— Ага, нормально, — отвечает он. — Чем могу помочь? «Да вот мы тут сели и гадаем, кто ж ты такой, мать твою, — скажет сейчас Дон. — Народ обычно легко ведется на штучки вроде накладного живота, но мою жену не проведешь». — Знаете, — говорит Дон, — вчера матери Беверли поплохело, и сегодня днем ее не стало. — Ох. Это ужасно. Соболезную. — Билли искренне жаль Беверли и ее маму. Пусть сердце за них не болит — к Беверли он относится не так тепло, как к Кори Акерман, — но человек она хороший. — Да, Бев вне себя от горя. Она сейчас в спальне. Складывает вещи и рыдает, рыдает и складывает. Мы завтра вылетаем в Сент-Луис, возьмем в аэропорту машину напрокат и поедем в этот занюханный городишко Диггинс. Похороним маму, уладим кое-какие дела. Придется пробыть там неделю или больше. — Дон вздыхает. — Траты, конечно, непредвиденные, но что поделать? Адвокат во вторник будет читать завещание и думает, что, возможно, мы тоже что-то унаследуем. Так я понял из его слов. Но вы знаете адвокатов. — Они себе на уме. — Вот-вот. Лишнего не скажут. Но Аннетт была, как говорится, экономной, а Бев — ее единственный ребенок. — Ясно. — Я потому и звоню, что мы надолго уезжаем. Бев хотела спросить, нельзя ли нам оставить ключ от квартиры под вашей дверью. Когда вернетесь из Бамы, будьте добры, если нетрудно, загляните в наш холодильник и полейте ее хлорофитум и недотрогу. Она без ума от этих растений, даже имена им придумала, представляете? Вы на неделе вернетесь? Если нет, я даже и не знаю, что делать, мы тут почти никого не знаем… Было бы кого знать, думает Билли. И еще он думает: какая прекрасная возможность. Просто фантастический подарок судьбы. Весь дом на Пирсон-стрит будет в его распоряжении, если только Дженсены не вернутся раньше, чем Джоэла Аллена привезут из Калифорнии. — Даже не знаю, к кому еще обратиться… — Охотно вам помогу! А сколько вы там пробудете? — Не могу сказать. Минимум неделю, может, две. Взял на работе отпуск — за свой счет, конечно, но если нам что-то перепадет… — Понял. — Нет, ну какое везение! — О растениях не переживайте, я скоро вернусь и пробуду дома довольно долго. — Отлично. Бев сказала, чтобы вы брали из холодильника все, что захотите, — чего добру пропадать? Молоко-то, конечно, скиснет… — Да, — говорит Билли, — у меня недавно как раз скисло. Хорошо вам съездить. — Спасибо, Далтон. — Не за что. 2 Ночью Билли лежит, спрятав руки под подушку, и смотрит на овальное пятно дымчато-желтого света на потолке от фонаря перед домом семьи Фасио. Никак не доходят руки купить сюда шторы. Он то и дело вспоминает об этом, но в нужный момент все вылетает из головы. Может, хоть теперь вспомнит, когда ему больше нечего делать — только ждать. Хорошо, если ждать придется недолго. Дело не только в удачно опустевшем доме на Пирсон-стрит. Просто не хочется торчать без дела в «Башне Джерарда». История Бенджи подошла к событиям в Эль-Фаллудже, и Билли уже знает, какие потрясающе яркие детали хочет запечатлеть. Как на ветру, будто флаги, развевались на пальмах драные зеленые пакеты. И как однажды моджахеды приехали на такси. Они целыми кучами высыпали из маленькой машины, точно клоуны в цирке. Вот только клоуны обычно не вооружены до зубов. Как ребята в футболках с Фифти Сентом и Снуп Доггом носили им боеприпасы, шныряя среди развалин в стоптанных кроссовках «Найки» и «Чак Тейлор». Как трехногий пес бежал по парку аттракционов «Джолан» с оторванной человеческой ладонью во рту. Билли отчетливо видит белую пыль на лапах этого пса. Все эти образы ждут, когда их соберут воедино, но сделать это пока нельзя. Сперва нужно завершить работу. Уильям Вордсворт говорил, что хорошая поэзия берет свое начало из эмоций, вспоминаемых в спокойствии. Билли свое спокойствие утратил. Наконец он проваливается в сон, но среди ночи его будит тихий «дзынь» текстового сообщения. Обычно такие звуки он во сне не слышит, но сейчас он спит чутко, и сны его подобны тонкой дымке. В песках он только так и спал. На тумбочке у кровати лежат и заряжаются три телефона: Билли, Дэвида и Далтона. Сейчас горит экран его собственного телефона. ДблДом: Позвони. Дальше указан телефон с лас-вегасским кодом города. ДблДом — это «Дабл Домино», казино-отель Ника. У Билли три часа утра. В Вегасе Ник, наверное, еще только готовится ко сну. Билли звонит. Ник берет трубку и спрашивает, как у него дела. Билли отвечает, что дела прекрасно, особенно когда не будят среди ночи. Ник заливисто смеется. — Да не гони, это лучшее время для звонка — все дома! Мне сейчас доложили, что наш друг отправится в ваши края в следующую среду. Должен был в понедельник, но чем-то траванулся — скорее всего нарочно время тянет. Водитель доставит его прямиком в отель. Сечешь? Билли сечет. Отель Аллена — это окружная тюрьма. — Наутро его привезут в С. Понял, да? — Да. — В суд. — А как там наш рыжий друг? Достал тебе все, что нужно? — Да. — В лучшем виде? — Ага. — Вот и отлично. Агент тебе чиркнет еще одно эсэмэс, и после этого ты должен быть в режиме готовности. Ну, а потом сразу в отпуск. Все понял? — Да, — говорит Билли. — Не забудь оплатить счета за этот телефон и за другой тоже. Ясно? — Да. Билли, конечно, бесят его постоянные указания, но на самом деле это даже хорошо. Значит, Ник по-прежнему думает, что беседует с человеком, у которого чердак слегка протекает. Уничтожить телефон Билли Саммерса, уничтожить телефон Дэвида Локриджа, уничтожить все предоплаченные мобильники, которые он мог купить по дороге. Единственный телефон, что у него останется, — тот, о котором Нику ничего не известно. — Ладно, еще поболтаем, — говорит Ник. — Свой телефон пока можешь оставить, но мое сообщение удали. — И он кладет трубку. Билли удаляет сообщение, ложится и в ту же минуту засыпает. 3 На выходные устанавливается прохладная погода. Осень, похоже, наконец-то пришла. Билли замечает первые яркие пятна на деревьях вдоль Эвергрин-стрит. В воскресенье он играет в «Монополию» с тремя соседскими детьми, а еще полдюжины толкутся вокруг стола. С костями он обычно дружит, но не сегодня. Три раза выбрасывая дубли, он три хода подряд попадает в тюрьму — статистическое чудо, сравнимое разве что с тем, чтобы угадать все шесть выигрышных комбинаций в лотерее «Мега-Миллионы». Он ждет, пока два противника обанкротятся, а потом проигрывает Дереку Акерману. Когда банк отчуждает его последнее имущество, дети устраивают кучу-малу и хором горланят дразнилку: «Дуралей, водку пей!» Кори спускается узнать, по какому поводу шум, и сквозь смех кричит детям, чтобы они разошлись и дали человеку продохнуть. — Вы продули! — торжествует Дэнни Фасио. — Продули ребенку! — Это точно, — смеясь, отвечает Билли. — Вот если бы я купил железные дороги, а не угодил в тюрьму… Подружка Шан, Бекки, громко фыркает, изображая пук, и все опять смеются. Потом они идут наверх, в гостиную, где Джамал смотрит по телевизору игру плей-офф бейсбольного чемпионата, и угощаются пирогом. Шан подсаживается на диван к Билли; на коленях у нее фламинго. На седьмом иннинге она засыпает, опустив голову на руку Билли. Кори предлагает ему остаться на ужин, но Билли отказывается — хочет сегодня попасть в кино. Он уже давно собирался посмотреть «Смертельный экспресс». — Я видел трейлер, — говорит Дерек. — Жуть! — Я ем много попкорна, — отвечает Билли. — С попкорном не так страшно. В кино Билли не идет, а вместо этого слушает подкаст с обзором фильма на пути к паркингу, где стоит его арендованный «форд-фьюжн»: соломки подстелить никогда не вредно. На «форде» он едет в дом номер 658 по Пирсон-стрит и укладывает свой костюм Далтона Смита в шкаф. Затем поднимается, поливает хлорофитум и бальзамин Беверли Дженсен. У хлорофитума все в порядке, а вот бальзамин еле жив. — Попей водички, Дафна, — говорит Билли вслух (прочитав имя бальзамина на воткнутой в горшок табличке). У хлорофитума тоже есть имя — Уоллер. Билли запирает дом и выходит на улицу в бейсболке, прикрывающей темные волосы. И в солнцезащитных очках, хотя уже почти стемнело. Он возвращает «форд» на парковку, потом едет на «тойоте» обратно в Мидвуд, где смотрит телевизор и ложится спать. Засыпает почти моментально. 4 В понедельник ближе к вечеру раздается стук в дверь. Билли с упавшим сердцем открывает, думая, что это Кен Хофф, но, к счастью, это не он. На пороге стоит Филлис Стэнхоуп. Она широко улыбается, но глаза у нее заплаканные. — Не желаешь сводить девушку в ресторан? — Вот так запросто. — Меня бросил парень, и я хочу с кем-нибудь поговорить. — Она умолкает и добавляет: — Я угощаю. — Ну что ты, брось! — говорит Билли. Неизвестно, к чему это приведет, и вообще затею хорошей не назовешь, но ему плевать. — Плачу я, если ты не против. Или опять счет пополам? Счет они не делят. Расплачивается Билли. Возможно, Филлис решила переспать с ним в честь расставания с парнем (три «отвертки», которые она выпивает почти залпом — две до еды и одна во время, — только подтверждают его опасения). Билли предлагает карту вин, Филлис отмахивается. — Никогда не мешаю, — говорит она. — Не мешать — потом не страдать. Это из…