В конце концов Наталья — миловидная светлоглазая блондинка — стала второй женой Артема. Когда сейчас она рассказывает о том, как села в машину, чтобы ехать в другой город с абсолютно незнакомым мужчиной, то — отчасти в шутку — добавляет: «Когда у нас дети спрашивают, как мы с папой встретились, мы стараемся умалчивать этот момент, чтобы они сами так ни с кем не знакомились». О том, что у Артема есть семья, он рассказал Наталье в первую же встречу, но ее подробности его личной жизни тогда не интересовали. Новый знакомый сразу стал настойчиво ухаживать за девушкой: дарил цветы и огромных плюшевых медведей. «Было такое чувство, будто мы тысячу лет друг друга знаем, могли обо всем болтать, разное друг другу рассказывать», — говорит Наталья. Дочь ангарских пролетариев, родившаяся на четыре года позже Артема, в разгар перестройки, Наташа с детства мечтала быть следователем. По телевизору она больше всего любила смотреть сериал «Каменская», а после школы поступила в юридический колледж. Случайная встреча с Артемом, который сам участвовал в расследовании преступлений, произошла, когда девушка была на первом курсе, — и в итоге именно в отделе Дубынина она проходила свою первую практику: помогала «заполнять таблички» и систематизировать данные. «На работе Артем всегда был очень важный и серьезный, — вспоминает Дубынина. — Не допускал меня до уголовных дел, просил выйти, когда они их с коллегами обсуждали». Спустя месяц практики, разочаровавшись в ежедневной рутине, от детской мечты девушка отказалась и решила заняться общей юриспруденцией — сейчас она работает юристом на нефтехимическом комбинате. Спустя примерно год после знакомства Артем и Наталья стали жить вместе, в 2008-м родилась их первая дочь Алиса, а еще через три года — Василиса. Развестись с первой супругой и жениться на Наталье официально Артем смог только в 2013 году. «Непростое это было время, мы несколько раз сходились и расходились, много ругались, — вспоминает Дубынина. — Артем мотался туда-сюда, разрывался между двумя семьями и работой. Когда он был на работе, мне казалось, что его нет из-за другой женщины, я ревновала и скандалила. Он еще смеялся тогда надо мной, что мне было бы скучно жить с простым слесарем, а я жена-фанатка, готова куда угодно за ним ехать и очень ревнивая». По словам Натальи, семья Артема приняла ее сильно не сразу: его мама была на стороне первой супруги и долго не общалась ни с новой невесткой, ни с внучками. Впрочем, она и не настаивала — она вообще считает, что муж мало чем похож на родственников. «Для него главное — это семья, — объясняет Дубынина. — Даже если у нас доходит до конфликтов, он всегда на моей стороне, а у них каждый привык тянуть одеяло на себя». С сыном Артема у его второй жены наладить контакт тоже не получилось — они виделись только однажды, когда мальчик был совсем маленьким. Нечасто общается с первенцем и сам Дубынин — а когда общается, старается привить ему любовь к спорту: Артем передал сыну свои гантели и штанги, сделал в квартире турник. Сейчас Илья Дубынин оканчивает школу — по словам отца, он выигрывает областные олимпиады по математике, физике и английскому. «Куда хочет поступать, я пока не понял, — рассказывает Артем. — Главное, чтобы не в силовые структуры». Бывшая супруга Артема Галина говорить о Дубынине не захотела. Сказала только, что вскоре после рождения сына муж уехал в Ангарск, где и находился почти все время, что они были в браке. По словам Галины, брак их распался из-за приоритетов мужа, для которого служба была важнее, чем семья: «К работе своей он относился трепетно, любил ее больше, чем родных и близких. Прямо помешанный был на ней до мозга костей». В 2007 году, когда Дубынин только-только начал жить с Наташей в Ангарске, у группы, занимавшейся делом маньяка, появилась новая версия. Они предположили, что убийца мог оказаться в тюрьме за другое преступление — в те годы количество убийств женщин значительно сократилось, и объяснение, что маньяк перестал убивать просто потому, что попал за решетку, казалось логичным. Чтобы отработать эту версию, Дубынин с коллегами регулярно ездили в колонии и допрашивали тех, кто попал туда в конце 1990-х годов, — оперативники допускали, что они могли что-то знать о совершавшихся в городе преступлениях. Маньяка в тюрьмах не оказалось. Однако трое собеседников Дубынина, которые отбывали сроки за организацию преступного сообщества, независимо друг от друга рассказали о некоем подозрительном милиционере. По словам заключенных, мужчина жил и работал в одном из центральных районов Ангарска и они часто видели, как он ночью сажал в свою машину — темную иномарку — женщин в районе центрального рынка. Получив эти данные, следователи запросили списки бывших и нынешних сотрудников центрального отделения милиции Ангарска. Некоторых из них вызвали на беседу и взяли у них образцы эпителия. Однако экспертизы стоили дорого, и в год по делу ангарского маньяка могли провести не более 300 анализов, а потенциальных подозреваемых было в разы больше. Не получив результатов сразу, члены группы переключились на отработку других, более приоритетных на тот момент версий. Артем Дубынин уверен: если бы тогда они поступили по-другому, маньяка поймали бы гораздо раньше. В 2010 году, когда Дубынину было 26 лет, его назначили главой «маньячной группы» — в декабре 2009-го Юрий Морозов перешел в областное управление МВД. Вчерашние коллеги в один день стали его подчиненными — впрочем, все они говорят, что никаких проблем с субординацией у них не было. В разные годы под его руководством работало от 6 до 17 человек, но доказывать им свой профессионализм Дубынину было не нужно. Юрий Морозов говорит, что стал свидетелем того, как из заурядного опера Артем превратился в большого профессионала, настоящего «таланта», способного взяться «за мизинец на левой ноге и дойти до горла преступника». «Он пришел, когда группа только создавалась, из молодого оперативника на глазах превратился в того, кто может раскрыть любое преступление. На такое не у всех хватает терпения, веры в свои силы и желания добиться справедливости, — говорит бывший начальник Дубынина. — А Артем если что-то начнет, то, как бульдог, будет до последнего упираться. Будет ходить, уже перегорит, но потом все равно добьется результата. Упертость в лучшем смысле этого слова», — рассказывает Морозов. По словам ангарского следователя Дениса Капустянского, как профессионала Артема сформировали три главных дела «маньячной группы»: банды угонщиков, ОПГ «Казино» и ангарского маньяка. Познакомился Капустянский с Дубыниным, когда принимал участие в расследовании все того же убийства Натальи Каневской. «Я был тогда искренне поражен профессионализму Артема, — рассказывает сорокадвухлетний Капустянский. — Он вообще очень порядочный человек, сотрудник полиции без страха и упрека. Такую целеустремленность, с которой Артем подходил к каждому делу, я редко встречал. Как будто каждое преступление его задевало лично». Капустянский Дубынину тоже понравился — с тех пор это едва ли не единственный человек, которого Артем называет другом. Оперуполномоченный Виктор Маслаков называет Артема «мудрым не по годам» и вспоминает, что за годы службы всегда мог на него положиться. «Он ответственный, целеустремленный, мыслил всегда наперед, — рассказывает Маслаков. — В любой момент ему можно было позвонить — даже среди ночи, и он всегда помогал решить проблему». Капустянский добавляет: чтобы раскрыть преступление, Артем не ленился поднимать дела из архивов, искать улики и свидетелей там, где никто и не подумал бы смотреть. «Мне всегда нравилось заниматься делами прошлых лет, которые однажды так и не удалось раскрыть, — рассказывает сам Дубынин. — В этот момент перед тобой вырисовывается история всего города и области. Ты узнаешь не только о преступлениях, но и о людях, которые в то время жили». «Ему хотелось, чтобы вся его энергия и азарт превращались во что-то конкретное — и он в это вкладывался. И не потому, что ему сказали, а потому, что ему самому было важно докопаться до сути вещей, — говорит Морозов. — Говорят, что медведя можно научить ездить на велосипеде. Что тогда говорить о человеке, которому что-то интересно? Он еще и не на такое способен». По словам Морозова, Дубынина можно было бы назвать идеальным полицейским, если бы не его «угрюмость»: «Чем дурнее и веселее опер выглядит, тем лучше, опер должен быть общительным, а Артем — бука. Коллеги-то его знали и понимали, а незнакомые люди смотрели и думали: „Это что за злодей? Если такого в темноте встретишь, сразу все сумки отдашь“. Несмотря на свою квалификацию, он очень стеснительный — просто на ровном месте может застесняться, как девочка». В 2011 году, после вступления в силу федерального Закона о полиции, Артема, как и всех его коллег, отправили проходить аттестацию. Руководство областного МВД подтверждать его квалификацию отказалось — как считает сам Дубынин, там посчитали это удобным моментом, чтобы избавиться от слишком принципиального сотрудника. Сложности с начальством у Дубынина возникали не только в связи с делом маньяка. В это же время Артем попал в ДТП, в котором столкнулся с сыном бывшей сотрудницы милиции — хорошей знакомой начальника уголовного розыска. По словам Дубынина, именно этот начальник почему-то и решил, что не имеющий взысканий Дубынин не достоин быть оперативником. «Мне уже стали предлагать должность участкового, говорили, что я не могу работать в уголовном розыске», — возмущенно вспоминает Артем. Остаться на службе и сохранить должность ему вновь помог Валерий Костарев: после его звонка «наверх» ситуация была улажена. Вскоре Дубынин снова напомнил о себе начальству: в Ангарске в пьяной драке убили сотрудника ОМОНа. Имя убийцы, который выстрелил жертве в грудь, всем было хорошо известно: он входил в одну из городских преступных группировок и дружил с сотрудниками полиции. «Человек скрылся, полгода его никто не искал, — рассказывает Артем. — Я взял это дело и через полтора месяца задержал его в Иркутске. Правда, в суде это все переквалифицировали на неумышленное убийство, и убийца вышел на свободу». «Я никогда не ставил себя в противовес, никому не переходил дорогу, — говорит Артем. — К звездам тоже не рвался. Но почему-то оказался всем неугоден». По его словам, когда он возглавил группу, региональное руководство совершенно не интересовалось, как идет следствие, — вместо этого в Иркутске продолжали повторять, что в группе работают лодыри, которых нужно побыстрее разогнать. На деле расследования серийных убийств часто занимают много времени: например, от первого убийства, которое совершил Андрей Чикатило, до его ареста прошло не меньше восьми лет, битцевского маньяка Андрея Пичушкина искали пять лет, а новосибирского серийного убийцу Андрея Чуплинского — 18 лет. Бывший калифорнийский полицейский Джозеф ДеАнджело — так называемый Убийца из Золотого штата — и вовсе совершил последнее доказанное преступление в 1986 году, а задержан был только в 2018-м. Когда Артему Дубынину наконец подтвердили квалификацию, до поимки ангарского маньяка оставалось два года. Глава 7. Человек с ружьем До 2010 года поиски маньяка шли сразу по нескольким направлениям. Преступника искали среди людей с третьей группой крови и среди владельцев автомобилей «Нива» — по словам свидетеля, одна из жертв перед смертью садилась именно в такую машину. Кроме того, искали и среди бывших милиционеров или сотрудников силовых структур: было известно, что убийца мог беспрепятственно выезжать за пределы города в ночное время. В 1990-х в Ангарске все машины, выезжавшие из города ночью, в обязательном порядке останавливали и досматривали на постах ГАИ; данные вносили в специальный журнал. Никакой информации о машинах маньяка в этих журналах не было, из чего и сделали вывод, что преступник был хорошо знаком постовым или показывал им свое удостоверение. Даже с учетом всех этих критериев подозреваемых было более 30 тысяч. Новые руководители группы решили сузить зону поиска. Решение принимал не Артем Дубынин, который отвечал за организацию работы в поле, а новый следователь — именно он определял общее направление действий группы. После Валерия Костарева ангарских оперативников несколько раз перебрасывали к разным ведомствам и разному высокому начальству: сначала Костарева заменил другой следователь из Москвы, затем группу ненадолго возглавил Андрей Чернусь из Новосибирска. По словам Артема Дубынина, ему тоже пришлось отстаивать продолжение расследования в высоких кабинетах. В 2010 году, спустя полгода после того, как Дубынин стал заниматься всеми «полевыми» действиями по делу ангарского маньяка, новым руководителем группы назначили новосибирского следователя Василия Доморадова. Оперативники приняли нового начальника хорошо — тот был умелым аналитиком, привел дело в порядок, назначил большое количество дополнительных экспертиз, а главное — отстаивал группу перед начальством и не давал никого сокращать. «С одной стороны, мы понимали, что нас вот-вот разгонят, — вспоминает Дубынин. — С другой, знали, что подобрались к маньяку уже очень близко». В этот период оперативники сократили пул подозреваемых, оставив в списке только тех, у кого совпадали два или более критерия, под которые подходил маньяк. Так в базе данных осталось шесть сотен человек. Одним из них был Михаил Попков — охранник, ранее работавший милиционером, примерный семьянин, отец взрослой дочери. У всех мужчин, попавших в список, начали брать образцы слюны, чтобы сравнить их с генетическим материалом, который удалось обнаружить на телах нескольких жертв. Такие анализы группа стала проводить еще в середине 2000-х, но поначалу новая для России технология нуждалась в американских реактивах, и одна проба стоила около 10 тысяч долларов. При всех серьезных связях Державина и Костарева больше чем на несколько анализов в год денег не хватало. Уже после ухода основателей, в 2009 году, благодаря Андрею Чернусю сотрудники узнали о новой методике проведения экспертизы ДНК — такие анализы можно было делать в Иркутске и стоили они в сотни раз дешевле. Количество исследований возросло до 400 в год. «Если бы в те годы генетические экспертизы можно было проводить проще и быстрее, то и Попкова мы бы вычислили раньше, — говорит Державин. — Он попадал в наше поле зрения. Но так как доказательств его вины у нас не было, а его характеризовали с положительной стороны, никаких обвинений против него выдвинуть у нас не было возможности». «У Попкова была третья группа крови, когда-то была „Нива“, он жил рядом с круглым рынком, был пенсионером МВД, а на момент убийств работал в центральном отделе милиции, — добавляет Дубынин. — То есть у него совпали четыре поисковых признака». При этом ангарский оперативник уверен: без генома маньяка «не приперли бы». Список подозреваемых на предмет анализов следователи осваивали по алфавиту — и дошли до буквы «П» только в марте 2012 года. Через два месяца Артем Дубынин узнал о том, что есть совпадение: биологический материал убийцы совпал с геномом Попкова. Дубынину об этом рассказал Доморадов — ему доложили о результате из Иркутска, и он приехал из Новосибирска в Ангарск, чтобы рассказать Артему о новом подозреваемом. Отдельно начальник попросил Дубынина сохранить информацию в тайне и пока не предпринимать никаких действий — дело было накануне выходных. В тот же день Артем выяснил, что Попкова нет в городе — предполагаемый убийца в этот момент ехал в поезде во Владивосток, — и решил опять поговорить с начальником. Доморадов заверил оперативника, что Попкова задержат, как только он вернется в город, но Дубынин не согласился. От соседей и знакомых Попкова Артем узнал, что его семья распродает имущество и планирует переехать в Китай. Стало ясно, что действовать нужно прямо сейчас. Один из коллег Дубынина вспоминает: «Я сказал ему: „Если ты сейчас туда не поедешь, ни начальство, ни люди тебе этого не простят. Плюнь на все, езжай к генералу [главе областного МВД] и рассказывай, как есть“». Решительный тон Дубынина все же убедил Доморадова изменить свое решение, и 23 июня 2012 года Артем вместе с Виктором Маслаковым вылетели во Владивосток. Вместе с ними поехали два бойца отряда быстрого реагирования — была информация, что Попков носит с собой оружие. Жена Артема Наталья в тот момент была в Китае — поехала вместе с подругой на шопинг, впервые оставив детей на мужа. «Когда в один из дней я не смогла до него дозвониться, то сразу поняла, что что-то здесь не так, — вспоминает она. — Оказалось, он отвез дочек моей маме, а сам полетел за Попковым во Владивосток. Тогда я поняла, что семья все-таки может быть на втором плане». «Вся дорога во Владивосток была сплошным адреналином, — рассказывает Артем. — Я много раз рисовал в воображении, как мы его задерживаем, что это вообще за человек, как он будет себя вести». За две или три станции до Владивостока поезд, на котором ехал Михаил Попков, должен был сделать остановку на две минуты на небольшом полустанке. Там Дубынин с Маслаковым и бойцами СОБРа провели несколько часов. Когда поезд остановился, они разделились и стали двигаться по вагонам навстречу друг другу — чтобы преступнику не удалось сбежать. В какой-то момент Дубынин увидел Попкова — тот спокойно сидел на своем месте. Дубынин подошел к человеку, за которым охотился почти десять лет, показал удостоверение и сообщил, что Попков задержан по подозрению в совершении преступлений. Боец СОБРа в этот момент блокировал убийце руки, потому что тот сразу потянулся к своему рюкзаку (потом там нашли заряженное ружье). «Я спросил у него: „Вы поняли, за что вы задержаны?“ — рассказывает Артем Дубынин. — В ответ он махнул головой. После этого у меня весь адреналин кончился — дальше пошла рутинная работа». Не сказав ни слова, Попков проследовал с оперативниками в отдельное купе, где они так же молча доехали до Владивостока. Там, в отделении полиции на вокзале, Дубынин составил протокол о задержании. Так же, молча, они впятером летели в Иркутск. «На ровном месте с человеком разговаривать очень тяжело, — объясняет Дубынин. — Но я знал, что по приезде в Ангарск он в любом случае будет арестован по обвинению в убийстве и изнасиловании трех женщин и тогда поймет, что это все серьезно, а не какая-то бравада». (Именно по трем случаям у следствия к тому моменту была доказательная база, основанная на совпадении генетического материала.) «Все удивлялись, как можно раскрыть преступление 15-летней давности, — говорит Сергей Державин, который не прекращал следить за ходом расследования и после своего формального ухода из группы. — Но, если бы мы все это время ничего не делали, его бы никто и не нашел». Тем не менее даже после ареста Попкова Дубынина и его коллег продолжали называть «тунеядцами» — мол, пока коллеги роют носом землю, они 10 лет занимались ерундой, а теперь сорвали куш. Местное полицейское начальство поимка маньяка даже разозлила — слишком уж часто сотрудников группы начали показывать по телевизору. Впрочем, когда дело Попкова передали в суд, а иркутский начальник получил повышение по службе и благодарность за работу, риторика изменилась. «С того момента вся эта история стала преподноситься так, что ангарское дело с самого начало шло под чутким руководством местных начальников, — рассказывает Дубынин. — На самом же деле на протяжении двух лет, что предшествовали поимке маньяка, не было проведено ни одного совещания [с ними]. Они просто наблюдали за нами со стороны и, видимо, рассуждали так: „Если преступника найдут — то все будут молодцы, а если нет — группа получит выговор“». Артем утверждает, что высокие чины из областного ГУ МВД до последнего отказывались верить в виновность Попкова. Один из них, знакомый с женой убийцы по совместной работе в одном отделении милиции, встретив однажды на рынке супругу Попкова, поинтересовался у нее, «не обижают ли Мишку», и сказал: «Если что, говори, я с ними разберусь». Наталья Дубынина была очень рада, когда Попкова наконец поймали, — теперь-то, надеялась она, муж будет проводить дома больше времени. Надежда не оправдалась — оперативным сопровождением уголовного дела Попкова (допросами, выездами на места преступления, экспертизами) Артем и его коллеги вплотную занимались еще целых шесть лет. Глава 8. Предприимчивый милиционер О своем детстве Михаил Попков всегда рассказывал нехотя. Его родители познакомились и поженились в Норильске в 1962 году — Виктор Попков служил там в армии, а Антонина Ширкова приехала из родного липецкого села в гости к брату. Через два года у них родился первенец Миша; в 1969-м уже в Ангарске, где жили родители Виктора, на свет появилась сестра Михаила Лена. «Обычная семья: папа рабочий, мама служащая, сестра на пять лет младше, — описывает своих родных сам Михаил Попков. — В детстве это была большая разница, поэтому у нас особо не было общих интересов. Как старший брат я мог только сходить к кому-то, чтобы к сестре не лезли. Помогал ей в учебе — курсовую чертить. Потом еще возмущался, что преподаватель низкую оценку поставил, ошибку какую-то нашел. Я ей тогда сказал: „Скажи своему дебилу, что он диплом в рассрочку купил. Это не ошибка, а так оно и должно быть. Пусть почитает правильно“». После того, как Михаила арестуют, Елена напишет брату: «Не буду оценивать все происходящее с тобой, у меня кипят мозги, когда я думаю, что и почему, а думаю я каждый день. Меня никто не убедит в правдивости происходящего, пока не услышу лично от тебя. Даже если это так, как тебе вменяют, значит, на то были причины». Свои детские годы Попков вспоминает так: учился нормально, все уроки успевал делать на перемене, в свободное время целыми днями пропадал на стройке или «на гаражах», «что-то жег, взрывал, дрался», но в милицию не попадал. С восьмилетнего возраста мальчик начал работать — отец, рывший могилы на городском кладбище, брал сына с собой. Подрабатывать копкой могил Михаил Попков будет до конца 1990-х, а потом — иногда убивать на кладбище своих жертв. Одним из подростковых увлечений Попкова стали лыжи — он начал заниматься ими в школе и очень любил своего тренера и его семью, считая их примером для подражания. «Его дочь, тоже спортсменка, и младший сын частенько с нами ездили на соревнования, — вспоминает Попков, — а супруга работала в нашей спортивной школе, они были постоянно вместе. Идеальное сочетание». Когда уже после ареста судебный психиатр попросит маньяка рассказать об идеальной для себя работе, Попков скажет, что хотел бы быть именно тренером в спортивной секции: «Я бы работал с маленькими детишками, лет десяти, которые еще с открытым ртом тебя слушают; перед которыми можно подойти к перекладине, что-то на ней сделать, удивить их, и они еще внимательнее тебя слушать начинают». После восьмого класса Миша поступил в техникум — учился работать с оборудованием нефтегазоперерабатывающих заводов и параллельно подрабатывал слесарем. Одногруппникам Попков запомнился общительным и бесконфликтным молодым человеком, который увлекался лыжным спортом и даже участвовал в соревнованиях. Впрочем, спортивную карьеру вскоре пришлось закончить из-за травмы, но расстроило это студента техникума не слишком: основным смыслом занятий в секции он в любом случае считал шанс попасть в армии не в обычную часть, а в спортивную роту. Когда ему было 17 лет, Попков потерял девственность. Со своей первой партнершей он познакомился на дискотеке — девушка была на несколько лет старше его. После того, как они занялись сексом в подсобном помещении клуба, Михаил проводил девушку до дома и больше с ней не встречался. А уже через несколько месяцев влюбился по-настоящему. Об этой своей первой юношеской влюбленности Попков помнит до сих пор и в деталях. Ее звали Татьяна, она жила в Иркутске. Он ездил к ней, дарил цветы, ухаживал, танцевал с ней под песню группы Baccara «Love You Till I Die» из фильма «Пираты ХХ века» — а потом Михаила призвали в армию: надо было на два года уезжать в радиотехнические войска в Монголию. Татьяна сразу предупредила юношу, что ждать его возвращения не будет. Когда Попков демобилизовался в середине 1980-х, он все равно первым делом пришел к девушке, но та уже была замужем. После неудачного разговора Михаил поехал домой в Ангарск, купил букет цветов маме — однако, когда пришел домой, увидел, как она занимается сексом с чужим мужчиной, пока отец спит рядом (во всяком случае эту историю Попков рассказывал следователям на допросах). Спустя несколько лет «разочаровала» Попкова и его младшая сестра, которая ненадолго переехала жить на Сахалин, — знакомые рассказали ему, что Лена «ведет паразитический образ жизни, гуляет, выпивает, встречается с кем попало», после чего брат убедил ее вернуться в Ангарск. После возвращения из армии Попков стал работать слесарем-машинистом в цеху завода азотных удобрений. Параллельно он снова начал принимать участие в лыжных гонках, теперь уже как любитель, — и на одной из них познакомился с 20-летней Еленой Мишуровой. «Психологически меня подталкивало то, что у нее был знакомый парень, который должен был вот-вот из армии вернуться, — вспоминал потом Попков начало их романа. — Мне было важно добиться ее расположения, чтобы выбор пал на меня. Я сказал себе тогда: „Почему я должен отступать, я человек нехороший, что ли? Я не сдамся, я лучше“». Летом 1986 года Михаил и Елена поженились, и он ушел жить от родителей в квартиру к жене — кроме Елены, там проживала только ее старая бабушка. Через год у новобрачных родилась дочь Катя. Тогда же Попков сменил работу. В те годы хорошо проявивших себя сотрудников, отслуживших в армии, было принято рекомендовать к службе в милиции — и именно такую рекомендацию Михаил получил от своего завода. Несколько месяцев он отучился в школе милиции, потом прошел военно-врачебную комиссию, которая признала его годным к работе, но отметила следующие черты характера: «Уязвимость, конфликтность, недоброжелательное отношение к окружающим, моральная неустойчивость, пренебрежение нормами поведения». В июле 1987 года он заступил на должность сотрудника ППС на железнодорожной станции Ангарск: встречал поезда, следил за порядком на вокзале и разбирался с его нарушителями — например, однажды задержал вора, сорвавшего с головы пассажирки меховую шапку. Вскоре Попкова повысили до младшего инспектора угрозыска. Однажды благодаря ему задержали целую воровскую банду: зная о том, что коллеги расследуют кражу крупной партии ковров, Попков вовремя заметил объявление о продаже ковра в городской газете и сообщил о нем оперативникам. Работавшие с ним в те годы потом вспоминали Попкова как улыбчивого, добросовестного сотрудника, который старался быть на хорошем счету и угождать начальству. В то же время они считали его алчным и хитрым человеком. В конце 1980-х Попков снова стал ездить к своей первой возлюбленной Татьяне — на допросах он говорил, что хотел носить ее на руках, сравнивал с Жанной Фриске и Верой Брежневой. Однако жене он так и не изменил — просто приезжал к дому Татьяны и искал с ней встречи. Ее потом тоже допросили оперативники, которые пытались понять, когда именно у убийцы начали проявляться маниакальные наклонности. Как и почти все остальные женщины, ничего плохого Татьяна о Попкове сказать не смогла. В начале 1990-х зарплата милиционера перестала казаться хорошей. Попков уволился и в 1992 году устроился в военную пожарную часть — но и там провел всего полтора года и уже в 1994-м вернулся в милицию: стал работать помощником оперативного дежурного, а параллельно продолжать копать могилы на кладбище. Накануне 8 Марта в тот год он вернулся домой чуть раньше обычного — хотел поздравить жену и дочь с наступающим праздником. Пятилетнюю Катю отец неожиданно встретил во дворе. Она объяснила, что мама попросила ее погулять, потому что к ней пришел «дядя с тортом и цветами — поздравить с праздником». Когда Попков зашел в квартиру, там уже никакого дяди не было, но в мусорном ведре он нашел использованные презервативы. Жена сказала, что ее изнасиловал коллега с работы Алексей Мулявин — они вместе работали слесарями в энергетической компании. Через много лет Мулявин скажет на допросе, что они встречались с Еленой Попковой три или четыре раза — и все было по согласию. В тот мартовский вечер Попков разыскал Мулявина и сильно его избил, а назавтра приехал снова, извинился и признался, что не знает, как ему дальше жить с женой. Следующие несколько дней Михаил не ночевал дома, но после долгих размышлений все же вернулся в семью: несмотря на то, что измену жене он простить так и не смог, он решил сохранить брак ради дочери. Попков попросил жену уволиться и устроил ее в паспортный стол в центральном отделе милиции. Поделиться своими переживаниями Попкову было не с кем. «К кому мне обращаться? К папе с мамой? Для них — у меня все идеально, — рассуждал он много лет спустя. — С товарищем делиться? Меня мама стоя не рожала. С товарищем я такие темы вообще никогда не обсуждаю». Мужчина нашел телефон «службы доверия» и попытался поговорить с психологом, но там ему сказали, чтобы он искал причину в себе. Поиски были безуспешными: сравнивая свою семью с семьями соседей и коллег, Попков убеждался, что их брак дружнее: они часто проводили время вместе, ходили за руку. «А если я понимал, что уступаю в материальных возможностях, то я себе говорил, что это второстепенно. Ведь если у человека хороший достаток, но нелады в личной жизни, то дискомфорт у него в жизни все равно есть», — рассуждает он. Ни к каким рациональным выводам по итогам этой истории Попков в итоге так и не пришел. Как и во многих других случаях, когда ангарский маньяк рассказывает об измене жены, он отвечает вопросом на вопрос: «Может ли человек, когда у него все идеально, с жиру беситься? И если да, то в чем я тогда виноват? Значит, не зря на Руси было принято [бить жену] по пятницам — с утра и вечером. С утра почему? Вдруг что-нибудь натворит? А вечером за что? А вдруг что-нибудь натворила?» Единственной знакомой Попкова, по отношению к которой он применял насилие, в итоге оказалась его жена. В 1995 году, сильно выпив после похорон своего дяди, Попков попытался задушить Елену. Ее спасла дочь, которая пришла на крики родителей и сказала: «Папа, ты что делаешь?» После этих слов Попков пришел в себя, привел Елену в чувство и ушел из дома. К тому времени он убил уже как минимум восемь женщин.