Часть вторая Бестолочь Глава 1 О том, как надо уметь держать язык за зубами и вообще быть скромнее Очередной придорожный трактир почти ничем не отличался от уже посещённых мною. Пыль, грязные разводы на посуде, копоть дыма лучин на потолке. Трактиры на моём пути попадались примерно раз в сутки, иногда чаще, иногда реже, но через приблизительно одинаковые промежутки пути. Шёл семнадцатый день, как я сбежал из каравана Каима. Прошло уже больше двух месяцев, как я застрял в мире Раян. Кстати, по местному исчислению в неделе восемь дней, в месяце двадцать четыре дня, а самих месяцев четырнадцать. В центр Скагена я не стал лезть, прислушавшись к совету старшого и потому выбор, куда идти, был не особо большой: Ангар или в пограничье с Сауругом. Я выбрал пограничье, но сильно западней в сторону гор с коротышками. Не последнюю роль в моём выборе сыграло желание посмотреть на расу существ, по описаниям похожих на гномов. Часть пути проделал пешком, часть пути проделал с крупным торговым обозом, к которому присоединился в качестве простого пассажира. Поначалу я опасался, что за мной будет погоня, но вскоре махнул на это рукой. Будь что будет, всё равно рано или поздно всем нам суждено подохнуть. Спать теперь я предпочитал не в трактирах, а на конюшнях трактиров, так я экономил деньги, погода, к счастью, позволяла это делать. Не то чтобы денег на постой в трактирах у меня не было, но было непонятно, когда у меня получится урвать монет, если вообще получится. Я так и не придумал, как могу легально и без особых рисков зарабатывать в этом мире. Теперь я старался покупать только еду в дорогу и лишь изредка ел в самих забегаловках. Я пытался сэкономить на всем, чём мог. Конечно, за ночёвку на конюшне тоже требовалось платить, но всё же существенно меньше, чем за съём комнаты. Почти две недели нервотрепки дали о себе знать. На пятнадцатый день я немного приболел. Ничего страшного, так, немного простудился. Впрочем, усугублять свою простуду я не хотел и решил дать себе пару дней передышки. Жадничать не стал и снял комнату. Да и какая это комната?! Чулан какой-то с кроватью, столом и стулом. Денёк пришлось отлежаться, чтобы сбить температуру. К вечеру следующего дня я вполне неплохо себя чувствовал. Сидеть в маленькой и душной комнате совсем не хотелось, да и аппетит разыгрался, и я спустился в трапезный зал. Вечер, народу не сказать чтобы много, но десятка полтора наберётся. Отчасти в трактире столовались местные, отчасти, как и я, приезжие. Ленивая толстожопая подавальщица рассекала зал с кружками пива. Хозяин трактира и бармен по совместительству о чём-то говорил с посетителем. Вышибала, с сетью шрамов на лице, с задумчивым выражением лица ковырял в носу в поисках клада. Всё как-то буднично. Кто-то ест и пьёт, кто-то пьёт и ест, а кто-то и просто пьёт. Я тоже не стал долго мять себя за сиськи и заказал себе прожарку из мяса с кашей под местными соусами. Пить местную бурду из трав заместо чая было бы большим извращением, и я просто заказал то, что тут считают пивом. Еда пошла на ура, а пиво так себе, но всяко лучше травня[39], который здесь не умеют варить. Голод приказал долго жить, и я поневоле стал присматриваться к окружающим, хоть какое-никакое развлечение. За местными было неинтересно наблюдать, весь их род деятельности легко читался по одежде. Местные крестьяне из зажиточных что-то тихо обмывают, не привлекая к себе излишнего внимания. Сидят плотно, и похоже, сбежали сюда от своих баб, подальше от пристального женского взгляда, который на каждую новую кружку смотрит с укоризной. Своей кучкой сидели бродячие плотники или каменщики какие-то, вахтовики этого времени, строители, ищущие подряда. Был мелкий купчишка с помощником, но без охраны. Наверное, он совсем мелкий купчишка с дешёвым товаром и потому на охрану не разоряется. Было несколько кряжистых мужиков не из местных. По ним было непонятно, кто они и чем занимаются. Был какой-то молокосос с наставником. По сути, это все посетители трактира, если не учитывать человека в тёмном углу. По этому человеку надо сказать отдельно. Сидел себе тихо, напивался, не буянил. Ну никак не привлекал к себе внимания, если бы не одно «но». Человек сидел в старых, побитых, исцарапанных доспехах. Все в зале временами косились в сторону рыцаря, а никем иным этот человек и быть не мог, учитывая его заковку. В сторону рыцаря посматривали и потому, что рыцарь, мягко говоря, был странным. Сидит рыцарь в одиночестве… Рыцарь в одиночестве, без оруженосца или других рыцарей, на худой конец без сопровождающих из дружины или ещё каких-нибудь попутчиков. Другими словами, рыцарь этот не имеет своей земли и не служит никому вассалом. Странствующий рыцарь-наёмник, вот кто сидел в тёмном углу, а этих типов никто не любит, кроме романтичных дурочек, которые наслушались баллад и плохо представляют, на что способны такие вот несвязанные условностями люди. Сегодня здесь, а завтра там, и вот ищи его потом. У таких людей нет постоянного порта приписки в виде своей земли. К ним сложно пожаловать с ответным визитом, прийти погостить – пограбить, понасиловать. Не случайно в современности из-за мобильности байкеры отчасти плюют на закон. Было такое дело, что наезжали как-то в одном городе России скины на прочие молодёжные течения. Подмяли одно течение, разогнали другое. Через пару лет не осталось в городе панков, хиппи, металлистов, рэперов и прочих. Наехали скины на байкеров и огребли по полной. Байкеры к месту не привязаны, сегодня здесь, а завтра там. Протащили на скорости нескольких главных скинов, привязав тех цепями к мотоциклам, и не стало в этом городе скинов. Можете искать этих байкеров, чтобы дать ответку, хоть с милицией, хоть через бандитов. Невыгодно это, кусаться с байкерами. Не будешь же искать конкретных беспредельщиков по всей стране, а посторонним байкерам вроде как и предъявлять нечего. Нет мозгов и предъявишь тем, кто не при делах, тогда узнаешь, что цепей у байкеров на всех хватит. Примерно такая же ситуация была в Средневековье на Земле с безземельными рыцарями. Это были ещё те ребята. Такие же чудики, не привязанные к земле. Конечно, часть дворянства чудила грабежами и насилием, но от безземельных рыцарей вреда было больше. Первый крестовый поход вообще состоялся из-за демографического взрыва во Франции, когда было много вторых, третьих и прочих сыновей. По закону неделимости Одаля, на имущество батюшки вторые и далее сыновья не имели права претендовать, а получали железку в руки и оправлялись на подвиги. Подвиги легче всего было совершать на большой дороге. Спасали безземельные чудики купцов от их имущества. Брать в плен такого вот третьего сына невыгодно, как невыгодно на него жаловаться. Дворянин подсуден только королю, а до короля ещё надо доехать и добиться приёма. Естественно, часть рыцарей, совершавших такие подвиги, валили на месте те, у кого была неплохая охрана, но ведь значительная часть путешественников этой охраны не имела. Однажды, когда подвигов стало слишком много, да так что торговля встала, в чью-то умную голову пришла идея отправить всю эту рыцарскую шантрапу подальше от Франции. Пусть там чудят и заодно пользу приносят. Так совершился первый крестовый поход, в который отправились рыцари в такой заковке, что мало чем от оборванцев отличались. Оно и понятно, хорошая заковка денег стоит, а пограбить и меча с кирасой из гнутой жести хватит. В этом мире ситуация с бродячими рыцарями почти такая же. Тут, если безземельный слишком зарвался, то его сразу убивают, без поиска правосудия у короля, но от этого бродяги не стали меньшей головной болью. И эти способны ограбить тех, кого не надо. Кто не надо – это те, кто под зашитой титулованной знати. Защищаемых знатью относительно безнаказанно может убить только такая же титулованная знать или совсем уже отмороженные бродячие рыцари, если они уверены, что успеют сбежать. Все прочие, не имеющие покровительства, в случае эксцессов могут рассчитывать только на быстрые ноги или на оружие в своей руке. Так что неудивительно, что на бродячего рыцаря все настороженно посматривали. Ел я неторопливо, пиво после простуды плохо лезло в глотку, да и стены каморки, в которой я провёл почти два дня, меня уже порядком достали. Отдыхал я как мог. Никуда особо не спешил и, как все, исподволь посматривал за окружающими, а в особенности за рыцарем-бродягой. Кольчугу и меч я оставил в каморке, а из оружия со мной был только нож с кинжалом, так что особого внимания я к себе не привлекал. Хотя как сказать. По местным меркам я верзила ещё тот, да к тому же в странной одежде, так что, каюсь, временами я ловил на себе косые взгляды от окружающих. Надо бы озаботиться и снять с кого-нибудь, купить или «родить» в лучшем смысле армейского сленга сюрко[40] поверх кольчуги. Чем не одежда? Даже если я просто сюрко на свои тряпки натяну, то буду меньше привлекать к себе внимания. Впрочем, надо расстараться, чтобы на сюрко не было герба, а то можно встрять с этой тряпкой ещё сильнее, чем без неё. Я лакал пиво из кружки и думал о своей маскировке. Местные занимались тем же, чем и я. Зуб даю, просчитывали, кто я и что собой представляю. Не исключением был и странствующий рыцарь. Пару раз я ловил на себе его хмурые взгляды из тёмного угла. В отличие от остальных, рыцарь не скрывал, что посматривал в мою сторону. Пару раз наши взгляды с рыцарем пересеклись, и даже было что-то вроде детской игры на тему, кто кого переглядит. Хорошо, я достаточно быстро опомнился. Не дело понты кидать и строить невесть что с этим отморозком. Так и попасть можно за непочтительность перед дворянином. В общем, после непродолжительного передавливания взглядами друг друга я предпочёл уступить, целее буду. Рыцарь, к слову сказать, был уже в хорошей кондиции. Ему, похоже, нужен был только повод, чтобы побушевать, а тут я такой красивый вырисовываюсь. К тому же у меня полно зубов, которые мне явно жмут, потому что у меня, в отличие от местных, почтительности кот наплакал. В гляделки с ним играл, отсутствующую шапку перед ним не ломал, в ноги не бухнулся и вообще слишком высокий. По всему выходило, что на фоне окружающих я идеальный кандидат для мордобоя. Все эти вялотекущие мысли я отчётливо читал на пьяном лице рыцаря. Рыцарь, наверное, был несколько огорчён тем, что я дал заднего. У него тут кулаки чешутся, а я-то тут при чём? Это его проблемы. Рыцарь он или кто. Было бы желание, а повод всегда придумать можно. Пусть трактирщику предъявляет, что у того кислое пиво разбавлено без меры, или пусть придерётся до непотребного запаха в этом свинарнике, с последующими разборками и требованием контрибуции за моральный ущерб его ранимой душе. Пиво своё он уже долакал и сейчас наверняка напряжённо думает своей одной извилиной, да и той на заднице, кому бы и что предъявить. Ведь предъявы надо с умом делать, чтобы вроде как по доблести выходило, при этом остаться чистым перед местными законами, и чтобы можно было лапу наложить на то, что уже ничье. Чувствую, сейчас драка будет, и хорошо, если только драка, а не пускание в ход всяких железок. Интересно, вмешается ли вышибала или предпочтёт отыграться на проигравших? Вот падлюга. Вышибала вышел из трактира якобы по нужде или прочим делам. Понятно, вышибала предпочитает умыть руки. Его тоже в чём-то можно понять. Одно дело буянов из простолюдья кулаками окучивать, и совсем другое дело на забияку рыцаря без заковки лезть. Важно ведь не только не пропустить железкой в брюхо, но и на прави́ло от своего сеньора не попасть, за то, что на рыцаря руку поднял. Трактирщик, зараза, тоже смылся. Только подавальщица лениво рассекает зал с пивом. Вашу мать, везёт мне сегодня! Кого первого бьют, когда кулаки чешутся? Самого высокого, чтобы лежал низко и не смотрел свысока. А кто тут самый высокий и слишком дерзкий?! В комнате я точно не отсижусь. Если надо, достать меня из этой каморки легко можно. Трактирщик и вышибала сдристнули в ужасе. Хотя кто их знает, может, к местному главному послали кого-то, чтобы ситуацию разрулил. Только когда ещё этот местный властитель сюда кого-нибудь пришлёт? Пришлёт ли?! Мне один фиг помощь от местных властей ждать не приходится. Надо самому как-то выкручиваться. Долго думать я не стал. Некогда думать, счёт пошёл на секунды. Чувствую, что уходить отсюда уже поздно. Сам рыцарь уже дозрел и вот-вот начнёт свои права качать. Как мне выкрутиться? Мне ничего в голову не лезло. Суматошно думая о своей шкуре, я потерял над собой контроль. На эмоциях я по глупости просто грохнул кружкой по столу. Надо сказать, получилось довольно громко, если учитывать, что напряжение уже витало в воздухе и все порядком притихли. На меня все уставились. Как так?! Ждали дебоша от одного, а тут кто-то другой начал дебоширить! Даже рыцарь перестал вставать из-за стола и прифигел от моей наглости. Как там говорится: «Если пьянка среди подчинённых неизбежна, то надо возглавить их в пьянке». Моих подчинённых тут, понятное дело, нет, но сам принцип действия ещё никто не отменял. Я ещё раз грохнул кружкой по столу, так сказать для закрепляющего эффекта, и поманил к себе рукой подавальщицу. Надо отметить, что подавальщица в этот раз быстрее шевелила своими булками, чем до этого рассекала зал при обслуживании клиентов. – Пиво всем! – как можно более громко крикнул я, шлёпая подавальщицу по толстому заду для её ускорения. Дальше меня посетила ужасная мысль, что выпить полтора десятка рыл могут много, а кошелёк у меня не резиновый, и сразу добавил: – По кружке! И выпьем за доблесть воинов! Каких воинов?! Что я плету?! Так мой громкий призыв может сойти за прямой прогиб перед отморозком, если он что-то лишнее подумает своей одной извилиной?! Прогиб – значит, боится. Боится – значит, надо дожимать будущего покойника на предмет расставания им с ненужными ему ценностями. У меня в голове эта мысль ещё не успела толком оформиться, как я на интуиции вспомнил единственное имя, за чьих воинов не западло выпить. – За воинов барона Рино Нари! Воинов, что доблестно разбили превосходящие силы орков в Сауруге не так давно! – тьфу ты, вроде вывернулся из прямого подхалимажа. – По кружке пива всем! Живо! До подавальщицы вроде дошло, что надо ускориться, и она начала суетиться. Хорошо хоть, мозгов у неё хватило подавать пиво первым по старшинству в местной иерархии, а именно рыцарю, мне как заказчику и всем прочим в зависимости от их статуса. Откуда-то из подсобки выполз трактирщик и дополнительно навёл шороха на свою туповатую подчинённую, живо всем пива разнесла. Надо бы озаботиться тем, чтобы стрясти с него немного денег за предотвращённый дебош, хотя кто знает, выйдет ли эта задумка. Вон какой хитрован, не факт, что отсыплет монет, осторожнее надо с ним. Я встал и поднял над головой кружку, кружки тем временем уже разошлись по рукам. – За доблестных воинов! – повторил я тост, и все с удовольствием хлебнули халявного пива. Напряжение, висящее в воздухе, как-то само собой рассосалось, а я словил кураж и по глупости добавил: – Выпьем также за доблесть воинов барона Скансе и барона Грейема, чьи воины сложили недавно головы в боях с проклятыми орками! Лучше бы я этого не делал. Ну кто меня за язык тянул?! – Я не буду пить за этих скотов! – брякнул почти полной кружкой рыцарь бродяга. Часть пива, естественно, пролилась, что не особо напрягло рыцаря. – Я плевать хотел на этих ублюдков и голову оторву любому, кто за них выпьет! Опа, это называется приехали. За что боролись, на то и напоролись. Хотел отсрочить дебош, но только усилил недовольство собой от главного и единственного заводилы. Интересно, он меня на дуэль вызовет или сочтёт недостойным? Хотя зачем с простолюдином соблюдать хоть какие-то условности, ведь быдло можно попросту прирезать под видом оскорблённой чести. – Ты!.. – начал что-то вещать бродяга-рыцарь, тыкая в меня пальцем, но я его перебил, не желая терять инициативу. – Господин рыцарь, объясните свои слова! – брякнул я фразу сгоряча, а у самого попа начала жим-жим. Теперь мне точно есть что предъявить. Перебил благородного, повысил голос на дворянина, да что там. Меня к ответу можно призвать только за то, что я спорю с рыцарем, которых обязывают соблюдать хотя бы видимость чести и отвечать за свои слова. Вот я дурак, хотел как лучше, а получилось как всегда. – Ты кто такой, чтобы вякать! – не нашёл других слов в запале рыцарь. Покраснел, глаза навыкате от злобы. – Господин рыцарь! Объясните свои слова! Иначе можно подумать, что вы не имеете чести, раз говорите гадости за спинами благородных людей и не можете объяснить, за что вы считаете этих людей ублюдками и скотами! – Один фиг надо что-то говорить и причём говорить, чтобы слова были в шаблонах рыцарской бредятины. Так-то я сам не сразу смекнул, что довольно удачно брякнул свои последние слова. По сути, я призвал к ответу рыцаря за базар и при этом сам не встал на сторону покойников. Есть только одна тонкость, захочет ли рыцарь отвечать на мой вопрос, ведь я сам не рыцарь и не благородный, а передо мной он ответ держать не обязан. Повезло. Свидетелей набралось много, а у рыцаря в голове, видимо, мелькнула мысль, что свидетели могут кому-то донести и его всё равно ждёт правёж. – Эти ублюдки были плохими воинами и положили людей, которые им доверились! Я был там и всё видел своими глазами… – И из рыцаря словно стержень злобы вынули. Он сел за стол и отхлебнул из кружки. – В жизни не встречал больших ублюдков, и если кто со мной не согласен, то пусть сам вешается, пока у меня руки до него не дошли… Эй ты! Иди ко мне! Я тебе расскажу, кем были эти скоты! Вот так номер. Не бздеть, пусть вещает, а как съехать, я на месте придумаю. И я присоединился к рыцарю за его столом в тёмном углу. Глава 2 О том, как уместно давать сдачу Какое-то время мы пили с рыцарем молча. Седой, уже пожилой рыцарь был мрачным типом. Короткий ёжик волос, на лбу и лице парочка кривых отметин шрамов, часть зубов выбиты, глаза серые с прищуром. Рост, что удивительно, у бродяги тоже был за пределами здешних норм, почти метр шестьдесят. Рост я заприметил ещё тогда, когда бродяга привставал из-за стола, чтобы почесать кулаки. То есть рыцарь где-то на десять сантиметров ниже меня, и по здешним меркам сам верзила ещё тот. Сидели мы напротив друг друга по разные стороны стола. В состязание, кто кого переглядит, я больше не играл и старательно отводил взгляд после нескольких секунд случайной встречи глазами. Впрочем, у рыцаря глаза давно были в куче. Накушался, и у него, как у всех пьяных, взгляд был прикован больше к столу, чем к лицу человека, сидящего напротив. Мы молча выпили по кружке, потом ещё по одной, и только после этого бродяга-рыцарь начал вещать мне своим косым от хмеля языком. Суть его речи, если опустить все паузы в монологе и прочий пьяный бред, сводилась к тому, что почти полгода назад он нанялся служить барону Грейему с его старым приятелем, таким же бродягой-рыцарем. Старость приходит, а они такая же голь перекатная. Своей земли каждому рыцарю хочется, а тут ублюдочный барон обещал дать наделы на поместья и людей со временем, если хорошо себя на службе проявят. Дальнейший рассказ лишь подтвердил слухи и домыслы, что я слышал в караване. Коалиция из двух баронов трепала земли третьего барона, молодого наследника Нари. Пару деревушек сожгли. Людей частью убили, часть угнали в свои земли на работы, тех баб, что помоложе и посимпатичнее, поимели. Надо отметить, что сожаления по поводу резни местного населения бродяга совсем не испытывал. Дело житейское, бабы народ ещё нарожают. Все акции коалиции баронов со стороны должны были выглядеть как нападения орков, а их рыцари с дружинниками этому были только рады. Проще говоря, на кладбище делай что хочешь, но за оградку покойников не выпускай. Потом всей потехе пришёл конец. Бароны нарвались на засаду. Взяли их на неожиданности на марше. Баронов, их дружины и рыцарей навсегда успокоили, а вот ему повезло сбежать. Накрылось медным тазом его поместье. Сам он жив, а сюзерен поймал стрелу в глазницу. Наследнику барона ему после этого лучше не попадаться, не уберёг, так сказать, сюзерена, да и предъявить могут за то, что он оставил своего властителя на поле боя. Помимо мечты о своём феоде бродяга потерял и своего дружка, которого вальнули, когда он с ним тикал из боя. Дружка бродяге было жалко, через многое вместе прошли, а тут так нелепо нарваться… Шансов выжить у конницы баронов в лесной местности было немного, но бродяга сумел на чьей-то чужой лошади сбежать, когда стало понятно, что бой проигран. В бою и после, во время бегства, его неплохо зацепили сначала копьём, а потом стрелой в спину. Где-то около месяца ему пришлось отлёживаться и зализывать раны в какой-то деревушке на землях его бывшего сюзерена. Потом наследник Грейем про него узнал и всячески захотел побеседовать с беглецом с глазу на глаз, при свете раскалённых щипцов в руке палача. По поводу щипцов бродяга не был уверен, точнее не уверен, что наследник изначально хотел применить к нему щипцы. Четверо дружинников, что приехали за ним, скорее всего, слишком рьяно подошли к словам молодого Грейема по поводу доставки в замок единственного выжившего. В итоге четверо трупов, новое лёгкое ранение и бегство куда глаза глядят. Теперь уже точно раскалённых щипцов не миновать на землях молодого Грейема. Вот примерно и весь рассказ. Шекспир и наследники, мать его так. Сидит такой седой, бухой отморозок и пускает скупую мужскую слезу о том, что, когда он разбойничал, его самого по беспределу чуть не убили. Под рассказ бродяги пиво как-то незаметно лилось рекой. Платил за наши посиделки, естественно, я. Во-первых, рыцарь был почти на мели. Во-вторых, по словам отморозка, этим он оказал мне честь, что пьёт со мной за одним столом. Средневековая романтика, блин! Сам нищий и в полной жопе, а гонору-то на десятерых хватит. Хотя то, что гонору у рыцаря много, это не его вина, тут все такие. Попробуй не построить из себя что-то этакое благородное, то быстро с дерьмом смешают. Его коллеги из цеха таких же отморозков и прочих благородных только этим и занимаются, такой у них тут национальный вид спорта, обломать чью-то честь, чтобы с бесчестного быдла забрать себе нужное. Не бывает плохих людей, просто бывают плохие времена. Есть мудрая поговорка, что все люди живут по одной правде, но правда у каждого своя, и побеждает та правда, которая сильнее. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Другой мир, другое время, а люди всегда примерно одинаковые. Все грешники, и не надо потакать своей гордыне, считая, что меньше нагрешил по сравнению с кем-то. За собой следи и не суди других. Вот примерно в таком ключе я размышлял, слушая рыцаря. Часть его речи я не понимал из-за слабого знания языка. Часть речи просто было не разобрать, алкоголь никогда не является другом для хорошей дикции. Часть речей рыцаря я просто пропустил мимо ушей, задумавшись над его словами. Я понимал, что ему надо было просто выговориться, а тут я появился, такой непонятный, не ровня ему, но и не ровня окружающим, лучший среди худших. Я и не заметил, как сам захмелел и мне отчасти стало море по колено. Пока бродяга сокрушался о своей плохой доле, я поневоле задумался о своей участи. Статуса у меня нет, любой может по надуманному обвинению меня облегчить от кошелька и жизни. Покровителя у меня тоже нет. Полезных связей нет. Даже полезной специальности и той нет. На фоне своей ситуации я даже немного начал сочувствовать отморозку, с которым делил стол, всё же как-никак отчасти коллеги по участи. Бродяге-рыцарю тоже ничего хорошего в ближайшем будущем не светило. О чём я, захмелевший, без раздумий, но смягчая выражения, сообщил коллеге по бутылке.