— Кто ты такой? — спрашивает Элис. — Как тебя зовут? — Далтон Смит. — Где моя одежда? — Висит в ванной. Я тебя раздел и… — Раздел?! — Она опускает глаза на футболку. — И вытер полотенцем. Ты была мокрая насквозь. Продрогла. Как голова? — Болит. Такое чувство, будто я всю ночь пила, но я выпила всего одну бутылку пива… и, кажется, джин-тоник… Где мы? Билли скидывает ноги на пол. Элис пятится и поднимает руки: не подходи. — Кофе будешь? Она обдумывает его предложение, но недолго. Опускает руки. — Да. Аспирин есть? 2 Он варит кофе. Она тем временем выпивает две таблетки аспирина и медленно бредет в ванную. Запирается изнутри, но Билли это не волнует — такой замок при желании вышибет даже пятилетка. А десятилетка сорвет дверь с петель. Элис возвращается в кухню. — Ты за собой не смыл. Фу. — Не хотел тебя будить. — Где мой телефон? Он у меня в кармане лежал. — Не знаю. Хочешь тост? Она кривит губы. — Нет. Бумажник на месте, а телефона нет. Ты его забрал? — Нет. — Врешь. — Нет. — Так я тебе и поверила, — дрожащим от презрения голосом говорит она. Потом садится, натягивая футболку на колени. Впрочем, футболка длинная, и все, что нужно, прикрыто. — Где мое белье? — спрашивает она. Укоризненным, уличающим тоном. — Лифчик под журнальным столиком. Одна из лямок порвана. Может, я смогу ее завязать. Трусов на тебе не было. — Врешь! Думаешь, я шлюха? — Нет. Он думает, что она простая девчонка, которая впервые уехала из родного города и случайно угодила в дурную компанию. Дурная компания накачала ее снотворным и воспользовалась ее беспомощностью. — Я не шлюха, — говорит Элис, начиная рыдать. — Я девственница! По крайней мере была… Это кошмар. Худший кошмар в моей жизни. — Могу понять, — искренне, без тени иронии говорит Билли. — Почему ты не вызвал полицию? Или не отвез меня в больницу? — Тебе крепко досталось, но я решил, что дуба ты не дашь. В смысле… — Знаю, не объясняй. — Я подумал: дам тебе отоспаться, а потом ты сама решишь, что делать дальше. Чашка кофе должна помочь. Хуже точно не будет. Кстати, как тебя зовут? — Билли рассудил, что лучше сразу это «выяснить», чтобы потом случайно не проболтаться. 3 Он наливает ей кофе, морально готовясь к тому, что Элис в любой момент может бросить в него чашку и рвануть на выход. Вряд ли, конечно — она немного успокоилась, — однако ситуация по-прежнему может выйти из-под контроля. Все и так плохо, но запросто может стать хуже. Элис не швыряет в него кофе. Она делает глоток и кривит лицо, крепко стискивает зубы. Билли видит, что мышцы ее горла продолжают ходить туда-сюда даже после того, как она проглотила. — Если тебя опять будет рвать, делай это в раковину, пожалуйста. — Меня не будет рва… Что значит опять? Как я сюда попала? Ты точно меня не изнасиловал? Это не смешно, однако Билли не может сдержать улыбки. — Наверное, я запомнил бы. — Как я сюда попала? Что случилось? Он делает глоток кофе. — Это как рассказывать историю с середины. Давай лучше сначала. Расскажи, что случилось с тобой. — Я не помню. Вся прошлая ночь — одна сплошная черная дыра. Я проснулась здесь. С похмельной головой и таким чувством, что мне фонарный столб запихали в… Ну, ты понял. — Она делает второй глоток кофе, и на сей раз ей даже не приходится сдерживать рвотные позывы. — А что было до? Она смотрит на него широко распахнутыми голубыми глазами, открывая и закрывая рот. Потом роняет голову. — Выходит, это Трипп? Он что-то подмешал мне в пиво? Или в джин-тоник? Ты это хочешь сказать? Билли с трудом удерживается от того, чтобы не взять Элис за руку. Он почти сумел добиться ее расположения, но трогать ее нельзя, иначе все насмарку. Она сейчас не готова к прикосновениям мужчин — тем более полуголых мужчин в одних шортах. — Не знаю. Меня там не было. А вот ты была. Поэтому расскажи мне, что случилось, Элис. Расскажи все, что помнишь. И она рассказывает. При этом в ее глазах по-прежнему читается немой вопрос: если ты меня не насиловал, почему я проснулась в твоей постели, а не в больничной койке? 4 История получается не слишком длинная, даже с учетом коротких автобиографических вставок. Билли и сам мог бы ее рассказать, потому что история Элис стара как мир. Где-то на середине Элис вдруг умолкает, распахивает глаза и начинает часто, судорожно втягивать ртом воздух, стискивая рукой горло: «У-уп, у-уп». Воздух входит и выходит со свистом. — Астма? — спрашивает Билли. Ингалятора он среди ее вещей не нашел, но он мог остаться в сумке, которую она, вероятно, потеряла (если у нее вообще была с собой сумка). Элис мотает головой. — Паническая… — у-уп, — атака. — У-уп. Билли уходит в ванную, пускает воду, ждет, пока она потеплеет, и смачивает салфетку. Затем, несильно отжав, относит салфетку обратно в кухню.