Он снял наушники и включил динамик радиостанции. Комнату заполнил шипящий и прерывистый голос капитана Миллера: – …мы… атакова… из засады. Трое наших бой… убиты, – голос Миллера оборвался. – В чём дело, Ким? – воскликнул Ковач. – Сигнал еле пробивается, – растерянно ответил радист. – Я ничего не могу сделать. Через несколько секунд белый шум снова прервался обрывками фраз. – …Давидиан… объявили… войну. Услышав последнюю фразу, Ковач резко повернулся к окну. Сержант Акопян что-то оживлённо обсуждал с торговцем и парой его людей. Тем временем остальные давидианцы беззаботно расхаживали неподалёку с автоматами за спинами, присматриваясь к приготовленным для них товарам. По правилам торгового аванпоста, при заходе на его территорию гостям разрешалось оставить при себе личное стрелковое оружие при условии, что оно будет носиться исключительно за спиной и поставлено на предохранитель. Это правило ввели, с одной стороны, для соблюдения мер безопасности, а с другой, чтобы у гостей оставалась возможность защитить себя в случае нападения риперов. Ковач процедил сквозь зубы: – Мать вашу, это же чёртов троянский конь. Ким, хватай оружие и занимай позицию у окна. Живо! Ковач забежал в соседнюю комнату, где отсыпались трое ночных караульных. Без лишнего шума он разбудил их и, даже не дав одеться, чуть ли не пинками отправил к окнам в одних трусах. – Всем укрыться здесь и ждать моего сигнала. Капрал Ким за старшего. Если хоть один фанатик потянется за оружием, приказываю стрелять на поражение. Бойцы неуверенно кивнули. Ковач выскочил из комнаты и рванул вниз по лестнице. Спустившись на первый этаж, он ненадолго остановился, чтобы восстановить дыхание и не выдать себя излишним волнением. Достав из кобуры пистолет и зацепив затвор о брючный ремень, он резко дёрнул вниз, взводя курок и досылая патрон в патронник. Проверив наличие патрона в стволе, он деактивировал курок, чтобы не допустить случайного выстрела, и вернул пистолет обратно в кобуру. Выйдя из поместья через главный вход, Ковач спокойным шагом направился в сторону Акопяна. Тот продолжал оживлённо болтать с давидианцами. Увидев приближающегося коменданта, торговец сказал что-то Акопяну и тот обернулся: – О, лейтенант. Я думал, вы отдыхаете. Мы уже почти… Не дав тому договорить, Ковач резко оттолкнул сержанта правой культёй и, выхватив левой рукой пистолет, наставил его на торговца. – Гарнизон к бою! – крикнул Ковач во всё горло. – Фанатиков на прицел. Мгновение спустя в окнах второго этажа поместья появился капрал Ким и трое караульных в одном нижнем белье. Как и приказал Ковач, они наставили оружие на давидианцев. К ним присоединились часовые на вышках. Ковач добавил: – Если кто-нибудь попытается сбежать или схватиться за оружие, приказываю стрелять на поражение. Ковач шагнул назад, уходя с линии огня и увлекая за собой Акопяна. Отойдя на пару метров, он бросил торговцу: – Прикажи своим поднять руки и встать в шеренгу рядом с тобой. Тот никак не отреагировал. Лишь продолжал крутить головой, примечая каждого из бойцов «Рубежа», наставивших оружие на его людей. – Сэр, а что происходит? – испуганно спросил Акопян. – Несколько минут назад давидианцы расстреляли наш патруль. Как я понял, это равносильно объявлению войны. И я считаю, что этот так называемый «караван» не что иное, как троянский конь, отправленный на захват нашего аванпоста. Как и всегда после чипсов, цвета казались ярче, а звуки громче. Ковач смотрел в лицо торговому представителю, стараясь «читать» эмоции. Торговец напрягся, сжал зубы, хотя и пытался сохранить непробиваемое выражение лица. Капельки пота, выступившие на лбу фанатика, засверкали всеми цветами радуги; в лучах солнца они напомнили Ковачу россыпь мелких бриллиантов. – Лейтенант, – неуверенно произнёс давидианец, стараясь при этом демонстрировать полное бесстрашие, – мне ничего не известно ни о каком нападении. Мы всего лишь торговый… Прогремел выстрел. Следом ещё один откуда-то сверху и ещё несколько с разных сторон. Двое давидианцев рухнули, остальные же, схватившись за оружие, бросились врассыпную, паля в разные стороны. В следующее мгновение Ковач, схватив Акопяна, повалился вместе с ним и начал отползать в сторону. Он не глядя жал на спуск, стреляя из пистолета наугад. Раскатистая канонада, заглушавшая любой человеческий крик, не прекращалась секунд десять, после чего резко стихла, уступив место воплям раненых. – «Рубеж», все целы? – крикнул Ковач, не поднимаясь с земли. – Да, сэр, все живы, – ответил капрал Ким. – Гарисона задело, но ничего серьёзного, мы его перевязываем. – Держать их на прицеле. Проверить тела и оказать помощь раненым. Ковач посмотрел на свой пистолет. Магазин был пуст – затвор застыл в заднем положении. За прошедшее время лейтенант научился перезаряжать оружие одной рукой, причем делал это достаточно резво. Большой палец надавил кнопку сброса, пустой магазин выскользнул из рукоятки и упал на землю. Зажав пистолет подмышкой правой руки, Ковач извлёк из поясного подсумка запасной магазин, вставил в рукоятку. Взял пистолет левой рукой и сбросил затворную задержку, вернув затвор в исходное положение и дослав патрон в патронник. На всё ушло не более десяти секунд. За время тренировок он отточил процесс перезарядки до автоматизма и обычно делал это в два раза быстрее, но стресс и съеденные несколько минут назад «чипсы» давали о себе знать. Убедившись, что пистолет заряжен, Ковач медленно поднялся на ноги и не торопясь оглядел поле боя. В нескольких метрах от него в луже собственной крови лежал торговец. Судя по всему, он даже не успел достать оружие. Пуля, выпущенная одним из часовых на вышке, пробила ему затылок, разворотив на выходе пол-лица. Чуть дальше валялось девять окровавленных, прошитых пулями тел. Трое всё ещё дёргались и вопили от боли. Один из часовых крикнул: – Лейтенант, отряд фанатиков приближается, они растягиваются в стрелковую цепь. – Чёрт, я забыл про остальной эскорт. Сколько их там? – Около двадцати и примерно столько же всадников только что показались со стороны леса и движутся в нашу сторону. – Приготовиться к отражению атаки. Ким, срочно вызывай подкрепление. Остальным распределиться по периметру, стрелять только в ответ… Твою ж мать, – процедил он себе под нос. – Теперь уж точно война. Часть I Враг Глава 1. Денис Савин Командор Савин застыл перед рабочим столом, склонившись над картой долины Фьярвик. На изрядно потрёпанном временем куске бумаги за последний год появилось множество линий и маркеров, отмечающих месторасположение жилых поселений, потенциальных или уже зачищенных объектов для мародёрства, пограничных аванпостов и границ общин. На этой карте было всё. Для удобства управления и защиты от инфицированных Савин разделил территорию общины «Рубеж» на две зоны безопасности – Зелёную и Жёлтую. К Зелёной относилось плато Дрейко с расположенной на нём столицей, а также небольшой фермерский сектор у подножия, где земля была более плодородной, чем на самом плато, и больше подходила для земледелия и животноводства. Фермерские угодья окружала цепь оборонительных аванпостов, наблюдательных вышек, а также защитных сооружений из карбоновой сетки и колючей проволоки. Ничуть не хуже охранялась и единственная дорога, поднимавшаяся из долины на плато. Помимо нескольких скрытых пунктов наблюдения по обочинам, непосредственно перед въездом в город высилась трёхметровая деревянная изгородь. Протянувшись от обрыва слева до многометрового скалистого отвеса справа, она полностью перегораживала верхний участок дороги. Единственным проходом служили ворота, закрывавшиеся на ночь. На карте командора это сооружение именовалось Адриановой стеной в честь одноимённого защитного укрепления, возведённого римлянами в северной Англии в начале первого тысячелетия нашей эры. В случае вражеского прорыва вверх по горному серпантину стена должна была стать последним рубежом обороны для жителей общины. В пределах Зелёной зоны цивилы могли перемещаться абсолютно свободно и чувствовать себя в полной безопасности, а бойцам гвардии разрешалось ходить без личного стрелкового оружия. Здесь не стоило опасаться нападения риперов или других хищников, которых после блэкаута развелось немало. Остальная территория «Рубежа», расположенная непосредственно в долине, обозначалась на карте как Жёлтая зона. Всю эту область старались периодически зачищать от инфицированных. Не давали им собираться в крупные стаи, представлявшие значительную опасность даже для гвардейских патрулей и мародёрных групп. Свободно перемещаться в этой зоне разрешалось лишь подразделениям гвардии, а рабочим бригадам цивилов в обязательном порядке требовался вооружённый эскорт. Границы Жёлтой зоны и, соответственно, территории общины «Рубеж» проходили примерно в десяти километрах от столицы. Всё, что располагалось дальше за редкой цепью пограничных аванпостов и наблюдательных пунктов, именовалось Красной зоной. Это была абсолютно дикая территория, зачистка которой либо не проводилась вовсе, либо носила исключительно локальный характер, например во время мародёрного рейда на один из удалённых объектов. В этой никем не контролируемой местности инфицированные беспрепятственно сбивались в стаи численностью до нескольких десятков особей. Исходя из этого, в дальние рейды приходилось отправлять отряды соответствующей численности, состоящие в основном из ветеранов. Около часа назад командору доложили о боестолкновениях в посёлке Квейрис, а вскоре и у аванпоста «Гермес». В тот момент Савин находился довольно далеко от Фронтеры – проводил плановую проверку пограничных наблюдательных пунктов. Приходилось действовать быстро. Поручив своему заместителю майору Куперу закончить проверку и подготовить пограничные укрепления к обороне, Савин запрыгнул в седло и галопом умчался в штаб гвардии. В подобной ситуации первым делом стоило выйти на связь с давидианцами и разобраться в происходящем, но в нынешних условиях это не представлялось возможным. Расстояние между центрами общин составляло без малого сто километров, что не позволяло наладить прямую радиосвязь. До этого передачу любой информации приходилось проводить в два этапа, используя аванпост «Гермес» в качестве промежуточного звена. Радист аванпоста принимал сообщение и дословно передавал его дальше. Не самый удобный способ общения, да и качество связи оставляло желать лучшего, но это было куда быстрее, чем отправлять вестового с дипломатической почтой. Однако в тот момент даже такую связь задействовать не получалось. Бой у «Гермеса» всё ещё продолжался, и пока Ковач командовал обороной, его старший радист капрал Мао безостановочно продолжал вызывать подкрепления, координируя их действия, чтобы не дать противнику сомкнуть кольцо окружения вокруг аванпоста. Раздался стук в дверь. Савин дал разрешение войти, и спустя мгновение в кабинет вбежала пухлая фигурка его помощника. Капрал Викерс, тяжело дыша и буквально обливаясь потом, подлетел к командору. – Новое сообщение от связистов, сэр, – сказал он, протягивая исписанный лист бумаги. На фоне подтянутого и крепко сложенного командора невысокий, но довольно упитанный молодой человек с покрасневшим от бега лицом выглядел слегка комично. Савин взял донесение, в некоторых местах бумага успела изрядно пропитаться потом. – Подожди снаружи. Без доклада никого не впускать. – Есть, сэр, – как всегда чётко, задрав подбородок, ответил Викерс и выскочил в коридор. В донесении было два сообщения. Первое от командира мобильной группы Дельта капитана Миллера, второе – от коменданта торгового поста «Гермес» лейтенанта Ковача. Миллер сообщал, что в ходе боя сержант Калашников получил ранение средней тяжести, угрозы жизни нет, трое его бойцов погибли на месте. Полчаса назад за ними прибыл транспорт для перевозки тел, и вскоре они будут доставлены в столицу. В донесении Ковача сообщалось, что к «Гермесу» подошло подкрепление с ближайшего пограничного аванпоста и совместными усилиями им удалось не допустить окружения и отбить атаку давидианцев. Среди защитников потерь нет, четверо легко ранены. Давидианцы в общей сложности потеряли около десяти человек убитыми, трое раненых захвачены в плен. По радиосвязи со стороны противника доносятся оскорбления, проклятья и угрозы, конструктивного диалога выстроить не получается. Савин закончил читать. Медленно и с явным усилием он смял листок так, словно держал в руке не бумагу, а кусок листового железа. Сделав пару глубоких вдохов, он плавно опустился в кресло и тяжело выдохнул. Глубоко внутри что-то разгоралось. Нечто дикое и неудержимое, что он тем не менее по-прежнему старался скрыть за привычной маской уверенного в себе человека. В этот миг его одолевало вовсе не отчаяние и уж точно не страх. Пожалуй, это была ярость, дикая ярость от осознания того, что всё вновь идёт не по плану. Несколько ударов сердца спустя странное чувство переросло в непреодолимое желание проломить кому-нибудь череп или хотя бы свернуть шею. Ничего нового, в прошлой жизни он не раз совершал подобное и вовсе не гордился этим, но и не сожалел. Он просто делал то, что указывал ему Давид. Размышления прервал монотонный безэмоциональный голос, раздавшийся позади: – Всё настолько плохо? – как всегда по-русски спросил Давид. «Да, чёрт возьми, всё охренительно плохо!» – хотел выкрикнуть Савин, но сдержался. Они уже не первый год воплощали в жизнь план Давида. И пускай всё шло не идеально, особенно после блэкаута, в целом им удавалось придерживаться заданного курса. Но сегодня произошло то, чего они оба опасались больше всего. – Бывало и лучше, – процедил Савин. Для общения они всегда использовали только русский язык. В общине им почти никто не владел, и это минимизировало шанс, что кто-то сможет их подслушать. На миг Савину показалось, что ответ прозвучал слишком грубо и Давид может на это обидеться. Тут же захотелось что-то добавить, слегка смягчить фразу. Однако он всё же решил промолчать. Савин уже давно перестал воспринимать Давида как нечто искусственное, из-за чего время от времени приходилось напоминать самому себе, что тот вовсе не человек и никаких эмоций не может испытывать в принципе. – Можно взглянуть? – спросил Давид, явно подразумевая листок с донесением.