– Сейчас я только улажу все с Марком, и можем ехать. – Теннисон, несмотря на боль в ногах, привстала на цыпочки и легонько поцеловала его в щеку. – Какой же ты молодец! Служишь, защищаешь, а теперь еще подвозишь девушку в больницу! Организатор свадеб сидел, развязав галстук-бабочку, расстегнув верхнюю пуговицу и расставив ноги. Вероятно, это был максимальный уровень небрежности, который позволял себе обычно щеголеватый и опрятный Марк Мэллоу. Когда хозяйка вечеринки подошла, он поднял взгляд от телефона. – Все удалось на славу, Теннисон. Разве что с Цезарем неловко вышло, но он и в самом деле звезда. Если бы остался, то весь вечер не давал бы покоя своими завываниями. «Смотрите на меня, слушайте меня, восторгайтесь мной!» Даже к лучшему, что ушел. Не волнуйся, я потребую возвращения половины его гонорара, а если откажется, напишу разгромный отзыв в своем блоге и опубликую везде, где только можно. Теннисон посмеялась бы этим страшным угрозам, но сейчас ей было слишком грустно. Марк жестом указал на соседний стул. – Присаживайтесь, дорогая. Или у вас есть чем заняться поинтереснее? Например, тем красавчиком в абсолютно ужасающих брюках? Где он их только купил… – Зато они ему идут, – заметила Теннисон, бросив взгляд на Джозефа, который вытащил телефон. Скорее всего, просматривал результаты бейсбольных матчей, как в прошлый раз после второго секса. По словам Джозефа, это было вместо сигареты. – Что есть, то есть, – улыбнулся Марк. – Мне нужно ехать к подруге. Вы не могли бы здесь за всем присмотреть до окончания уборки? И заодно вывести Праду? – Она постаралась сделать самую умильную просящую мину, на какую была способна. – И сколько мне за это заплатят? Теннисон ответила гневным взглядом. – У меня вообще-то тоже блог есть! – Правда? И как он называется? – «Организаторы свадеб, которые нанимают певцов, не выполняющих условия контракта»! – Никогда о таком не слышал, но уверен, что он даст моему сто очков вперед. Хорошо, я выгуляю Праду. Бесплатно. Теннисон потрепала Марка по колену и поднялась. – Тогда я переобуваюсь в тапочки и уезжаю с красавцем-полицейским. Праздник получился чудесный, Марк. Спасибо вам за все, что вы сделали для детей. Улыбка того стала чуть менее саркастичной и чуть более искренней. – Это моя работа. Десять минут спустя Теннисон уже переоделась в платье-футболку, знававшее лучшие времена, и кроссовки в клеточку, которые купила как-то, поддавшись порыву, и до сих пор не выбросила только потому, что на ногах они ощущались как два пушистых облачка. Еще бы – обычно-то она носила шпильки. Они делали ноги зрительно длиннее, а ягодицы – тверже. Когда ты женщина, приходится идти на жертвы. Однако сегодня ей нужно было ощущение комфорта, потому что там, куда она едет, ей будут не рады. Хотя кто знает… Иногда достаточно просто появиться в нужное время в нужном месте – и это скажет само за себя. А для слов еще нужно выбрать подходящий момент. Теннисон и сама не знала, почему до сих пор их не произнесла. Они никак не шли. Однако, возможно, сегодня все будет по-другому. – Готова? Джозеф оторвался от телефона, когда она высунула голову из задней двери. На экране мелькнули логотипы бейсбольных команд и табло со счетом. Теннисон все правильно поняла. Они знакомы совсем недавно, а она уже неплохо знает этого мужчину. И когда они успели сблизиться? Ведь у них практически ничего общего. Тот же бейсбол… Да, Теннисон ходила на несколько игр Эндрю, но рядом с другими мамочками на стадионе чувствовала себя глупо в сарафане и на каблуках, пусть и оделась в цвета команды! Хотя, возможно, дело было еще и в принесенных с собой суши вместо сосисок в тесте и картошки фри с сыром, которые там продавались. Ну и что? Кому не нравится – можете подавать в суд! – Как никогда. Джозеф подошел, засовывая телефон в задний карман своих джинсов цвета хаки. Вдвоем они прошагали через дом, не обращая внимания на поскуливание Прады. Идти рядом с мужчиной было куда приятнее. Совсем не так одиноко. И гораздо уютнее. По пути в больницу Теннисон задремала, да так, что обслюнявила все платье. Ужасно неловко вышло; оставалось надеяться, что Джозеф не заметил. – Приехали, соня, – произнес он, загоняя свой внедорожник на парковку и открывая дверцу. Теннисон поскорее вытерла подбородок тыльной стороной ладони. Фу! Во рту будто кошки нагадили. Да и видок наверняка соответствующий. Отыскав в сумочке коробку с мятными пастилками, Теннисон забросила одну на язык, мазнула блеском по губам и слегка взбила волосы. Как раз успела, пока Джозеф огибал машину, чтобы открыть дверцу даме. Не только красавчик, но и воспитанный. Вдвойне повезло. – Пойдешь со мной? – спросила Теннисон. – Хм, конечно. Я бы тут и самого крутого копа на мотоцикле одного не отпустил. Теннисон наморщила нос. – Потому что их многие не любят? – Нет, потому что здесь опасно… ну и, возможно, некоторым они действительно не по душе. Джозеф закрыл дверь и нажал кнопку на брелоке. Мигание габаритных огней и раздавшийся от машины сигнал подтвердили, что все надежно заперто. Они прошли ко входу. За стойкой регистратуры сидела коренастая хмурая женщина. Волосы у нее стояли чуть ли не дыбом, а глаза явно слишком много перевидали. – Не уверена, что мне что-нибудь скажут, – прошептала Теннисон Джозефу. – Я ведь не родственница. Тот полез в карман и выудил свой значок. – Привет, Райлин. Мне нужно узнать, где… – Хиллари Бревард, – подсказала Теннисон. – А, Ретт. Как поживаешь? – Пальцы Райлин так и застучали по клавишам. Она послала красавцу-полицейскому обаятельную улыбку и, кажется, даже похлопала накладными ресницами. – Не жалуюсь. – Бревард? Что-то не вижу такой… – Поискав еще немного, Райлин отрицательно покачала головой. – Ее недавно привезли на «скорой». Э-э, часа полтора назад, – проговорила Теннисон, пытаясь заглянуть в монитор. Райлин, нахмурившись, осуждающе на нее посмотрела и отвернула экран. – Ага, теперь вижу. Ступай в приемное отделение, Джозеф, и скажи Стейси, что это я тебя прислала. – Теннисон она как будто не замечала. – Спасибо, Райлин. До сих пор вспоминаю тыквенный хлеб, которым ты меня угостила. С нетерпением жду повторения осенью. Он стоит нескольких лишних фунтов веса. Погладив свой абсолютно плоский живот, Джозеф чарующе улыбнулся. Теннисон захотелось его ущипнуть – это только для нее одной! – Ой, да ладно тебе, дорогуша. У тебя там ни грамма жира, – кокетливо отмахнулась Райлин. Толкнув тяжелую вращающуюся дверь, посетители оказались в недрах больницы. Теннисон бросила на Джозефа взгляд. – А ты не стесняешься в средствах, верно? – Иногда чтобы получить желаемое, приходится пользоваться тем, чем наделил тебя Господь Бог. Она усмехнулась. – Мой девиз. – Я знал, что ты поймешь. Наконец они попали в шумное и суетливое отделение экстренной помощи. Другая медсестра, с большой грудью и мускулистыми бицепсами, – кажется, тоже знакомая Джозефа, – отправила их наверх, в интенсивную терапию. Коридоры здесь казались почти пустыми после лихорадочной спешки предыдущих помещений. Двери лифта открылись будто в пустынную гробницу. Весь этаж окутывала какая-то мрачная, гнетущая пелена, почти осязаемая, так что хотелось смахнуть ее с лица. Они добрались до приемного покоя, и Теннисон остановилась в дверях, заметив Мелани. Та одиноко сидела на диване, уставившись в пространство прямо перед собой. Когда-то уложенные в прическу волосы безжизненно свисали по сторонам лица. Лежавшие на коленях ладони беспрестанно оборачивались одна вокруг другой, словно она их мыла. Теннисон никогда не видела бывшую подругу такой потерянной… Движение у дверей привлекло ее внимание. – Теннисон? – Я принесу кофе, ладно? – негромко проговорил на ухо Джозеф, очевидно, почувствовав, что им двоим нужно остаться наедине. Мелани поднялась все с тем же озадаченным видом. – Что ты здесь делаешь? И кто это с тобой? Теннисон шагнула внутрь. – Решила проверить, как ты. Это Джозеф, мой, э-э… друг. – Понятно… – проговорила Мелани, механически одергивая платье – все то же, в котором была на празднике, консервативное креповое с цветочным узором, уже успевшее измяться. На коже у нее был заметен свежий пляжный загар, однако бледное усталое лицо напоминало цветом свернувшееся молоко. – Я… жду тут врача. – А где остальные? – Мать в больничной часовне со своей подругой, Маргарет Эллисон. Помнишь – такая, с крупными зубами? Эмма поехала за Ноа. А Кит все еще во Флориде. Они не понимают… они… – Мелани тяжело задышала, ее большие карие глаза наполнились слезами. – Почему ты здесь? Ты не… тебя не… – Давай присядем, ладно? Думаю, так будет лучше. – Теннисон мягко взяла ее за плечо. – Не могу я просто сидеть! Мне нужно что-то делать! – воскликнула Мелани, ломая руки и не спуская глаз с дверей. Теннисон огляделась вокруг. В приемном покое сидели еще двое – вероятно, мать с сыном-подростком. На плечи женщины было накинуто одеяло, глаза выражали усталость. Бегло посмотрев на них обеих в ответ, женщина отвернулась. Рядом громоздились стаканчики из-под кофе и истрепанные книжки – очевидно, эти двое находились здесь уже давно. – Понимаю, но сейчас пока ничего поделать нельзя. Давай просто посидим, поговорим. Идем. Теннисон потянула Мелани в противоположный конец помещения, подальше от остальных посетителей, но так, чтобы видеть дверь. Обе сели рядом на стулья и несколько минут сидели молча. Потом Мелани снова повернулась к Теннисон.