на нее и на себя, – напрасно потраченное время. А теперь, если ты покончила со своими типичными женскими капризами, у меня много других забот. Он начинает удаляться, но не успевает сделать и трех шагов, как его останавливает ее голос: – Тиндалл, мне известна правда. Я с любопытством вожу между ними глазами и задаюсь вопросом, про какую правду говорит царица. Время идет. Когда Мидас поворачивается к супруге лицом, его плечи напряжены, как камень. В его карих глазах столько злости, что даже царица отступает назад. Похоже, она не рассчитала силы. Я просто не знаю, какие карты у нее на руках. – На твоем месте я бы очень, крайне осторожно подбирал выражения, – с затаенной жестокостью говорит ей Мидас. Без всякого сомнения, это угроза. Безжалостности в его тоне хватает, чтобы волосы у меня на затылке встали дыбом. Малина смотрит на него, а я застываю столбом, даже не позволяя себе моргнуть. – Возвращайся в свои покои, – холодно довершает он. Царице с трудом удается сглотнуть ком в горле, но, несмотря на дрожь в руках, которые Малина прячет в юбках, она гордо поднимает голову и выходит из зала, хлопнув напоследок дверью. Она не увядающий цветок, этого у нее не отнять. А вот мне страшно даже дышать в тишине, да и сердце стучит в груди как барабан. Я выжидаю несколько заветных секунд, надув щеки, чтобы задержать дыхание. Мидас вздыхает и поправляет золотую тунику, одернув ее, после чего приглаживает рукой волосы, чтобы не выбивалась ни одна прядь. Спустя мгновение он поворачивается к выходу и уходит с глаз моих. Только услышав, как за ним закрывается дверь и стихают шаги, я делаю выдох. Я скидываю одеяло и сажусь, понимая, что нужно незамеченной прокрасться мимо библиотеки и добраться до спальни до того, как Мидас возвратится к советникам. Если он зайдет ко мне и не найдет в своей комнате, то поймет, что я подслушала его разговор с царицей, а это… наверное, меня не приведет ни к чему хорошему. Встав, я вылетаю из атриума, бегу по своему личному коридору, а затем останавливаюсь прямо перед аркой в дальнем углу библиотеки. Слышу, как бормочут советники, как громко чавкает король Фульк, дыша через рот. Жует, дышит, жует, дышит. Омерзительно. Смело заглянув за дверь, вижу, что, по счастью, все сидят лицом к столу, никому нет дела до моей клетки, а Мидас не успел вернуться. Солнце уже начинает садиться, забирая с собой тусклый серый свет, но мужчины не скоро закончат собрание. Советники точно будут трудиться всю ночь напролет, как и в предыдущие дни, но я не хочу торчать тут с ними.