Ползущий дом служил жилищем для пастуха, но в одно холодное лето мор прошелся по городу и уничтожил поголовье скота. Обнищав и отчаявшись, пастух повесился в своем доме, который спустя годы превратился в безлюдя. Его построили неправильно: на склоне, без вколоченных в землю свай и всяких подпорок, отчего дом медленно сползал вниз и был назван Ползущим. Пробираясь в полумраке тоннелей, Флори старалась не думать о том, что ждет в безлюде, иначе бы тряслась от волнения, и Дарт, держащий ее за руку, сразу заметил это. Беспокойство нарастало вместе с тем, как петляющие коридоры уводили их дальше и дальше. Наконец они добрались до тупика — небольшой арочной двери. Вместо ручки к ней был приделан кнокер — металлическая голова быка с массивным кольцом. Дарт приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Удостоверившись, что можно действовать, он слегка потянул за кольцо. Тонкая полоска света прорезала мрак тоннеля, и рокот голосов после звенящей тишины показался слишком громким. Флори попыталась заглянуть за спину Дарта, но увидела лишь зеленый бархат. Бильяна стояла у самой двери, расправив фалды своего плаща, — благодаря ее предусмотрительности лютены в комнате не заметили, что дверь приоткрылась. Обсуждение было в разгаре: негодующие возгласы, гневные выкрики, несмолкаемый галдеж и короткие всхлипы. Подозреваемый не пытался возражать и защищаться, только хлюпал разбитым носом, пока лютены глумились над ним. — Поддай ему еще, Корн, пусть вспомнит, с чего начинал. — Забыл, ублюдок, как целый квартал выжег? — Гореть тебе самому, раз так любишь огонь. — Развеем твой пепел над кварталом Опаленных! Услышав это, Флори смогла объединить разрозненные реплики. Лютены поймали того, кто раньше был причастен к пожару, превратившему в пепелище целый квартал. Улицы стали трущобами, а на дешевой земле поставили огромные ангары и склады. — Франко, да заставь его говорить! — выкрикнул кто-то. — Засунь ему горящую спичку в ухо, тогда точно голосок прорежется. — У меня есть идея получше, — ответил Франко. В памяти Флори всплыл его образ: тучный мужчина лет сорока, с багровым лицом и мясистым носом, будто весь опухший от собственной важности. Здесь он считал себя главарем. Его следующие слова, обращенные к собратьям-лютенам, прозвучали как приказ: — Ведите мальчишку. Спустя минуту кто-то притащил в комнату ребенка. Его испуганный плач сотряс стены и напомнил Флори ту ужасную сцену из суда, когда лютину Ви заставили признать вину ради спасения сына. Кажется, правосудие лютенов не впервой прибегало к подобной уловке, потому что никто из присутствующих не отреагировал на вопли мальчика. В груди Флори стремительно разгорался гнев, вобравший в себя все прошлые обиды на лютенов. Что себе позволяли эти дикари? Пора было вмешаться. Дарт решительно распахнул дверь, уже не прячась, а напротив, желая привлечь внимание. Бильяна первой заметила его: скорбное лицо на миг озарилось надеждой, но тут же осунулось при виде Флорианы. Лютина ожидала увидеть домографа, а не самоуверенную девчонку с фальшивым жетоном. — Добрый вечер, друзья! — торжественно начал Дарт. Его бодрый тон и широкая улыбка совсем не подходили случаю. Все собравшиеся ошарашенно уставились на Дарта, словно на призрака, возникшего из воздуха. — Я тебя не звал, — отрезал Франко, глядя на него исподлобья, по-бычьи. — Вроде бы это совет лютенов, а не ужин в твою честь. Дарта ничуть не смутила проявленная враждебность. Это лишь подстегнуло его к действиям. Он сделал несколько шагов вперед, чтобы оценить обстановку. Флори не осмелилась последовать его примеру, предпочтя остаться в тени Бильяны. — Мы решаем важные дела, Дарти, — проговорила Лиза с наигранной издевкой. Она сидела на столе, закинув ноги на стул, словно забыла, как пользоваться мебелью и все перепутала. — Пока ты играл в детектива, мы нашли реального преступника. Дарт даже не взглянул в ее сторону, от чего Лиза презрительно скривила алые губы. — Вы проводите совет не по Протоколу. — Того требовали обстоятельства, — попытался оправдаться лютен с солдатской выправкой и суровым лицом. — Мы поймали того, кто убил наших товарищей и угрожал нашим безлюдям, — напыщенно заявил Франко, — а ты до сих пор с бумажками носишься. — Я здесь ни при чем, клянусь, — отчаянно воскликнул обвиняемый, цепляясь за единственную надежду спастись. — А вот сейчас заткнись, Прилс! — рявкнул Франко. Услышав знакомую фамилию, Флори ахнула и наконец обратила взор на пленника. Его привязали к стулу и задвинули в угол комнаты — так, что был виден только оплывший, сгорбленный силуэт. Теперь у нее не осталось сомнений, что это Торнхайер Прилс. Тот самый Прилс, чья жена с позором выгнала ее с работы. Флори огляделась и среди толпы, сбившейся на небольшой кухне, нашла еще одного Прилса. С опухшими от слез глазами и дрожащими губами Бенджамин был легко узнаваем: он и дома зачастую выглядел таким же. — Совет, проведенный без дозволения домографа, расценивается как заговор, — отчеканил Дарт, процитировав пункт из Протокола. — И кто же нас остановит? Не ты ли? — зло прищурившись, прошипел Франко. Дарт запнулся, и Флори поняла, что пора ей вступить в игру. — Я, как представитель домографа. — Она сделала шаг вперед, выставив перед собой жетон. Кто-то издал удивленный возглас, кто-то, осознавая серьезность ситуации, раздосадованно выругался. Франко стушевался, но быстро вернулся к роли главаря и выпятил грудь. — Рыбьи потроха, кто к нам пожаловал! Госпожа Гордер собственной персоной! Сколько смотрел на вас в суде, так и не понял, из чьей постели вы к нам выпрыгнули: от Дарта… или все же от домографа? По толпе прокатилась волна сдавленных смешков. Флори застыла на месте, не в силах вымолвить ни слова. Она будто бы выпала из собственного тела и наблюдала за всем со стороны: как Дарт набросился на Франко, как они покатились по полу, как лютены расступились, чтобы не мешать драке, а Лиза в азарте вскочила на стол, дабы не пропустить зрелища. Вокруг закрутились, зашумели люди, кто-то толкнул Флори в бок, а затем схватил за плечо. Бильяна вывела ее из ступора одной короткой фразой: «Спасай мальчика». Решение пришло молниеносно. Она кинулась в гущу глумливой толпы, увлеченной потасовкой. Никто не заметил, как Флори схватила Бена за шиворот и потянула за собой. Мальчишка даже не сопротивлялся, потому что был потерян и слишком напуган. Когда они выскочили в коридор, прогнившие доски заскрипели, точно безлюдь угрожал обрушить пол под их ногами. Флори поторопила Бена, а тот со связанными руками оказался не быстрее черепахи. Им некогда было распутывать узлы и раздумывать, в какую сторону бежать. Наугад они кинулись в одном направлении, но вскоре уткнулись в тупик. Повернули назад, вернулись и затем попробовали еще раз. Услышав впереди странный шум, Флори замедлилась и увидела, как стены перед ними складываются, перемещаются и выстраиваются в новых положениях. Безлюдь пытался поймать их в ловушку. От перестройки стен пол затрясся. Бен упал и взвыл от боли. Пришлось развязывать ему руки. Узлы оказались слишком тугими, и вместо того чтобы бороться с ними, она решила вытащить руки из пут. Попыталась растянуть веревки у запястий, поддела пальцем и — о, чудо! — худая ручка выскользнула. Не успела Флори освободить вторую, как услышала приближающийся топот. Кто-то гнался за ними. Она рывком подняла Бена на ноги и устремилась вперед: там, где недавно была глухая стена, образовалась дверь. Вместо спасительного выхода беглецов ждала лишь очередная комната — совершенно пустая, с черной от копоти стеной и болтающейся петлей на потолке. По коже пробежали колючие мурашки, ставшие иголками, когда за спиной раздался скрип двери. Флори обернулась. Дорогу ей преградил долговязый парень с взлохмаченными космами. Его узкое лицо, покрытое пятнами угревой сыпи, перекосилось в злобном оскале. Она судорожно огляделась, пытаясь найти выход. Окно было единственным способом выбраться на улицу в обход преследователя и лабиринта Ползущего дома. Выждав, когда лохматый подберется поближе, Флори со всей силы ударила его в пах, заставив взвыть от боли и согнуться пополам. Выиграв несколько минут для побега, она подсадила Бена в окно, а следом полезла сама, получив вдогонку поток отборной брани. С трудом протиснувшись в узкий проем, Флори зацепилась за гвоздь и порвала подол юбки, оставив выдранный клок ткани на откуп безлюдю. Выбравшись из комнаты, беглецы оказались заключенными между стенами. Западня стала медленно сдвигаться, грозясь раздавить их, как мошек. Заметив дверь справа, Флори метнулась туда, но с досадой обнаружила, что та заперта. С рокочущим звуком стены продолжали смыкаться. На миг она поддалась панике, осознав: они не успеют выбраться из лабиринта, не смогут обмануть безлюдя и скрыться от преследователя. Оставалась последняя надежда на спасение — отчаянная, безумная. Металлический жетон с лязгом ударился о замочную скважину. — Чуешь, чем пахнет? — выпалила Флори. — Пожаром. И ты умрешь в нем, если не выпустишь меня отсюда! Гнев пылал в ней с неудержимой силой, и ей казалось, что она может поджечь безлюдя одним прикосновением. Стены замерли на месте, механизм в замке щелкнул, и дверь распахнулась, едва не сшибив ее с ног. Флори втянула Бена за собой в небольшое помещение с разветвлениями коридоров. Она вспомнила историю безлюдя: дом начался с маленькой хижины, постепенно достраивался, разрастаясь комнатками. Планировка сама по себе напоминала лабиринт, а безлюдь научился управлять стенами, меняя их расположение. На сей раз им повезло оказаться в старой части дома. Единственная дверь вела на улицу и открылась, стоило Флори приложить жетон. Безлюдю не стоило повторять дважды. Совсем недавно он ощутил, что такое огонь, и не хотел, чтобы это повторилось. Выбравшись на улицу, они ринулись вниз по склону, скользя и спотыкаясь. Бен зацепился носком ботинка за корень и покатился бы с холма, не успей Флори поймать его за шиворот. Это отняло у них драгоценные секунды. Помогая Бену подняться, она ощутила чье-то присутствие и кинула тревожный взгляд наверх. На них неслась борзая: серая свалявшаяся шерсть торчала клочьями, длинные лапы-ходули прыжками преодолевали расстояние, а маленькие глаза на вытянутой морде яростно сверкали. Псина очень напоминала их лохматого преследователя. Осознав, что это и есть обращенный лютен, Флори сорвалась с места, таща Бена за собой. На открытой местности им не спрятаться, но, спустившись в город, можно затеряться в толпе празднующих и сбить зверя со следа. Она бежала со всех ног, кожей чувствуя приближение пса, и уже слышала его сиплое дыхание. Вдруг позади раздался испуганный визг Бена, и сильный толчок в спину повалил Флори. Она кубарем покатилась по склону, пытаясь зацепиться за что-то, чтобы замедлить падение. Сухие стебли травы расцарапали ладони, но спасли от сломанной шеи. Флори перекатилась на спину — и тут же оказалась прижатой к земле лохматой тушей. Дыхание перехватило от резкой боли, когда пес обеими лапами надавил на грудную клетку. Он навис над ней, роняя слюну из разинутой пасти. Выпученные глаза глядели со всей звериной яростью, как бы Флори ни пыталась отыскать в них проблеск человеческого разума. Она боялась пошевелиться, не сомневаясь, что пес вцепится в горло, если она будет сопротивляться. Где-то поблизости рыдал испуганный Бен. Она хотела крикнуть ему: «Беги!», но не могла даже вздохнуть. В один момент ей померещилась мелькнувшая тень, а уже в следующий пес коротко взвизгнул и завалился на бок, оглушенный ударом. Дес бросил камень обратно в траву и протянул руку, помогая Флори подняться. — Как ты… здесь… — с трудом выдохнула она. — Потом сказку расскажу. Хватай малого и беги. — Дарт в доме. — Я понял. Иди! — нервно отозвался Дес и, склонившись над оглушенным псом, стал снимать с запястья платки, очевидно, для того чтобы связать ему лапы. Флори нашла мальчишку выше на склоне. Пока они спускались, Бен продолжал тянуть заунывную ноту, царапающую ей мозг, но успокаивать его было некогда. Она едва держалась на ногах от усталости, а ноющий балласт умудрялся упираться и капризничать. Они остановились, лишь добравшись до оживленных городских улиц. Флори наскоро оглядела наследника Прилсов: он отделался парой ссадин, грязными коленками и порванной штаниной. Вполне сносный вид для ребенка, которого успели похитить, связать, довести до истерики и едва не скормить псу. Можно сказать, Флори собиралась вернуть Бенджамина в целости и сохранности. Переведя дух, они побрели в сторону Зеленого квартала. Вскоре мальчишка снова начал хныкать: он устал, требовал яблоко в карамели, жаловался, что у него болит коленка и нужно подуть на ранку. Флори терпеливо объясняла, почему не может решить всех его проблем. Наконец впереди показался особняк Прилсов. Поначалу она собиралась просто оставить Бена во дворе, однако потом рассудила, что следует объясниться с госпожой Прилс и, возможно, направить следящих в Ползущий дом. В плену у лютенов по-прежнему оставался старший Прилс: если он причастен к преступлениям, его следовало сдать блюстителям правопорядка; а если обвинения были ложными — освободить. Флориана поднялась на крыльцо и нажала на кнопку звонка. Бен высвободил руку и заколотил в дверь. Его усталость сразу куда-то улетучилась, а баловство и капризы приумножились, стоило ему попасть в привычную обстановку. Им открыла Долорес. Бен юркнул в дом с проворством кота и диким визгом известил о своем возвращении. Когда Флори в двух словах обрисовала ситуацию, экономка ахнула: — Хранитель с тобой! — Осознав, что Флори спасла хозяйского ребенка, Долорес засуетилась: — Присядь, ты выглядишь такой изможденной… Нет-нет, не сюда! Ну куда тебе в кресло, ты же его испачкаешь! Нет, на стул тоже не надо. Стой, не наступай на ковер, он после чистки. Ох, подожди минутку, я принесу из кладовой табурет… Долорес ушла, оставив ее в гостиной, где Флори чувствовала себя неловко. Недолго она оставалась одна. Госпожа Прилс спустилась по лестнице, как вихрь. Ее лицо, прежде холодно-беспристрастное, оживила тревога. — Откуда у тебя мой сын? — В ее голосе не слышалось упрека, скорее, недоумение и желание узнать подробности странного происшествия. — Я… — она запнулась, не зная, с чего начать. Флори не успела придумать связный рассказ и повторила то же самое, что несколько минут назад озвучила Долорес. Мальчика пытались украсть, но ей удалось спасти его и привести сюда. Она хотела добавить, что господина Прилса тоже схватили, однако хозяйка дома внезапно воскликнула: — Ох, вы спасли его! Спасибо! Голос ее дрожал, и казалось, что она вот-вот расплачется, хотя в глазах не было ни слезинки. Она пригласила Флори присесть и позвала Долорес, чтобы та подала чай. Экономка появилась с табуретом в руках и раздосадованно махнула рукой, обнаружив, что чумазая гостья уже заняла кресло в кремовой обивке. Сама же госпожа натянуто улыбнулась спасительнице и ненадолго отлучилась к сыну. Флори снова осталась одна и нервно заерзала на месте: ей следовало рассказать о произошедшем так, чтобы это звучало правдоподобно, но без лишних подробностей. Пока она размышляла, Долорес вернулась. С громким стуком сервиза она водрузила поднос на столик. Чтобы не молчать, Флори поинтересовалась, как поживает Лили, и экономка ответила, что девочка прекрасно себя чувствует без утомительных занятий по рисованию. Небрежная фраза задела, но Флори виду не подала, слушая о том, как новая гувернантка повела детей на городское представление. Долорес не преминула подчеркнуть, что у Клары хорошие манеры и безукоризненная репутация. Идеальный образ нарушал один недостаток: безответственность. Иначе как объяснить, что у нее на празднике украли ребенка, а она до сих пор не сообщила об этом. — Видимо, Клара потеряла Бенджамина в толпе… — Долорес осуждающе покачала головой, а потом как бы невзначай добавила: — Не везет Прилсам с гувернантками, что за напасть. От этих слов в груди стало горячо.