– Были бы у меня ноги, я бы по десять лампочек на каждую сделал! И плевать мне было бы на любовь. И на первую! И на последнюю! Моя первая любовь …Она каждый день ходила через наш двор в булочную за хлебом. Она была… Даже описать ее не могу. Она была как мечта. Я долго собирался и, наконец, отважился познакомиться. Как это делается, я видел в кино. – Девушка, который час? – крикнул я ей вслед. – Дурак, – сказала она, не оглядываясь. Мне было шесть лет, а ей – девять… Конецкий После «Сережи» следующий фильм снимать было страшно. Конечно, хотелось такого же успеха, призов на фестивале, статей в газетах… Но я понял: буду рассчитывать на успех – вообще никогда ничего не сниму. Не надо думать о результатах. Надо снимать то, что самому нравится и за что потом не будет стыдно. И я взял в Первом объединении сценарий Виктора Конецкого «Путь к причалу». Конецкий жил в Ленинграде и приехал в Москву для подписания договора. А вечером он должен был прийти ко мне домой, знакомиться. Виктор Викторович Конецкий невзлюбил меня сразу: я встретил его босой и с подвернутыми штанами. Был приготовлен обед, на кухне был накрыт стол… Но я обещал маме натереть пол и не рассчитал время. Виктор Конецкий. Дружеский шарж. А Конецкий решил, что это пренебрежение зазнавшегося столичного киношника к неизвестному (тогда) автору. Но это еще не все. Еще больше он меня возненавидел, когда мы заговорили о сценарии и я сказал, что история его героя, боцмана Россомахи, для меня не главное, меня больше интересует настроение и антураж. А Конецкий, штурман дальнего плавания, написал о реальном событии, в котором участвовал сам. Боцман тоже был списан с реального человека. И именно о боцмане, об этом нелюдимом, одиноком моряке написал он свой сценарий. Я Конецкого возненавидел позже – когда два с половиной месяца вынужден был каждое утро слушать, как он поет (два с половиной месяца мы провели в одной каюте – изучая материал к фильму, шли на сухогрузе «Леваневский» по Северному морскому пути). Пел он фальшиво, гнусным голосом, всегда одну и ту же песню… А не петь Конецкий не мог – это вошло у него в привычку. Между прочим. В другом исполнении эту песню я услышал, когда мы вернулись из плавания и пошли в гости к писателю Юрию Нагибину. Там усатый худой парень взял гитару и запел: «Надежда, я вернусь тогда, когда трубач отбой сыграет…» Я тронул парня за плечо и вежливо сказал: – Я вас очень прошу, пожалуйста, спойте что-нибудь другое. От этой песни меня тошнит. Так я познакомился с Булатом Шалвовичем Окуджавой. Когда фильм «Путь к причалу» вышел на экраны, Конецкий позвонил и попросил меня срочно приехать в Ленинград. – Зачем? – Приедешь – узнаешь. Он встретил меня и прямо с вокзала повез в сберкассу. Снял с книжки деньги и протянул мне толстую пачку: – Потиражные за сценарий. Здесь твоя доля – две тысячи триста сорок. Пятьдесят процентов. Я в той или иной степени работал над всеми сценариями к моим фильмам. Но меньше всего – над этим. – Я сценарий не писал и денег не возьму, – сказал я и вышел из сберкассы. Конецкий – за мной: – Но ты много придумал. – Это неважно. Я не написал ни строчки. Тогда он положил деньги на перила мостика (мы шли по мостику через Мойку), сказал: – Мне чужие деньги не нужны, – и пошел. И я сказал: – И мне не нужны. И тоже пошел. А деньги лежали на перилах. Две тысячи триста пятьдесят. Машину можно купить, «Победу». Фанаберии у нас хватило шагов на семь. Подул ветерок, мы развернулись и, как по команде, рванули назад. Деньги эти мне очень пригодились, потому что следующий фильм я начал снимать только через год, а между фильмами режиссерам зарплату не платят. В тот день, когда я приехал в Ленинград, Конецкий устроил банкет по случаю получения им письма от президента Франции Шарля Де Голля. Книга Конецкого уже была переведена на многие языки, он был выдвинут на Гонкуровскую премию, и сам генерал Де Голль, президент Франции, прислал автору письмо, в котором благодарил и хвалил его (Конецкий до этого послал Де Голлю свою книжку на французском). Конецкий всегда боролся за справедливость, и из-за этого у него часто случались неприятности. А выпив, он начинал особо активно бороться за справедливость. В тот день после банкета мы оказались в милиции. Я взял у Конецкого письмо от Де Голля, положил на стойку перед дежурным: – Вот! – и объяснил, что это письмо от президента Франции (показал пальцем на герб и президентскую печать) писателю Конецкому, гордости нашей литературы (показал на Конецкого). – А документы у нашей гордости есть? – спросил дежурный. Конецкий предъявил членский билет Союза писателей. Дежурный посмотрел на удостоверение, на худого мужичка в пиджаке с оторванным лацканом и с фингалом под глазом, на грузина с разбитым носом, вздохнул и сказал устало: – Ладно, свободны, писатели. Слово «писатели» он выговорил как нечто неприличное… После перестройки Конецкого перестали издавать, и они с женой жили на одну пенсию. Я получал деньги за фильмы и хотел ему помочь. Но он категорически отказывался. – Взаймы, – уговаривал я. – Если действительно будет очень надо, я сам тебе скажу. На то мы и друзья. Но помогли ему моряки. Еще при жизни издали полное собрание его сочинений, а когда Виктор скончался, помогли его жене и верному помощнику Татьяне похоронить его. Хоронили капитана дальнего плавания, выпускника военно-морского училища, писателя Виктора Викторовича Конецкого по высшему разряду, со всеми положенными почестями, отпевали в Петропавловском соборе и был воинский салют. Проводить Виктора Конецкого пришли десятки тысяч людей: его в Ленинграде очень любили и очень им гордились. Младший лейтенант Действие фильма «Путь к причалу» происходит в Арктике: спасательный буксир тащит старый корабль «Полоцк» в Мурманск на переплавку. Шторм. Спасатель получает сигнал бедствия: тонет лесовоз. Для того чтобы успеть оказать помощь, нужно освободиться от «Полоцка». На «Полоцке» четыре человека: боцман Россомаха и три матроса, они сами должны принять решение. Если обрубят трос – могут погибнуть. Решают рубить, «Полоцк» налетает на скалы, спасаются все, кроме боцмана. Чтобы изучить материал, мы попросили Первое объединение командировать нас в Арктику. Нас – это Конецкого, меня и Таланкина. Таланкин хотел снять фильм по рассказу Конецкого «Когда позовет товарищ» (тоже Арктика), но договорились, что сначала Конецкий будет работать со мной. Мы получили под отчет деньги (суточные, проездные), полярную амуницию (в костюмерном цехе «Мосфильма»), купили билеты, попрощались с родными и поехали в аэропорт «Шереметьево». Тогда он был второстепенным, международных рейсов там еще не было. В тот день наш самолет не полетел. Объявили – завтра. В аэропорту была небольшая гостиница, две комнаты по двенадцать коек. Мы решили домой не возвращаться – чего мотаться туда-сюда, переночуем в гостинице, сыграем в преферанс, выпьем пива. И звонить домой не стали. На следующий день опять Воркута закрыта, опять не летим. Я предложил поехать домой, но Таланкин энергично запротестовал – боялся, жена спросит, где он был прошлой ночью, и поди рассказывай… И снова сели пульку расписывать. На третий день, наконец, дали вылет. Поскольку рейсы отменяли, самолет набился до отказа.