— Меня прихватили сюда для того, чтобы дядюшка мог за мной присматривать. Хочет быть уверенным, что я не замышляю измены. — А ты, случаем, ее не замышляешь? — Конечно замышляю, — ухмыльнулся он. — А ты, если что, присоединишься ко мне? Не забывай, ты у меня в долгу. — Хочешь, чтобы я поработал для тебя мечом? — спросил я. — Да. — Этельвольд говорил серьезно. — Ну что же, ты да я — против всего Уэссекса. А кто еще будет сражаться на нашей стороне? Он нахмурился, размышляя, но не назвал ни одного имени. Этельвольд молча уставился на крышку стола, и мне стало его жалко. Этот парень всегда мне нравился, но никто и никогда бы ему не доверился, потому что он был слишком беспечным и несерьезным. «Альфред правильно его оценил, — подумал я. — Дай Этельвольду волю — и он будет пить и распутничать до изнеможения». — Мне следовало бы пойти и присоединиться к Гутруму, — сказал он. — Почему же ты этого не делаешь? Он поднял на меня глаза, но не ответил. Наверняка в душе Этельвольд догадывался: Гутрум радушно его примет, будет всячески ублажать, использует, а потом рано или поздно убьет. С другой стороны, может быть, такая перспектива была лучше его нынешней жизни. Этельвольд пожал плечами и откинулся назад, отбросив волосы с лица. Он был удивительно красивым юношей, и это не способствовало тому, чтобы прилежно заниматься делами: девушек тянуло к нему, как священников к золоту. Слегка заплетающимся языком Этельвольд проговорил: — Вульфер думает, что Гутрум убьет нас всех. — Возможно, так оно и будет, — ответил я. — А если мой дядя умрет, — продолжал он, даже не думая понизить голос, хотя в таверне было полно народу, — его сын еще слишком мал, чтобы стать королем. — Верно. — Вот тогда и придет мой черед! — ухмыльнулся он. — Или твой черед придет с помощью Гутрума, — сказал я. — Так пей, дружище, — проговорил он. — Потому что мы все в одной и той же выгребной яме. Этельвольд улыбнулся мне — ему никак нельзя было отказать в обаянии. — Интересно, если ты не будешь за меня сражаться, то как же ты собираешься вернуть долг? — А что бы ты хотел получить в уплату? — Как насчет того, чтобы убить аббата Хевальда? Очень жестоко? И медленно? — Я мог бы это сделать, — ответил я. Хевальд, аббат в Винбурнане, был печально известен жестоким отношением к мальчикам, которых учил читать. — Хотя, с другой стороны, — продолжал Этельвольд, — мне хотелось бы самому прикончить костлявого ублюдка, поэтому не делай этого для меня. Лучше я придумаю что-нибудь другое, чтобы досадить дядюшке. Ты ведь тоже его не любишь? — Не люблю. — Тогда мы состряпаем какую-нибудь каверзу. О господи, — вдруг всполошился Этельвольд, потому что снаружи внезапно послышался громкий голос Вульфера. — Он на меня очень зол! — За что? — Да одна из молочниц забеременела. Думаю, Вульфер сам хотел это с ней сделать, но я поспел первым. — Этельвольд допил свой эль и заявил: — Пойду-ка я в «Три колокола». Пойдешь со мной? — Мне надо поговорить с Вульфером. Юноша покинул таверну через заднюю дверь, в то время как олдермен, пригнувшись, вошел в переднюю. Вульфера сопровождала дюжина громил. Завидев меня, он зашагал навстречу. — Там освящают церковь епископа, — проворчал он. — Целый день, час за часом, вот проклятье! Сплошные песнопения да молитвы, долгие часы молитв — и все только для того, чтобы очистить это место от скверны датчан. — Он тяжело опустился на скамью. — Я и вправду видел тут Этельвольда или мне показалось? — Он действительно был тут. — Небось хотел, чтобы ты присоединился к его заговору, так? — Да. — Чертов дурак. Ну, рассказывай, почему ты здесь? Пришел предложить мне свой меч? — предположил Вульфер, имея в виду, что я принесу ему клятву верности и стану его воином. — Я хочу повидаться с одним из заложников, — ответил я, — разумеется, с твоего позволения. — Заложники! — Он щелкнул пальцами, велев принести ему эля. — Проклятые заложники! Мне пришлось построить несколько новых домов, чтобы было где их разместить. И кто, по-твоему, заплатил за постройку? — Ты? — Конечно. И еще мне полагается их кормить. Кормить, сторожить, возводить ограду вокруг их лагеря! И как ты думаешь, Альфред заплатит мне хоть что-нибудь? — А ты скажи ему, что строишь монастырь, — посоветовал я. Вульфер посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но потом понял, что я шучу, и рассмеялся. — Вот уж точно, тогда бы король заплатил, а? Ты слышал про монастырь, который он возводит в Синуите? — Я слышал, там будет алтарь из золота. Он снова засмеялся. — И я слышал то же самое. Хотя в такие слухи не очень-то верится. Вульфер некоторое время молча наблюдал за служанкой, которая шла через комнату. — Чтобы повидать заложников, нужно разрешение не мое, а самого Альфреда, — сказал он наконец, — а король его тебе не даст. — Разрешение Альфреда? — переспросил я. — Эти люди не просто заложники, они узники. Мне пришлось обнести стеной здания, где их держат, и день и ночь за ними следить. Приказ Альфреда. Может, он и вправду думает, что Бог принес нам мир, но все-таки позаботился о том, чтобы получить заложников из благородных семей. Проклятье! Шестеро ярлов! Знаешь, сколько у них вассалов? А сколько женщин? Сколько ртов мне приходится кормить? — Если я отправлюсь в Вилтунскир, смогу я увидеться с ярлом Рагнаром? Вульфер нахмурился, уставившись на меня. — С ярлом Рагнаром? Это такой шумный? Он мне нравится. Нет, парень, ничего у тебя не получится, потому что никому не разрешено видеться с ними, кроме чертова священника, разговаривающего на их языке. Альфред послал его, чтобы тот попытался обратить датчан в христианство, и если ты отправишься туда без моего разрешения, король узнает, что ты там был, и потребует от меня объяснений. Никто не имеет права видеться с этим отродьем. Вульфер помедлил, почесывая то место под воротником, куда его укусила вошь. — Мне приходится вдобавок кормить и священника, и за него мне Альфред тоже не платит. Мало того, я должен кормить за свой счет даже Этельвольда! — Когда меня самого держали в заложниках в Верхаме, — объяснил я, — ярл Рагнар спас мне жизнь. Гутрум убил всех остальных, но Рагнар меня защитил. Он сказал, что прежде им придется убить его. — А этот Рагнар не похож на человека, которого легко убить, — сказал Вульфер, — но если Гутрум нападет на Уэссекс, мне приказано сделать именно это — убить заложников. Убить множество датчан. Может быть, всех, кроме женщин. — Он мрачно уставился на двор перед таверной, где несколько человек при лунном свете играли в кости, а затем негромко добавил: — А Гутрум обязательно нападет. — Я слышал другое. Вульфер подозрительно взглянул на меня. — И что же ты слышал, юноша? — Что Бог ниспослал нам мир. Вульфер рассмеялся, оценив мой сарказм. — Гутрум в Глевекестре, а оттуда всего полдня пути до нашей границы. И говорят, с каждым днем приходит все больше датских кораблей. Они в Лундене, они на реке Хамбер, они на берегу Гевэска. — Он нахмурился. — Новые корабли, новые воины, а Альфред строит церкви! А еще этот парень, Свейн… — Что за Свейн? — Он привел свои корабли из Ирландии. Этот мерзавец сейчас в Уэльсе, но он там не останется, верно? Он обязательно явится в Уэссекс. И говорят, все больше датчан прибывает к нему из Ирландии. Вульфер пригорюнился: так огорчили его эти новости. Я не знал, правду ли он рассказывает, потому что ходили самые разные слухи, но Вульфер явно верил во все, что говорил.