– Вот что за народ! – всплеснул руками Валерий Степанович. – Тебе плохо здесь, что ли? – Очень хорошо! – Ты попала в руки к плохому специалисту? – погладил он себя по животу. – К вам ни единой претензии! – заверила его Ася. – Питание? – Сносное... – Лечение? – Очень хорошее. – Тебе не нравится палата? – продолжал шутливый допрос терапевт. Ася обвела взглядом огромную палату на шестерых, которую они занимали вдвоем с интеллигентной соседкой. Четыре койки пустовали. – Валерий Степанович, ну как тут может не нравиться? Палата большая! Воздуха много, мы с Анной Аркадьевной совершенно друг другу не мешаем. – Тебе не дают смотреть новогодние передачи в холле? – Конечно дают... – До одиннадцати? – строго спросил терапевт. – До одиннадцати, – подтвердила Ася, пряча улыбку. – Так в чем дело, Аксинья? – Вам заняться, что ли, нечем? – вздохнула Ася, и доктор затрясся в беззвучном смехе. – Я слышала, многие доктора в отпуске. А вы тут остались на все каникулы за главного, и все из-за того, что спиртного в рот не берете. – Вот девчонки-болтушки! – Так это правда? – Правда! Отпил я свое. Восемь лет назад завязал и больше ни рюмки. А другие у нас пьют... Да и пациенты иногда жалуются, что их осматривал врач, слегка подшофе. И никто не сделает скидку, что Новый год и люди хотят расслабиться и отметить. А тут раз – такой сюрприз. То есть – я! И совсем без запаха опохмела! А мне что? Я человек не семейный, мне, наоборот, дома делать нечего. Я на работу, как на праздник. – Почему же вы без семьи? – А ты почему? – Так я это... – Все мужики – козлы? – уточнил доктор. – Вроде того. А почему мужчины сразу же догадываются, что я про них думаю? Неужели это на лице написано? – Совсем запущенный случай, – хмуро кивнул Валерий Степанович. – Ну а вы-то почему без семьи? Не уклоняйтесь от ответа. Все бабы – дуры? – Нет, совсем даже нет... Очень умная и красивая женщина десять лет назад поняла, что она достойна большего, чем жить с алкоголиком, и ушла от меня. – Понятно... Но вы же бросили... – Ради нее и бросил, чтобы вернулась, – кивнул терапевт. – И? – А говорю же, что красивая и умная. Вот за те два года, что я бросал, успела еще раз выйти замуж и родить второго ребенка – сводного братика для нашей дочери. А почему я не создал вторую семью? Даже не знаю... Сначала не хотел, потом привык жить один. В этом тоже есть свои прелести. Молоденькие медсестры, словоохотливые пациентки, – подмигнул он ей. – На меня не рассчитывайте, – сразу предупредила его Ася. – Да! Это я уже понял! Ты, похоже, не только ноги и руки отморозила, но и сердце! – Валерий Степанович, а почему все-таки в палате так мало народу? – Есть случаи экстренные, а есть плановые. Так вот, экстренные случаи никто не отменял, и они все попадают в хирургическое отделение. Тебя, когда доставили в больницу в полубессознательном состоянии, тоже осмотрел хирург, ничего своего не нашел. Какой диагноз? Истощение нервное и физическое, обезвоживание, охлаждение и самое главное – обморожение конечностей легкой степени, не требующее ампутации. – Вы так спокойно об этом говорите! – воскликнула Ася. – Так ведь все обошлось! И тебя доставили сюда, в терапию. В хирургии теперь, после праздников, битком. Сейчас там лежат и с бытовыми травмами, и с ножевыми ранениями, и с выбитыми зубами, и с поврежденными от неосторожного обращения с петардами глазами. Обострились язвы, желчные пузыри, поджелудочная железа. У нас же народ в рождественские каникулы отрывается так... словно потом год жить не нужно. Так что в хирургии и в некоторых других отделениях койко-места в большой цене. А у нас в терапии в это время, наоборот, затишье. Какой ненормальный ляжет на обследование под такие шикарные праздники? Даже если у кого что и заболит, все равно клиент подождет конца празднований, чтобы главное мимо не прошло. А те люди, что попали в больницу до Нового года, старались все выписаться до его наступления. Так что ты – большая удача для такого болтуна, как я, а еще уйти хочешь, – засмеялся Валерий Степанович. – Я честно хочу уйти... – Ну хорошо! Еще пару суток, и отпущу! Но учти, дома чувствовать себя будешь еще не очень... – В смысле? – Отморожение – коварная вещь. В этом плане ожоги – легкие, конечно, – даже лучше. Там поражение, как говорится, налицо, все поверхностно и все видно, при отморожениях наоборот. Ткань может быть проморожена глубоко, а внешне повреждений никаких. Могут наблюдаться расстройства чувствительности, проходящее онемение или, наоборот, чувство жжения. На коже могут быть покраснения, шелушения... И самое главное... – Что? – Во всем организме может быть нарушена терморегуляция. Ты можешь ощущать «мурашки», потливость, чувство замерзания, переходящее в жар, и наоборот... – Ничего себе перспектива, – вздохнула Аксинья. – Не волнуйся. У тебя не будет «траншейной болезни», когда такие симптомы сохраняются на всю жизнь. У тебя все это пройдет... со временем. – И на этом спасибо. – Кто-нибудь согреет тебя, – подмигнул Валерий Степанович. – Опять вы за свое... – Хотя, когда тебя привезли, ты только и твердила, что какому-то парню срочно нужна помощь. Это походило на бред, но вызванный в больницу следователь поверил и нашел этот заброшенный завод, а вместе с ним и твоего знакомого. – Вы мне это уже говорили! – Конечно, говорил! Ты же только одно и спрашивала, пока тебе не сказали, что парня спасли... – Еще вы пообещали, что он будет жить! – И это – правда! Его отвезли в другую больницу, как раз в хирургическое отделение. Зашили бок, провели кровезамещающую и антибактериальную терапию. – Он не замерз? – Немного переохладился, но отморожений нет. По крайней мере, заведующий хирургией заверил по телефону. Еще он мне сказал, что парень все время спрашивает о состоянии твоего здоровья. Аксинья отвела взгляд: – Мы с ним были в одной связке в этой передряге... Он спас меня, я спасла его... – И вы оба счастливы. – Да! А вас я поймала на слове, что вы меня скоро отпустите. Как-нибудь проживу с шелушением пяток. – Договорились. Валерий Степанович покинул палату, а Аксинья легла, накрылась тремя одеялами, снятыми со свободных кроватей, и попыталась заснуть. Она действительно все время мерзла. Итак, ей предстояли еще два долгих дня в больнице... Глава 8 Никита подошел к ней вплотную и обнял. – А теперь раздевайся! – сказал он самым сексуальным голосом на свете.