А вот стану-ка я проще. jujehpolo: Давай отчетом займемся, ладно? Снова пауза. riversandoceans04: Давай И мы занялись отчетом. Только что-то между нами изменилось, а что конкретно – я не представляла. Глава 5 У Навида были нулевые уроки, он всегда уезжал в школу на час раньше меня. Утром заглянул ко мне – хотел забрать диск, который я у него стащила. Я красила ресницы, когда брат забарабанил в дверь и громко потребовал не только диск, но и айпод. Я ответила, что мне айпод гораздо нужнее, что в школе без него не обойтись. В пылу спора распахнула дверь, что ввергло Навида в столбняк. Брат оглядел меня с ног до головы, чуть расширил глаза. – В чем дело? – Ни в чем. Я его впустила. Отдала диск. Он продолжал таращиться. – Да чего ты вылупился? – Так просто. Здорово выглядишь. Я приподняла бровь. Розыгрыш он затеял, что ли? – Новый прикид, да, Ширин? Не то чтобы новый. Свитер, например, я давно уже носила. А вот джинсы откопала в секонд-хенде и только накануне закончила доводить до ума. Они были мне сильно велики, зато деним – супер; я просто не могла упустить такую вещь, да еще и за пятьдесят центов. – Джинсы новые, – сказала я. Брат кивнул. – Отлично сидят. – Да, неплохо. А чего у тебя лицо такое? Навид пожал плечами. – Лицо как лицо. Джинсы классные. Только, знаешь, по-моему, они того… слишком тесные. Не привык видеть на тебе такое. – Все бывает в первый раз. – Слушай, я лично «за». Фигуру подчеркивают. – Дальше. – В смысле, ты в них клевая. Брат продолжал ухмыляться. – Хватит уже ходить вокруг да около. В чем дело? – Ни в чем. Я подумал, ма не понравится, что у тебя задница так туго обтянута. Я закатила глаза. – Если ей не понравится, никто не заставляет смотреть. Навид рассмеялся. – Иногда ты так одеваешься… Странно как-то. Одно к другому не подходит. Дезориентируешь людей. Он указал на мою голову, еще не покрытую шарфом. Я поняла, к чему он клонит. Поняла, что старается не навязывать свое мнение. И все-таки мне стало досадно. Всем почему-то кажется – а парни еще и любят это соображение доносить до всеобщего сведения, – что мусульманки носят головные платки из скромности, из стремления скрыть свою красоту. Знаю, знаю: для некоторых это правда. Но в целом я не согласна. Конечно, за всех мусульманок не скажу – да и кто скажет за всех? – только я лично считаю: женскую красоту не спрячешь. Женщина великолепна в любой одежде. И не обязана объяснять свой выбор. Женщины все разные. Что удобно одним – неудобно другим. Но прекрасна – каждая. Есть, правда, чудовища, по принуждению которых женщины напяливают нечто вроде картофельных мешков – и мигом становятся темой статьи или выпуска новостей. И вот эти выродки задают тон; из-за них всех мусульманок меряют одной меркой. Меня лично никто ни о чем не спрашивал – окружающие были уверены, что ответ им известен. Сразу говорю: он неправильный. Я прячу волосы под шарф не потому, что в монашки подалась, а потому, что это комфортно. В шарфе я менее уязвима; он вроде брони. Но это – личный выбор. Я совсем не думаю об искушении, в которое вид моих волос может ввергнуть какого-нибудь придурка, ведомого по жизни исключительно половым инстинктом. С трудом верится? Так ведь женщинам верить вообще не принято. С древних времен. Вот это-то меня и бесит. Короче, я выставила брата. Не его дело, как джинсы на мне сидят. Задница – моя, и штаны тоже мои. Навид стал мямлить: – Да я не про то… я совсем другое имел в виду… – Нечего мне зубы заговаривать, – отрезала я и захлопнула перед ним дверь. Затем подошла к зеркалу. Джинсы и впрямь выглядели супер. Тянулись дни, похожие один на другой. Если не считать тренировок, в школе все было по-прежнему. За две недели ничего не изменилось. Кроме Оушена. Он стал иначе себя вести с того первого – и единственного – общения онлайн. Оушен теперь слишком много говорил. Например: «Ну и погода сегодня!» Или: «Как ты выходные провела?» Или: «Слушай, ты уже подготовилась к пятничному тесту?» Каждый раз я искренне удивлялась. Глядела на Оушена с секунду, отвечала: «Да, ничего погодка». Или: «Хорошо провела». Или: «Нет, еще не подготовилась». Он улыбался и бросал следующую реплику: «А я знал, я прогноз смотрел». Или: «Я рад за тебя». Или: «Серьезно? А я всю неделю над книжками сижу». Я не реагировала. Давала беседе сойти на нет. Наверно, получалось невежливо. Мне было все равно. Просто Оушен – реально красивый парень. Понимаю: красота на мотив для неприязни не тянет. Но это кому как. Лично мне хватало за глаза. Его присутствие меня напрягало. Я не желала говорить с ним. Не желала узнавать его ближе. Боялась запасть на него. На такого, как он, западешь – не успеешь охнуть. И добром такое не кончится. Во всяком случае, для меня. Ну и зачем мне проблемы? Взять сегодняшний день. Оушен усиленно вытягивал из меня слова. Это было объяснимо; непринужденная болтовня очень уместна, когда препарируешь кошачий трупик. – Ты на матч пойдешь? – спросил Оушен после целого часа напряженного молчания. Я вздрогнула. Подняла взгляд. Усмехнулась. Отвернулась. Вот еще – отвечать на нелепые вопросы! Этим матчем (кажется, футбольным) с командой выпускников мне всю неделю мозги полоскали. Группа поддержки тренировалась ежедневно; я, разумеется, не участвовала. Вдобавок имел место некий конкурс сплоченности, что бы под этим ни подразумевалось. Кажется, сегодня я должна была надеть что-нибудь зеленое. А может, синее. И не надела. Потому что в школе с ума сходят из-за ерунды. – Я смотрю, ты в общественной жизни совсем не участвуешь? – произнес Оушен. Ему-то что за дело? – Нет, – ответила я. – Я в общественной жизни не участвую. – Вот как! Порой мне хотелось быть с Оушеном помягче; может, я бы и была, только он здорово меня нервировал своим дружелюбием. Оно казалось фальшивым. Выпадали дни, когда Оушен из сил выбивался, заглаживая свою первую ошибку – тот намек, что родители меня вот-вот в гарем продадут. Оушен словно цеплялся за любую возможность доказать: он не какой-нибудь ограниченный обыватель. Как будто я и сама не заметила, насколько расширились его горизонты. Всего две недели назад он считал, что я после уроков сижу взаперти, а сейчас удивляется, как это я не прыгаю в группе поддержки. Было что-то неестественное, что-то подозрительное и в столь быстрой смене мнения, и в суетливости, с какой Оушен это свое новое мнение демонстрировал. Я вырезала кошачье сердце, собрала рюкзак. Хватит с меня на сегодня. К танцевальной студии я подошла рановато. Толкнула дверь – заперто. Ключ был у Навида, а Навид еще не освободился после уроков. Я села на пол. Ничего, подожду.