Такие дочери, как Эмили, часто удивляются, с какой легкостью им удается описывать влияние запрограммированных убеждений на себя. Эти убеждения вызывают непреодолимое желание повторять многие досадные события детства во взрослой жизни. Люди и обстановка вокруг них меняются, но кажется, будто в головах бедных женщин крутится одна и та же заезженная пластинка, заставляющая двигаться в одном и том же надоевшем танце. Безуспешные попытки маленьких девочек «выжать» хоть немного расположения из нелюбящих матерей перерастают в отчаянную борьбу уже взрослых дочерей за то, чтобы доказать: они достойны близости, уважения и любви. Каждая дочь проходит свой путь к повторению пагубного поведения, и он становится очевиден, когда они начинают писать. Вот отрывок из письма Саманты: «Ты так часто на меня кричала, что я до сих пор боюсь говорить о том, чего хочу, и обращаться к людям за тем, что мне нужно. Я думала, что не имею права на это. Я так стремилась услышать одобрение других. Я привыкла всегда и все воспринимать серьезно. Я постоянно занимаю голову проблемами и не умею жить текущим моментом, наслаждаться происходящим здесь и сейчас. Моя жизнь стала такой же унылой и серьезной, как у тебя… Мне было сложно выработать иммунитет к твоим требованиям, и меня всегда гложет чувство вины, если я делаю что-то по-своему или занимаюсь тем, что ты не одобряешь. Я злюсь на себя за то, что не сказала тебе “отстань” еще много лет назад. Как будто нас связывает невидимая нить, не дающая мне жить собственной жизнью». Совет, который я даю своим клиенткам, если они спотыкаются на этом месте, звучит так: продолжайте искать щупальца, тянущиеся от матери к вам, опутывающие вашу жизнь независимо от того, как далеко вы пытаетесь убежать. Это серьезная работа, и выплескивание своего прошлого на лист бумаги может вас напугать. Помните, что переживать заново старый опыт, описываемый в письме, не нужно. Мы сейчас занимаемся тем, что оглядываемся и вспоминаем. Часть четвертая: «Вот чего я хочу от тебя сейчас» В первых трех частях письма вы живо и подробно описали нелюбящее поведение вашей матери и долговременный вред, который оно нанесло. В них задокументировано несоразмерное влияние, которое она имела и продолжает иметь на вас, и подробно описаны проявления ее власти над вашей жизнью. Баланс сил смещается вместе со словами «Вот чего я хочу от тебя сейчас». С этим утверждением дочери вступают во взрослую жизнь, в которой сами принимают решения. Взрослые дочери уже не беспомощные и зависимые, и они в состоянии выразить словами, чего они хотят от человека, причинившего им столько боли: это и есть начало расширения возможностей. Многие дочери еще не решили, каких действий они хотят от своих матерей и какое развитие отношений их устроило бы. На данном этапе это не важно. Сейчас они делают первый шаг, и в дальнейшем будет много времени, чтобы внимательно изучить варианты и прийти к определенному решению. Ничто не выбито в камне на века, и дочь имеет право передумать. Инструкции, которые я даю клиенткам для этой части письма, просты: начните с того, что происходит с вами сейчас, и сформулируйте свои предпочтения честно и прямо. Я знаю, что это может оказаться пугающим опытом, и знаю, что многие дочери никогда не позволяли себе даже помыслить о том, чтобы как-то изменить свои отношения с матерью, потому что считали, что у них нет на это права. Однако пришло время склонить чашу весов в свою сторону. Я напоминаю дочерям-клиенткам, что у них есть право решать, чего они хотят, несмотря на то, чему учили их матери, и вопреки назиданиям родственников и друзей «уважать мать». Я прошу женщин представить, что нет предела совершенству и все возможно, а потом ответить на вопрос: чего вы больше всего хотите от матери? На начальной стадии план или стратегия не нужны. Первый шаг состоит в том, чтобы сосредоточиться на желании в целом, понимая, что в дальнейшем оно будет изменяться. Чего бы вам хотелось больше всего, спрашиваю я своих клиенток. Что в конце концов поможет вам почувствовать себя свободными? Это может быть извинение. А может не быть ничего. Вы можете хотеть, чтобы мать перестала вмешиваться в вашу жизнь, а можете пожелать, чтобы ее там не было совсем. Выбор, как я говорю клиенткам, за вами. Примеры писем «Вот чего я хочу от тебя сейчас» Многие дочери вначале не знают, с чего начать эту часть письма, но всем им удается набросать в общих чертах просьбу, желание или требование. Вот несколько примеров: ДЛЯ ЧРЕЗМЕРНО ВМЕШИВАЮЩЕЙСЯ МАТЕРИ: «Я хочу, чтобы ты поняла: отныне я буду говорить тебе, можно ли поднимать ту или иную тему в разговоре, и определять, когда мы увидимся вновь. В сущности, я буду жить своей жизнью, как нормальный взрослый человек. Или мы разорвем наши отношения, и это будет грустно и тяжело». ДЛЯ КОНКУРИРУЮЩЕЙ НАРЦИССИЧЕСКОЙ МАТЕРИ: «Годами я думала, что хочу твоего одобрения или чтобы ты изменилась и у нас наладились здоровые отношения. Но, к моему удивлению, сегодня я ничего от тебя не хочу. Мне только нужно, чтобы ты оставила меня в покое. Мне нравится, кем я стала, и я работаю с психотерапевтом, чтобы стать крепкой, цельной, любящей и достойной. В моей жизни нет места для тебя. Я восстанавливаю отношения со своими детьми и точно знаю, что если впущу тебя обратно, ты опять все испортишь. Хотелось бы, чтобы у нас все сложилось по-другому, и я очень старалась, чтобы так и было. Но если ты не будешь активно участвовать в процессе исцеления после того, что между нами произошло, то мне придется признать, что этому не бывать. Я избавилась от мечты о близких и любящих отношениях в семье и с родителями, поэтому дарю любовь и внимание сначала себе, а потом миру». ДЛЯ ЖЕСТОКОСЕРДНОЙ, ОТЧУЖДЕННОЙ МАТЕРИ: «Чего бы я хотела от тебя сейчас? Ничего. Совсем ничего». ДЛЯ МАТЕРИ-АЛКОГОЛИЧКИ: «Все, чего я хочу от тебя сейчас, – это чтобы ты ПОЗВОЛИЛА МНЕ ЖИТЬ МОЕЙ ЖИЗНЬЮ. Оставь меня в покое. Найди друзей, хобби, что угодно. Оставайся в комнате со своей депрессией хоть целыми днями. Пей до бессознательного состояния. Мне все равно. Только больше не звони мне и не пытайся найти меня. Тридцать восемь лет я тщетно пыталась жить самостоятельно и сохранять контакт с тобой, но это не работает. Ты не можешь бросить пить и говорить гадости. Это за пределами твоих возможностей. Так что убирайся из моей жизни и позволь мне жить так, как я посчитаю нужным. Вон из моего сердца, из моих мыслей – и живи как хочешь». ДЛЯ КОНТРОЛИРУЮЩЕЙ И КРИТИКУЮЩЕЙ МАТЕРИ: «Мама, я хочу, чтобы ты признала, что терроризировала маленького беззащитного ребенка и причинила столько вреда моей душе, что восстановление заняло много времени. Я действительно хочу, чтобы ты нашла в себе мужество извиниться за то, что сделала, и признать, насколько малодушной ты была. Я хочу, чтобы ты увидела, какой сильной и успешной женщиной я стала, – и поняла, что я смогла добиться этого вопреки, а не благодаря тебе. Я хочу, чтобы ты поняла: больше я ничего не буду делать ради твоего одобрения. Я все сделаю по-своему, нравится это тебе или нет». Я предостерегала своих клиенток от использования выражений, отбирающих у них силу. Поэтому не следует, например, спрашивать разрешения или одобрения. Обратите внимание, как женщина выше пишет своей пьющей матери: «Хочу, чтобы ты позволила мне жить моей жизнью». Вроде безобидно, и мы говорим такое каждый день, но я обратила ее внимание на то, что фраза «позволь мне» автоматически делает мать надзирателем ее жизни и фактически отдает ей ключи. Лучше выразить это следующим образом: «Я буду жить по-своему… и не спрошу у тебя разрешения». Изменение небольшое, но разница огромна. Сила в озвучивании письма Написание письма выносит воспоминания и чувства, накопленные за всю жизнь, на поверхность, позволяя дочери изучить их. Это само по себе исцеляет. Но написание – это только половина всей работы. Другую половину составляет чтение этих строк вслух. Оно отпускает слова в пространство вокруг, и взрослая дочь может услышать их в буквальном смысле: услышать себя и свою правду. Это так же важно, как и то, что она делится с кем-то правдой о своей жизни и силой собственного желания все изменить. Необходимо, чтобы эти слова услышал человек, который воспринял бы их без осуждения, без обесценивания и без отрицания. Психотерапевт – очевидный выбор, но и любящий партнер также может выполнить эту необходимую функцию. Важно, чтобы слушатель и свидетель был выбран благодаря своему умению сопереживать. Во время чтения и прослушивания вы семимильными шагами идете к восстановлению того, чего были лишены в детстве. Глава 9. Черпаем мудрость из гнева и сожаления «Я готова испытать чувства, которые так долго подавляла» Много сильных эмоций проявляется, когда дочери начинают писать своим матерям, раскладывая по полочкам факты и чувства прошлого. В процессе написания приходит множество важных озарений. Некоторые психотерапевты считают, что озарение – это главное, и после внезапного «О!» положительные сдвиги и облегчение происходят быстрее и легче. Однако, к сожалению, все не так просто. Правда в том, что для избавления от призраков прошлого приходится перемещаться по труднопроходимой территории эмоций. Многие дочери бывают охвачены смешанными чувствами сожаления и гнева, узнавая правду о женщине, вырастившей их. Одна из этих эмоций, как правило, всю жизнь является их верным компаньоном. У некоторых женщин докторская степень по грусти, и они уже давно живут в глубокой печали, возникшей как следствие несостоятельной материнской опеки. Они часто признаются мне, что боль от отсутствия любви женщины, которой следовало заботиться и защищать их, была такой сильной во время работы над письмом, что они пролили немало слез. Другие же наполняются гневом, даже яростью, вспоминая о том, как несправедливо к ним относились и сколько радости и уверенности у них украли в юности просто потому, что мать была всецело занята собой. Я обычно объясняю женщинам из обоих лагерей, что хотя эти эмоции кажутся очень разными, гнев и сожаление – две стороны одной медали, и одна из них всегда скрывает другую. Для исцеления требуется невероятная энергия обеих эмоций, причем в равном количестве. Дочери, желающей создать жизнь, основанную на собственных потребностях, а не нуждах матери, потребуется объединить пламя гнева и уязвимость сожаления в новый сплав – выдержки и силы. В этой главе вы увидите, как я работаю с клиентками, чтобы этого добиться. Получить полный доступ к этим эмоциям можно, выполнив одно важное требование. Необходимо нейтрализовать чувства вины и стыда, взращенные нелюбящими матерями в своих дочерях, которые так долго считали себя ответственными за то, что с ними плохо обращались. Я покажу, как мы снимаем с них ношу чужой вины и сбрасываем все убеждения, поддерживающие ее. Если чувствуете в себе силы сделать все самостоятельно, то помните: хотя гнев и сожаление – очень сильные эмоции, ситуацию контролируете вы. Прорабатывайте предложенные техники и упражнения в своем темпе и всегда делайте паузу, если чувствуете себя не очень хорошо. У вас достаточно времени на оттачивание новых навыков. Гнев, прячущийся за сожалением Эллисон пришла ко мне, когда в очередной раз влюбилась в проблемного мужчину, который воспользовался ее склонностью к спасению людей. Мы установили, что эта склонность выработалась у нее за долгие годы заботы о семье вследствие обмена ролями с депрессивной матерью (вы познакомились с Эллисон в главе о матерях, нуждающихся в заботе). В письме к матери она подробно описала, как от нее требовалось заниматься домашними делами с малолетства и как мать во всем полагалась на нее. Она также указала, какую цену ей пришлось заплатить за то, чтобы удержать семью от распада и заглушить свои чувства. Закончив чтение своего письма, она заплакала. «Я так устала вспоминать, сколько всего мне пришлось взять на себя еще ребенком, – сказала она. – Это было слишком много для маленькой девочки». «Знаю, Эллисон, – ответила я ей, пока она вытирала слезы. – Вам есть о чем погоревать». Мы посидели немного в тишине, и я попросила ее поразмышлять о том, какие еще чувства вызывает у нее только что прочтенное письмо. Эллисон: «Да вроде больше никаких. Совсем никаких… Я только очень устала, и мне грустно. Хочется схватить ту маленькую девочку, которой я была, и спасти ее, чтобы в кои-то веки ей не пришлось ни о ком заботиться». Сьюзан: «Думаю, ей стало бы легче. В вашем письме она была расстроена оттого, что ей приходится так много делать. Давайте еще раз посмотрим на ту часть, где вы это описываете: “Вот как я относилась к этому тогда”. Там указано много разных чувств». Эллисон (просматривая записи): «Больше, чем я могла подумать… Я была одинока… грустила… Иногда я сильно злилась на мать, даже ненавидела ее и чувствовала вину за это. И когда мне пришлось отказаться от кружков, чтобы заниматься домом, я тоже была очень рассержена». Я всегда удивляюсь, насколько точно дочери описывают свои эмоции в этой части письма и сколько подавленных чувств вдруг проявляется. Эти письма часто рисуют карту внутреннего мира взрослой дочери. «Я думаю, многие из перечисленных чувств все еще находятся внутри вас, – сказала я. – Они не могут просто взять и исчезнуть. Вы высвободите много энергии, если еще раз взглянете на эти эмоции и отпустите их». Я спросила ее, что, по ее мнению, может произойти, если она позволит себе рассердиться, и она ответила так, как я уже много раз слышала. Эллисон: «Не знаю… Я, наверное, совсем слечу с катушек. Скорее всего, я буду выглядеть чудовищем и растеряю чувство собственного достоинства. Я боюсь, что не смогу остановиться, если начну, и всю оставшуюся жизнь буду злой. И конечно, стану стервой, потому что никто не любит злых женщин». Многие женщины ошибочно думают, что гнев – опасная и неконтролируемая сила. Но, как красная лампочка на приборной доске автомобиля, он просто показывает: что-то не так и нужно что-то менять. Он вспыхивает, когда вас оскорбляют или используют, когда не удовлетворяются ваши потребности или когда кто-то наступает на ваши права и достоинство. Здоровая реакция на гнев – остановиться и спросить себя: «Что произошло? Что не так? Что нужно изменить?» Однако такие дочери, как Эллисон, привыкли притворяться, что их гнева не существует. Эмоционально это похоже на то, как если бы мы заклеили предупреждающий индикатор кусочком ленты, чтобы избежать неприятных ощущений при взгляде на него. Наше эмоциональное «Я» остается без внимания, и такие важные части нашей жизни, как личностные границы и самоуважение, разрушаются. Если вы подавляете гнев, как это делала Эллисон, то вам, скорее всего, знакомы последствия: • Ваши потребности не удовлетворяются, ваши права и достоинство игнорируются. • Вы можете направить гнев внутрь, и он преобразится в признаки болезни или депрессию. • Вы можете заниматься «самолечением» с помощью еды, наркотиков, секса или алкоголя. • Вы можете полностью покориться судьбе и сделать гнев агрессивной частью вашей личности, превратившись в вечно страдающего и злопамятного мученика дома или на работе.