Нейт выдвигает один из барных стульев. – Она тоже будет на собрании. – Что? – возмущаюсь я. – Нейт, я не хочу ее видеть – больше никогда в жизни. Пусть эта шлюха и дальше изображает мертвую, я не возражаю. – Прекрасно, Мэдисон. Приятно слышать плоды воспитания твоего отца. Не отрывая взгляда от Нейта, я продолжаю как ни в чем не бывало пить прохладное молоко. Допив, я ставлю стакан на стол. – Кто-то что-то сказал? – спрашиваю я Нейта, продолжая ее игнорировать. Отвернувшись, он едва сдерживает смех. – Мэдисон, милая, пойдем. Жестом руки папа указывает на гостиную. Интерьер нашего дома куда более классический, чем у Бишопа. Гостиная, украшенная тремя большими белыми колоннами, располагается сразу же за кухней – да и в целом наш дом чем-то напоминает мне современные греческие поместья. – Ты в порядке, милая? – спрашивает Елена, обнимая меня за плечи. Еще с нашей первой встречи я к ней по-настоящему прониклась. Она была очень похожа на Нейта. Теплая и располагающая. В Елене было нечто, что вызывало желание как можно дольше находиться с ней рядом. – Я буду в порядке, когда она уйдет. Губы Елены сжимаются. – Я понимаю, Мэдисон. Мне очень жаль. Я слегка улыбаюсь ей, оценив, с каким достоинством она приняла бывшую моего отца, внезапно восставшую из мертвых. Должна признать, что с этим она справилась куда лучше меня. Я сажусь на диван, а Нейт вытягивается рядом, приобняв меня и положив руку мне на затылок. На первый взгляд, он расслаблен, но я могу с уверенностью сказать, что в любую нужную секунду он готов наброситься на мою мать – это заставляет меня еще сильнее его любить. – Мы можем ускориться? У меня была непростая ночь. Нейт слегка напрягается, но я игнорирую это, желая как можно скорее разобраться со всем этим дерьмом. – Мэдисон, во-первых, мы с твоим отцом никогда не хотели, чтобы ты нас ненавидела. Мы… – Стоп! – я перебиваю ее, подняв руку. – Поправка. Я не ненавижу папу и никогда не буду – я ненавижу тебя. Он делал и делает все возможное, и хотя он… – Мое горло угрожающе сдавливает. Я не произносила этих слов вслух с тех пор, как узнала всю правду. Прежде чем я успеваю остановиться, по моей щеке сползает одинокая слеза. Нейт ловит ее пальцем, и мы встречаемся взглядами. Он медленно подносит палец к губам и слизывает слезинку, одновременно с этим крепко сжимая мою руку. Я снова смотрю на папу и Элизабет. – … не мой биологический отец, – я откашливаюсь. – Тебе никогда в жизни не стать для меня таким родителем, как он. Она вздрагивает и откидывается на спинку стула. Снова проведя ладонью по волосам, я замечаю, что ее взгляд мечется по комнате так, словно она пытается отыскать в воздухе хоть какие-то подходящие слова. Она выдыхает. – Я понимаю, что ты злишься на Бишопа. – Не произноси его чертово имя, – огрызаюсь я, прищуривая глаза. – Кстати, что насчет Бишопа? – покосившись на нее, спрашивает мой папа. Я наклоняюсь к Нейту с улыбкой на лице. Я чертовски довольна собой – и на то есть веские причины. Она смотрит на моего отца, а после – снова на меня. – Все это неважно. Послушай, ты кое-что о нем не знаешь… Я фыркаю. – О, я уверена, что многого о нем не знаю. Я давно бросила попытки разобраться в этом дерьме. Мой отец снова пытается ее прервать, в то время как Елена садится рядом с Нейтом, деликатно положив руки на колени. Элизабет снова смотрит то на меня, то на папу. – Его инициация прошла со мной. Папа напрягается. Елена совсем затихла. Мне никогда не приходило в голову задаться вопросом, что ей известно. Я наклоняюсь к ней и шепчу: – Вы знали обо всем этом безумном дерьме? Не знаю почему, но до этого момента я ни разу не задумывалась о том, что она тоже может быть в курсе. Все же ее сын был одним из Королей. Она мрачно улыбается. – Да, милая. Она немногословна, и я ее понимаю. О таком не принято распространяться, но я бы действительно хотела знать, кем являлся отец Нейта. Он никогда о нем не рассказывал, впрочем, как и все остальные, – думаю, именно это и пробудило мое любопытство, – и я уважала личную жизнь Нейта и его матери. Если бы они хотели мне рассказать – они бы это сделали. – Убирайся. Взгляд моего отца был устремлен куда-то вдаль. Спустя несколько секунд он медленно поворачивает к ней голову. Элизабет сглатывает. – Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. – Поторопись, пока я не всадил тебе пулю между глаз – и на этот раз по-настоящему. – Или это сделаю я. Теперь я умею целиться куда лучше. Должно быть, из-за всего, что мне пришлось пережить, – невозмутимо добавляю я. Она снова вздрагивает, запинаясь в словах. – Послушай, что Лукан собирался рассказать тебе прямо перед тем, как его убили. Бишоп и Мэдисон изначально было суждено быть вместе. – Это слишком драматично даже для тебя. – Я закатываю глаза. Нейт прорычал: – Кто тебе сказал? Смягчив взгляд, она обращает глаза к Нейту, но я наклоняю голову, чтобы закрыть ей обзор. – Только прикоснись к нему, только хлопни в его сторону своими накладными ресницами, и я убью тебя своими же руками. Большой палец Нейта чертит круги на моей руке, заставляя меня покрываться мурашками. Она отводит взгляд. – Я знаю об этом с ее рождения. Это было одной из причин, по которой мы взяли Мэдисон к себе. Йохан и Джемайма не могли оставить ее у себя, но прежде чем Гектор позволил нам ее удочерить, он заставил нас поклясться кровью, что однажды она и Бишоп объединятся и продолжат династию. Я нахмуриваю брови, начиная медленно осмысливать услышанное или хотя бы пытаться это сделать. Убедившись, что никто не собирается прерывать ее откровенную речь, она продолжает: – Итак, мы все дали кровную клятву. Включая твоего отца, которому ты так доверяешь. – Что, если она не захочет быть с Бишопом? А? Что, если она останется со мной? Потому что, если быть честным, пару раз она была к этому очень даже близка – без обид, папаша. – Он одаривает моего отца извиняющейся улыбкой, и я впервые замечаю легкую шутливость в их общении. Они стали друзьями? Отец слабо улыбается ему в ответ и снова переводит взгляд на Элизабет. Она качает головой. – Нет, это невозможно. Он должен быть с ней, чтобы она могла жить нормальной жизнью. – Что, черт возьми, ты подразумеваешь под «нормальной» жизнью? Это двадцать первый век, а не сраная эра динозавров. Эти люди не имеют права распоряжаться такими вещами. – Когда слова слетают с моих губ, я понимаю, что это не совсем так. У этих людей гораздо больше силы, чем может показаться на первый взгляд. Элизабет снова выдыхает, и я борюсь с желанием спросить, не нужен ли ей ингалятор. – Мэдисон, – грустно произносит она, и я смотрю на отца в поисках утешения. Рука Нейта крепче сжимает мое бедро. Не знаю, что именно означает этот жест – ободрение или предостережение. Отец опускает взгляд, и тогда все вокруг меня темнеет. Сначала мой взгляд замирает на глянцевом кафеле, а затем мои колени подгибаются. Если бы я не сидела, то упала бы на пол. – Прости, Мэдисон, но ему приказали с тобой быть. Сначала ему было все равно. Он поклялся, что сам убьет тебя, если ты не подчинишься. Потом что-то изменилось, он, должно быть, понял, что ты хорошенькая и интересная, и попытался скрыть тебя от Гектора – как и все остальные Короли. Они воспользовались тем, что Гектор знал, как ты выглядишь, только по твоей детской фотографии, поэтому думали, что все это сойдет им с рук. Только он… – она замолкает, и все вокруг погружается в вакуум. Словно плохой фильм, воспоминания начинают одно за другим всплывать у меня в голове. На заднем плане я едва различаю тихий голос Нейта, пытающийся вернуть меня в реальность, но уже слишком поздно. Все, что она говорит, начинает обретать смысл. – Ты собираешься объяснить, или это сделать мне? – самодовольно бормочет Нейт с заднего сиденья. Бишоп бросает на него убийственный взгляд через зеркало заднего вида.