– Ты хочешь сказать, что она все еще жива? Просто прошло так много времени. Я думала… Наверное, то же, что и большинство, что в конце концов они могут отключить ее от аппарата жизнеобеспечения. Я облизнула губы. – Он сказал, что прошло двенадцать лет. Мама нахмурилась и покачала головой. – Я всегда надеялась на лучшее. Это было нелегко, да еще сразу после смерти отца. Бедняжка. Я мало что слышала о его отце, кроме того, что был несчастный случай во время верховой езды. Мать, очевидно, скрывала от меня это и подробности о родительнице Найта. В этом не было ничего удивительного, потому что я была в таком нежном возрасте, когда узнала его. Я просто всегда считала, что Найта вырастил дедушка, и не задумывалась о многом другом. Наша посуда звенела, мы продолжали загружать тарелки. Я взяла одну у мамы. – И ты не злишься из-за того, что произошло? Я имею в виду, по сути, из-за него тебя уволили. Она снова хмыкнула, прежде чем закатить глаза. – Букашка, он был ребенком. И… иногда все сложно. – Как это? Она положила руку на стойку. – Просто сложно. И, на мой взгляд, если мальчик теряет семью в таком юном возрасте и ведет себя так, винить его трудно. И я не делаю это по многим причинам, и определенно не злюсь. Она почти отругала меня, и мне стало неловко. Я отвела взгляд. Мама сжала мое плечо. – В любом случае, я думаю, нам нужно идти спасать его от Бена, – сказала она, подталкивая меня с улыбкой. – Заканчивай здесь, а я подам пирог. Она купила его в магазине, но он был такой вкусный, что это не имело значения. Моя мама всегда все для нас делала, она была совершенно потрясающей. Она действительно не держала зла, сочувствовала там, где я, возможно, не стала бы, если бы оказалась в ее положении. Но, похоже, теперь я тоже знала все факты. Запустив посудомоечную машину, я вытерла руки и решила проверить свой телефон, прежде чем отправиться в гостиную. Мне пришло письмо, и я проверила его, очень удивившись, что вообще получила весточку от профессора Хершела, тем более так скоро. Я ведь совсем недавно отправила ему электронное письмо со всеми своими заметками по исследованию. Профессор Хершел: Вы хорошо потрудились над курсовой, мисс Майклсон. Я только что закончил читать ее, и она мне понравилась. Я не могу выставлять оценки, пока не проверю остальные работы, но да, ваша была выдающейся. Внутри я уже принялась исполнять счастливый танец. Профессор Хершел: И я просмотрел ваши записи. Тоже отличный материал, и теперь понятно, почему работа была такой хорошей. Возможно, вам стоит подумать о получении степени по психологии или даже о том, чтобы стать врачом. Вы, очевидно, увлеклись всем этим. Никогда не думала, что услышу такое. Я продолжала улыбаться, но выражение лица немного изменилось из-за того, как он закончил письмо. Профессор Хершел: И еще, мне кажется, я мог неправильно вас расслышать, когда мы разговаривали. Вы сказали, что мама вашего друга в коме из-за травмы головы, но, судя по тому, что я вижу из того, что вы мне прислали, ее кома вызвана медикаментозно. Что? Профессор Хершел: Хотя, возможно, у меня нет всех фактов или вы что-то неправильно записали. В любом случае, отличная работа, и увидимся на занятии на следующей неделе. Найт Мы снова занимались сексом с Грир, и это казалось непостижимым. Я только попробовал ее на вкус, а теперь мне не терпелось вернуться в нее. Едва успев войти в общежитие, мы сразу же оказались в ее постели. Сжав руки голубки одной из своих, я раздвинул ее бедра. Маленькое тело Грир задрожало подо мной. Наклонив голову, я провел языком по ее упругим грудям, втягивая в рот один из сосков. – Расслабься, голубка. Насколько я помню, я уже сорвал эту вишенку. Несмотря на это, со мной она всегда оставалась трепещущей, невинной, охваченной жаром. Эта чертовка пнула меня маленькими пальчиками, когда я окликнул ее, но я прикусил ее за губу, сбив ей дыхание. – Заткнись и просто трахни меня, – приказала она, извиваясь под моим весом. Как же она остра на язык… Я врезался в ее тело, подбрасывая ее вверх и вниз, пока мой член входил и выходил из нее. Это не займет много времени. У меня не хватит выдержки. Я просто не мог остановиться. Я не хотел тратить время впустую, все это было слишком сладко. – Твою мать, Найт. Твою мать. Она обхватила меня ногами, я зарычал, а Грир вынырнула из моря своих белокурых волос, чтобы укусить меня за плечо. Она легко прокусила кожу, и это не только заставило меня захотеть трахнуть ее сильнее, я просто потерял рассудок. Взяв ее за задницу, я шлепнул по внутренней стороне ее бедер, кожа покраснела и огрубела от повторных ударов. Я смог вытерпеть лишь чуть-чуть, прежде чем мне понадобилась ее сладкая задница. Я засунул внутрь пальцы. Она закричала, ее губа оказалась зажатой между моими зубами. Я ухмыльнулся. – Надеюсь, ты готова, голубка. Поскольку я кончал настолько сильно, что, казалось, могу прострелить чертов презерватив, мне нужно было подсадить эту девушку на противозачаточные средства. Отказ от презерватива неизбежен, если я буду трахать ее так сильно и часто. Моя маленькая Грир уже не была девственницей, она была моей, и я нуждался в ней, как в кислороде. Еда больше не казалась мне такой же вкусной. Не с тех пор, как у меня появилась она. Мне было страшно, и в то же время невероятно горячо. Думаю, можно с уверенностью сказать, что я был не один такой. Она упала на спину, кончая. Ее тело вытянулось и изогнулось в моих объятиях. Я шлепнул раз, два, высасывая из нее все, что мог взять. Мои глаза закатились, меня самого трясло, когда я смотрел, как она распадается на части, а потом возвращается ко мне. Я ухмыльнулся, приподнимая ее, пробуя ее губы, и начал перекатываться на кровати вместе с ней, пока она не вылезла из-под меня. Не успел я опомниться, как Грир начала натягивать на себя одежду, одеваться так, как будто она была для меня быстрым перепихоном. Но это никогда не было правдой. Несмотря на то, что я делал раньше. Оглядываясь назад, я понимал, что многое испортил. И уж точно не гордился этим. Я часто боялся, когда дело касалось ее. Иногда я ошибался, и Ройал был прав. Когда дело касалось женщин, иногда я просто боялся держаться за них слишком крепко. Все, что угодно, можно было отнять – суровая реальность, которую я знал. – Все в порядке? – Я коснулся ее спины, ее одежды, и мне это не понравилось. Я ущипнул ее за макушку. – Ты какая-то другая после нашего ужина. Она почти не разговаривала со мной во время поездки сюда, хотя обычно была такой разговорчивой, что я не мог заставить ее сбавить обороты. Это хорошо уравновешивало меня, поскольку, когда дело доходило до болтовни, я предпочитал слушать, а не участвовать. Мы вернулись сюда, я попробовал с ней заговорить, но как только мы поняли, что общежитие пустое, все мысли направились в одну сторону. Теперь она встала и, повернувшись, спросила: – Хочешь пить? Я хочу. Она, не дожидаясь моего ответа, вышла из комнаты, и, подняв глаза, я почувствовал, что что-то не так. Я встал сам, быстро выбросил презерватив, затем снова оделся и последовал за Грир. Я нашел ее снаружи в общей зоне общежития, голова погружена в холодильник. Я прислонился к стене на кухне. – Я чувствую, что что-то происходит. Ты злишься на меня? Злишься, что я принял приглашение твоей мамы на ужин? Да, я принял его, потому что мне показалось, что она не хотела меня видеть. Но, опять же, такие уж у нас отношения. Я приставал, доставая ее, а она дерзила, выбешивая меня до усрачки. Мы не ладили, если не спорили или не разбирались друг с другом. Грир осталась у холодильника, тяжело вздыхая. – Я просто хочу пить. – Хорошо. – Оттолкнувшись от стены, я помог ей, забрав у нее бутылку сока, когда она поднялась с ней. Я налил ей, затем себе, и мы вдвоем вернулись в общую зону. Усевшись на диван, я взял ее с собой, поставил свой сок на журнальный столик и потянулся за джойстиком. Я поставил игру в очередь, так как оставил приставку здесь, и некоторое время играл, обняв Грир. Она пила свой сок, прислонившись ко мне, и в конце концов подняла на меня глаза. Она выглядела такой грустной, что это меня даже разозлило. Почему она была грустной? Что, черт возьми, я сделал? Это было безумием, что я вообще беспокоился об этом. Теперь все изменилось, но видеть ее грустной мне было невыносимо. Я не обижал ее, а значит, причина крылась в другом. Вот что меня разозлило. Что мне, возможно, придется что-то с этим сделать и причинить кому-то боль. – Что происходит? – спросил я снова, и, хотя я позволял игре продолжаться, мое внимание было приковано только к Грир. Она опустила чашку и обхватила меня руками. Ее тело снова задрожало, а я даже не трахал ее. Забеспокоившись, я отложил джойстик. – Грир? Какого хрена? Ты меня пугаешь. – Я боюсь, – черт возьми, она плачет. От блеска ее глаза стали ярко-синими, и она зажмурилась. – Найт… Какого хрена? Все было хорошо до того, как мы пришли сюда сегодня ночью, и я поднялся, потянув ее за собой. Она покачала головой. – Мне… мне просто нужно поговорить с тобой кое о чем. Ужас пронзил меня до глубины души. Девчонки не говорят подобные слова, если только что-то не происходит. Просто раньше меня это никогда не волновало, девушки, они ведь довольно простые. Но с Грир никогда не было легко. С ней было чертовски сложно, и я прилагал все усилия, чтобы не быть тем, кем я обычно являлся. На самом деле это так сильно раздражало меня изо дня в день. Я хотел быть грубым придурком. Это просто был мой стиль, потому что в глубоких чувствах не было ничего, кроме проблем. Но отношения без них не построишь, вот почему я всегда держался от них подальше. Я завел руку ей за спину. – Говори. Вместо этого она протянула руку и взяла свой телефон, показав его мне. – Я получила письмо от моего профессора психологии. Так вот что это было? Я слегка улыбнулся. – У тебя плохая оценка или что-то типа того? – Я знал, что она относится ко всему этому гораздо серьезнее, чем я, но какого черта? – Будут другие способы подтянуть твою оценку. Если хочешь, я могу даже поговорить с… Потом я прочитал беседу. Электронное письмо, которое он ей отправил. В нем говорилось о том, какую хорошую работу она проделала над своей курсовой. Черт, да, так и было. Я помог ей.