Они заняты просмотром какого-то телешоу, но, когда я открываю дверь, все лица моментально обращаются ко мне. – Спасибо, что вы все здесь, но, честно говоря, в этом нет необходимости. Татум приподнимается на локте. – Все в порядке, Мэди. Позволь нам остаться. Когда я вижу Бишопа, выходящего из душа в серых спортивных штанах, мой мозг отказывается функционировать. Его взгляд атакует мое тело, и я краснею, забираясь в кровать. Без Деймона в доме так пусто. Я ныряю под одеяло, а Бишоп притягивает меня под руку и целует в лоб. Наутро я чувствую нестерпимую боль в окаменевших мышцах. Я медленно открываю глаза и сажусь на кровати, глядя на массу тел, храпевших на полу. Балконная дверь была открыта всю ночь, благодаря чему воздух в моей спальне остался свежим и прохладным. – Ты в порядке? – спрашивает Бишоп, приподнимаясь на кровати. Я поворачиваюсь к нему, и мой взгляд падает на его мягкие губы. – Я справлюсь. Наверное. Я встаю с кровати и уверенно направляюсь к двери, ведущей в ванную. Дразнящим движением стянув шорты, я киваю в сторону ванной. – Может, мне стоит принять ванну? Он закусывает губу, пытаясь скрыть ухмылку, а затем подходит ко мне и закрывает за нами дверь. Его рука ложится на мой живот, и он прижимается торсом к моей спине. – Не двигайся. Я закрываю глаза и впитываю каждое прикосновение, каждое нежное касание к моему телу. Чуть наклонив мою голову, он касается губами моей шеи – там, где она переходит в плечо. Он нежно целует мою кожу, медленно опуская руку под мои трусики. Большой палец прижимается к моему клитору, и он начинает ласкать медленными круговыми движениями. Я приоткрываю рот, не в силах сдержать вздох. Моя грудь вздымается и опускается, в то время как его поцелуи становятся все более отчаянными. Указательный палец погружается внутрь меня, а большой палец продолжает ласкать клитор. Вторая рука забирается под мой топ, поднимает его и обхватывает мой сосок. Он с силой его скручивает – сплетая боль и удовольствие в одно целое. Оргазм пронзает каждую клеточку моего тела – дыхание замедляется, перед глазами мелькают вспышки. Бишоп достает из меня палец и кладет его мне в рот. Сладость окутывает кончик моего языка. Развернувшись, я обвиваю руками его шею, а его руки ложатся на мои бедра, приподнимая меня над землей. Он шагает к ванной, пока я продолжаю обвивать ногами его талию. Он наклоняется и открывает кран. Тишину нарушает громкий плеск воды. – Я справлюсь? – спрашиваю я, глядя ему в глаза, пока он добавляет в воду всевозможные масла и соли для ванн. Он не отвечает, опускает меня на ноги и продолжает меня раздевать. Я ступаю в ванну, морщась от обжигающе горячей воды, и медленно в нее погружаюсь. Моя кожа начинает медленно привыкать к температуре, и меня окутывает ароматный пар, пахнущий сладкой лавандой и свежескошенной зеленой травой. Бишоп садится сзади, расставив ноги и притянув меня к своей обнаженной груди. – Я не знаю, детка, никто не знает. – Он откашливается, целуя меня в голову. – Если да – я буду рядом, если нет – тоже. Я всегда буду рядом, Мэдисон. В хорошие времена и, что куда важнее, в плохие. Я никуда не уйду. И хотя я не могу обещать, что никогда не облажаюсь и не сделаю тебе больно, ты можешь быть уверена, что я всегда буду тебе верен. Не было никого до тебя, и уж точно не будет никого после. Я начал и закончил тобой, детка. – Он целует меня в висок. – Поэтому я не знаю, сумеешь ли ты справиться, но знаю, что буду с тобой, несмотря ни на что. Слезы катятся по моим щекам. Я всхлипываю. – Это все, что мне нужно знать. Затем я поворачиваюсь к нему лицом. Забравшись на него сверху, я наблюдаю за тем, как смягчаются его черты, пока я опускаюсь на его член. Он медленно прикрывает глаза, прикусывает нижнюю губу, и из него вырывается тихий стон. Я аккуратно приподнимаюсь, а затем покручиваю бедрами, сжимаясь вокруг его напряженного члена. Это так естественно. Словно каждый раз, когда он находится внутри меня, моя головоломка складывается воедино. Я зависима от этого чувства – когда он внутри, когда он наполняет меня собой. Его руки ложатся на мои бедра, пальцы сжимают мою кожу, затем он похлопывает по моему бедру. – Вставай. Я встаю, следуя его приказу, и он наклоняет меня, поставив одну ногу на край ванны. Я повисаю на раковине, в то время как он обхватывает мои бедра и притягивает меня к своему члену. Он слегка отстраняется, а затем оборачивает мои волосы вокруг кулака и погружается в мою киску. Вода плещется вокруг нас, заливая весь пол. Из моего рта вырываются стоны, а Бишоп крепко обхватывает мое горло и продолжает грубо в меня входить. Затем он отстраняется и снова опускается в воду, а я медленно сажусь на него сверху – на этот раз повернувшись спиной. Опираясь о его бедра, я скачу на его члене, пока пот не покрывает все мое тело, а вода не становится холодной. Его бедра под моими ладонями сжимаются при каждом движении, а мое тело вибрирует от приближающегося оргазма. Когда его член снова погружается в мою киску, я кончаю – внутри меня словно разрывается атомная бомба. Его член ответно пульсирует. Я падаю ему на грудь, а он притягивает меня к себе и целует в голову. – Ты справишься, детка. Я помню день, когда купила это платье. Я увидела его в витрине магазина. Черное кружево переплеталось у меня на груди, а плотный материал обтягивал каждый изгиб на моем теле. Одна из кружевных полосок на уровне талии отсутствовала, обнажая полоску пресса – если, в отличие от меня, он у вас есть. С момента смерти Деймона я почти не ела и впервые поняла, насколько острыми стали мои ключицы – кажется, что о них можно порезаться. Я смотрю на себя в напольное зеркало, наконец по-настоящему заглядывая себе в глаза. – Te amo, frater. Слезы снова выступают у меня на глазах, но раздается стук в дверь, и я поворачиваюсь в сторону входа. – Привет, Мэди. Со мной здесь пара человек, которые хотят с тобой познакомиться, – говорит Джейс. – Не возражаешь? Я подавляю свои эмоции, откашливаюсь и провожу руками по своему платью. Черное. Цвет, символизирующий смерть. Я бы предпочла быть в белом. Я до сих пор отказываюсь верить, что мой брат мертв. Он заслуживает большего, чем видеть меня в черном. Я киваю, вытирая глаза. Он распахивает дверь, и на пороге я вижу мужчину и женщину. Женщина одета в длинное черное платье, у нее в руках большая шляпа с кружевными полями. Она красива. У нее медово-карие глаза и кожа с оттенком, который не может дать ни один загар, – в ней явно смешалось несколько кровей. Ее глаза встречаются с моими, и она хмурится. Я перевожу взгляд на мужчину, стоящего рядом с ней. На нем надет темный костюм и галстук. Он высок, гораздо выше, чем она, его волосы тронуты сединой, а на коже видны морщинки. Должно быть, ему за пятьдесят. Он выглядит угрюмым и держится несколько иначе, чем остальные Короли, – его поза кажется более мягкой. – Мэдисон, – начинает женщина. – Я Джемайма, твоя… – Она замолкает, сжимая пальцами шляпу. – Родная мать. Она делает шаг вперед, и в этот момент я замечаю Скарлетт, прислонившуюся к стене позади них. Она подмигивает мне, и я понимаю ее сигнал. Если понадобится, она меня прикроет. Джейс остается стоять у распахнутой двери. Я ценю это, потому что мне было бы тяжело остаться один на один с родителями, которых я не знаю и которые, по сути, бросили меня и Деймона. – Почему? – коротко спрашиваю я. Мужчина откашливается. – Меня зовут Йохан. Мэдисон, мне жаль, что нам пришлось встретиться в таких обстоятельствах. Мы с Джемаймой понимаем, что у тебя много вопросов, и не хотим оставлять тебя в неведении. Ты заслуживаешь честности, – он делает паузу, и его глаза устремляются к Скарлетт, которая бросает на него уже знакомый мне взгляд. Взгляд медведицы, готовой броситься на защиту своих детенышей. Мое сердце мгновенно согревается, и мысль об этом дает мне силы справиться с чем угодно – независимо от того, что они скажут, я это приму. Единственное, что имеет для меня значение, – сила, исходящая от Скарлетт. Она – единственная мать, которая мне нужна, а все остальное неважно. Я киваю. – Спасибо. Я буду признательна. Он снова смотрит на меня. – Уверен, что ты уже знакома с тем, как устроен наш мир. Твоя ма… Джемайма была счастлива, когда узнала о беременности, а новость о близнецах только усилила нашу радость. Близнецы – всегда редкость, а в нашем кругу это был первый подобный случай. Узнав, что один из близнецов оказался девочкой, мы были разбиты. Нам было известно, чем это грозит, и мы не могли ни с кем поделиться – риск был слишком высок. Ты была Серебряным Лебедем и должна была погибнуть. Он засовывает руки в карманы, и рассказ продолжает Джемайма: – Мы были близки с Элизабет и Джозефом. Они согласились забрать вас к себе и сбежать. Сбежать навсегда. Но когда родился твой брат, Элизабет не смогла к нему привязаться и отправила его к матери Катсии. Он вырос на Пердите, говоря исключительно на латыни. Его пытались учить английскому, как и Катсию, но он отказался. – Она откашливается. – Я понимаю, что у тебя своя жизнь, и мы не заслуживаем ни минуты твоего времени. Мы просто хотели, чтобы ты знала правду. Мой взгляд останавливается на Скарлетт. – Что теперь будет? Теперь, когда Катсия мертва? Что будет происходить с маленькими девочками? Скарлетт улыбается. – Теперь их с радостью примут. – Она отталкивается от стены и подходит ко мне. – Вот почему мы остались на острове – чтобы провести конференцию с членами Круга. Мы с твоим отцом давно на этом настаивали. В отличие от Гектора. – Она быстро закатывает глаза и берет меня за руку. – Но и он все понял, а знаешь почему? Благодаря тебе, милая. – Рука Скарлетт касается моей щеки. – Ни один Король не должен переживать из-за того, что у него родится дочь. Все останется по-прежнему, кроме того, что теперь девочек будут свободно принимать в семейные союзы. – Теперь ясно, кто здесь у руля, – бормочет Нейт где-то на заднем плане. Я фыркаю, прикрывая рот рукой. – Спасибо, Скарлетт, за то, что была для меня лучшей матерью на свете. Она сжимает мою ладонь. – Можешь называть меня мамой. Взгляд Скарлетт перемещается на Джемайму и Йохана. – Вы закончили? Нам нужно ехать на похороны. Они кивают и выходят из комнаты. – Они вам не нравятся? – спрашиваю я Скарлетт, глядя на пустой дверной проем. – Нет. Никогда не нравились. Я не согласна с тем, что они сделали. Ты сильно страдала в детстве и даже в юности. Они показали себя плохими родителями и слабыми людьми. Я сглатываю. – Сейчас мне все равно. И я не хочу это менять. Она похлопывает меня по ладони, в то время как в мою комнату заходит Бишоп. У меня почти текут слюнки. На нем надеты черные брюки и белая рубашка с закатанными рукавами, обнажающими его татуировки. Его волосы идеально уложены гелем, а кожа слегка поблескивает, переливаясь на свету. – Ты в порядке? – спрашивает он, наклонив голову. Его глаза мечутся между Скарлетт и мной. – Мне стоит беспокоиться о вашей неожиданной дружбе? Вы же не собираетесь против меня объединиться? Мы со Скарлет смотрим друг на друга, а затем снова на него. – При первой возможности, – отвечаем мы в унисон и смеемся. Когда все, кроме Бишопа, выходят из комнаты, он наклоняется ко мне. – Я знаю, что сейчас ты не хочешь об этом говорить, но в следующие выходные у тебя день рождения. Я качаю головой. – Я не хочу отмечать его в этом году. Пожалуйста, пойми меня, я действительно не в настроении. Возможно, на следующий год. Он кивает. – Хорошо, малышка. Я уважаю твое решение. – Затем он наклоняется вперед, опускает руку под мою кровать и вытаскивает Книгу. – Тебе нужно ее закончить. Я беру у него Книгу. Он изучает мои глаза. – Ты вошла в историю, детка. Ты чертова героиня. Благодаря тебе эта Катсия смогла исполнить свое последнее желание.