В один из дней на вечерней стоянке произошло нечто. Возницы на стоянке разгрузили два фургона с железом и немного соли. Всё прошло буднично, и все делали вид, что так и должно быть. Наутро тронувшись в путь, караван подобрал у придорожья кожаный мешок. Естественно, я об этом не расспрашивал. И без слов ясно, что у них не совсем чистые дела, а лишние расспросы мне ничего хорошего не принесут. Потом, на восьмой день, было ещё какое-то поселение, название которого я и не запомнил. Караван переночевал в поселении, а Рауг – помощник купца – даже не стал себя озадачивать, чтобы что-то купить или продать. Девятый день прошёл спокойно, десятый тоже. На одиннадцатый день рутина поездки приняла интересный оборот… Утро было будничным и обычным. Часть людей доедала остатки вчерашней каши, не удосужившись её разогреть. Часть возниц, дождавшись своей очереди, выводили свой фургон из круга. На ночь всегда ставился круг из фургонов, что, в общем-то, разумно для такого маленького обоза. Господин Каим, как всегда, что-то недовольно ворчал себе под нос поутру. Зевали Ягарт и Тагул, охранники, на долю которых вышел последний час караула. Караван неспешно тронулся в путь. Через пару часов мы миновали небольшую лесную речку по дряхлому деревянному мосту. Потом дорога пошла с небольшим уклоном вверх. Мы катились в сторону старых, стёсанных ветром каменистых холмов. Холмы поросли редколесьем из сосен, которые умудрились пустить корни на камнях. Светило солнце, и всё было как обычно. Засаду мы банально проморгали, привыкнув к безмятежности последних дней. Тагулу не повезло, человек, наиболее близкий мне из всего каравана, был в головном дозоре. Непонятно, то ли он не выспался, то ли задумался о чём-то своём, но факт в том, что засаду он почуял слишком поздно. Тагул насторожился, слез с коня, чтобы якобы осмотреть копыта коня. Караван ещё по инерции продвинулся к Тагулу на несколько метров, и застыл. Потом полетели стрелы. Караван ещё не вошёл в зону огня стрелков, но Тагулу было это уже без разницы. Круп коня прикрывал его с одного направления от стрел, но с другого он был открыт. Стрелки мазали, но парню от этого было нелегче. Часть стрел вонзилась в коня, и конь убежал куда-то, оставив Тагула без прикрытия. Парень не успел залечь, да и, наверное, не был подготовлен выживать в бою с применением стрелкового оружия. Уже потом, хороня наших павших, я видел, как ему стрела пробила скулу под углом чуть ниже виска… Часть стрел летела по нам, к голове каравана. Моё место было на втором фургоне, в начале каравана, и я попал под самую раздачу. Нам повезло, что стрелки были так себе и первые секунды они просто просрали, не сумев выбить максимальное число охраны на неожиданности. Мы, если честно, тоже не боги и прозевали саму засаду. И ладно бы засаду, но засаду в редколесье среди каменистых холмов, где мест для неожиданностей гораздо меньше, чем в лесу. Расслабились просто без меры, гордыня никогда ни до чего хорошего не доводит… Было такое боевое построение у чехов под названием «гуляй-поле», хотя сами чехи переняли построение у славян. «Гуляй-поле» – это когда телеги ставятся в круг и за защитой телег ведётся бой. Кони и пехота были за повозками, а сами повозки служили стенами, на которых громыхали передовые по тому времени пушки. Чехи, переняв от славян тактику[36], нагнули всю Европу, вплоть до того, что нагнули раком папу римского. Конница ломала копья о фургоны, пехота ложилась под картечью, а пушки противников просто не досирали до «гуляй-города», потому что были устаревшими в сравнении с пушками гуситов. Так вот, с учётом того, что на ночь фургоны ставились в круг, то с подобной тактикой вроде гуляй-города в этом мире были знакомы, но просто для нас всё произошло слишком неожиданно, и было поздно совершать тактические манёвры. Повезло нам только в одном. Караван просто не успел втянуться под перекрёстный огонь лучников, и на этом спасибо Тагулу. Засада, по сути, сорвалась, ну где тут блокирование первого и последнего танка – фургона. То, что засада не удалась, понимали не только мы, но и налётчики. Они повалили врассыпную на нас, что-то крича для устрашения и поднятия боевого духа. Лучников, если честно, было не так уж много. Может, полдюжины, а может, чуть больше, но точно знаю, что с ними были два пращника. Байку о том, как Давид завалил Голиафа, все так или иначе слышали, но мало кто знает другое. Камень, выпущенный из пращи за пятьдесят метров, гарантированно навсегда успокаивал закованного по самые яйца рыцаря, что, впрочем, и неудивительно. Стограммовая дуля со скоростью сто пятьдесят – двести километров в час кого угодно успокоит. Не спорю, что пуля от Макарова летит почти в два раза быстрее, но и вес у пули Макарыча девять граммов… Мне повезло, в кавычках. Мало того что я находился в голове неудавшейся засады, но к тому же я был слишком приметным. Два лучника и один пращник после Тагула переключились на меня. Мой сосед по фургону захрипел и опал как озимый лист – прилетело. Я успел схватить щит и упасть под колёса. Дальнейшее иначе как психозом от неожиданного нападения я назвать не могу. Снаряга на охране, как и на мне, всегда была на теле. Щит, ещё падая с телеги, я успел прихватить. Прикрывшись щитом, я кинулся навстречу нападавшим. Об этом своём секундном порыве я пожалел буквально через десять метров, которые проскочил за несколько секунд. Привлёк, что называется, к себе внимание. В щит прилетела стрела и чуть позже загремел камень из пращи. Стрела фиг с ней, но камень отколол край от щита, пращник просто немного промазал. Твою мать! Герой называется! Залёг. Десяток человек бежит на меня. Ещё столько же или чуть больше бегут с разных сторон к фургонам. Одно хоть хорошо, что лучники начали выбивать возниц. Возницы, прихватив арбалеты, бежали в голову каравана и открыли огонь по лучникам. Прогремев железом, мимо меня промчался старшой. Самоубийца, блин! Хотя не такой уж и самоубийца. Сам видел, как стрела, которая гарантированно легла бы по корпусу старшого, вильнула и прошла у него над плечом. Чудеса, блин! Где-то сзади раздавался стук барабана. Откуда барабан, блин?! За старшим ещё двое пробежало, я их не опознал со спины. Пошла рубка. Долго я не лежал. Как-то смешно расписывать секунды боя в замедленном режиме. Раз, и ты тут, раз, и ты там. В общем, вскочил, отмахнулся от кого-то, не глядя, полуторником. Судя по напряжению в кисти, меч на что-то наткнулся. Не стал смотреть, по кому попал и куда попал. Словил стрелу в левое плечо. Повезло. Стрела имела широкий охотничий наконечник, воткнулась в тело, но неглубоко. Основную силу удара приняло железо, а мне досталось по остатку. Так, ранка на полсантиметра в мясе, не смертельно, но неприятно. Обозлился на стрелков. Что я, самый рыжий, что ли, чтобы по мне шмалять?! Хотя понятно, что раз я самый высокий, то и получай под раздачу… Зарубился с кем-то походя. Стерва ещё та! Он принял мой удар на щит и ответил мне в голову. А вот и фиг тебе! Мой меч увяз в щите, а наруч на что? Принял удар тесака на наруч с отводом влево. По сути, сбил удар, а не подставил под жёсткий блок, – это когда удар попадает под углом девяносто градусов. На с ноги! Не попал, но отвлёк внимание и успел выдернуть из щита противника свой меч. На в бедро, удар пришёл на щит. Стерва! Отвёл удар левым скатом. На в ответку удар на кисти из левого ската в правое плечо. Отдыхай, родной! Кстати, а где мой щит?! А вот он где! Болтается на одной петле у сгиба локтя. Камень из пращи не просто отломил кусок у щита, но и порвал ремень, за который держалась кисть руки. Выдадут старье, вот и принимай удары клинка на наруч. Спереди бой. Сзади бой. Кто-то воет, получив своё. Свои воют или чужие, не понятно. Не ссать! Вперёд! Цель, – падла, которая стреляет! Сзади стучит барабан. Спереди что-то воют лучники. Везёт. Стреляют не по мне, но почему-то мажут. Поздно! Лови, родной! Эй ты, дурак, что ли?! Ну, стреляй, придурок, пока я за телом твоего уже мёртвого товарища, который каким-то чудом ещё стоит на ногах. Второй пошёл отдыхать. Третий бежит от меня. До четвёртого самому бежать ещё семь шагов. Пробегу или нет? Нет. Четвёртый поймал арбалетный болт и стал заваливаться. Всё! С этой стороны дороги больше лучников нет. Ух ты! Моих режут у телег! Как оказывается, я далеко убежал. Метров двадцать-тридцать от головной телеги, а кажется, что расстояние пробежал за секунду. Кто-то бежит навстречу мне. Лови! Отбил, нет?! Отбил, но толку-то. Инерция моего тела и инерция тела стремившегося навстречу. Сложение скоростей – и рукоять топора срублена. Хреновый был топор, точнее хреновое топорище. Хреновый был человек. Хреновый меч застрял в рёбрах. Падающее тело вывернуло рукоять меча из рук. Ну, ничего. Пинок в лицо, которое почему-то ещё открывает рот, ногой на грудь, вытащил меч и по привычке добил. Я же не турнирный рыцарь, у нас было принято добивать лежачего ещё пять раз, чтобы наверняка. Я же не садист. Ограничился одним разом, колющим в глазницу. Знаю, что поступил неправильно! У нас было принято добивать раз пять по корпусу, но тут просто так вышло. Всегда хотел засветить в голову лежачему, но по своим нельзя, а на играх можно, но нежелательно. Точнее, нельзя бить в голову и тем более бить лежачего, но мои за это не осудят, а судьи игр пошли лесом. Что там у нас?! Бегут, гады! Цы-цы-па, сюда! Разминулись! Сработали инстинкты. Бегут – значит, надо догонять! Угу, догонишь тут! Как же! Пробежав два десятка метров, понял, что догнать нереально. Мне под весом железа не угнаться за оборванцем, который от страха припустил со всей дури. Отдышаться! Как там мои? Пришёл в себя я не сразу. Со мной такое бывает, вошёл в раж и действуешь только на инстинктах, проще говоря, мозг отдыхает. Это только уже после горячки боя лезут отрывочные воспоминания того, что творил. Одним словом, бывает. Сам не раз за собой замечал, после некоторых спаррингов, на которых выкладывался полностью, что воспоминания у меня о спарринге отрывочные и действовал я нелогично. Какого лешего, спрашивается, я полез напролом?! Герой хренов, так ведь и убить могут. Шок от моего бездумного поведения прошёл не сразу. Парни из охраны и возницы искали недобитков и заодно освобождали трупы от самого ценного. Самое паршивое, что психологически я воспринял реальный бой как простой спарринг, а это грозит проблемами в будущем. Зарвусь как-нибудь, и будет подвиг местного Матросова, что бросается своей тушкой на амбразуру… Старшой что-то рычал себе под нос, Каим матерился на местном, Рауг матом слал кого-то искать верховых лошадей, которых подранили и они убежали хрен знает куда. Итоги боя: трое охранников, два возницы с нашей стороны и два с чем-то десятка жмуров из нападавших. Также у нас было семеро с несерьёзными ранениями. Касательно раненых нападавших, то недобитков просто добили. По сути, мы легко отделались, да и то четверо с нашей стороны полегли только на неожиданности, пятого комитет по встрече кучей отоварили в ближнем бою. Как нас всех не положили стрелами, сам не понимаю. Тагула жалко, подстрелили в самом начале, сволочи. Ладно бы просто подстрелили, но кто подстрелил?! Какие-то оборванцы, отребье худшего пошиба, местные разбойнички, мать их так. Брали нас только на неожиданности и за счёт кучи, но вот просчитались. Какое там ехать дальше или преследовать кучку убежавших ублюдков! Трупы обобрать, своих похоронить, лошадей поймать, раны перевязать и прочее… Не-е, ну какие отчаянные черти, без толковой подготовки, снаряги и особых умений на нас полезли. Видать, жизнь сильно припекла, раз решились. Скорее всего, эти черти не учли, что возницы не просто лошадок погоняют, а к тому же неплохо стреляют. Хотя не такие уж эти черти и сумасбродные. Если бы караван втянулся полностью под перекрёстный огонь, а не залез только головой, то не факт, что мы бы сейчас трупы обирали. Тагула жалко, твари… * * * – Влад! Отойдём! Поговорить надо, – старшой зачем-то отозвал к себе. – Твою долю с трофеев получишь, как распродадим этот мусор. Главное, запомни. Ты ничего не видел! Вот так номер?! А что я должен был видеть? На языке, само собой, вертелся вопрос о том, что я должен был забыть, но я так и не рискнул вопрос озвучить. Впрочем, сама моя недоумевающая гримаса была красноречивей слов. – Так! Ещё раз и поподробнее, – вздохнул старшой, по-видимому прочитав на моём лице недоумение. – Ты хоть понял, что здесь произошло? – Нет, – только и смог я из себя выдавить. – Беда с вами, чужаками. По-твоему, что это такое? – и старшой вытащил из-за пазухи какое-то ожерелье из когтей и клыков. – Звуки барабана слышал?! Как стрелы летели мимо, заметил? Надо отметить, что хоть мои навыки в изучении языка за время пути значительно продвинулись, но понимал я далеко не всё из сказанного. Отчасти я просто догадывался о смысле по контексту слов, отчасти морщил ум, припоминая знакомые слова. Пока я тупил, переваривая услышанные слова и медленно переводя их на родной язык, старшой решил меня просветить по местным реалиям. – Магия под запретом. Наши волшебники не любят, когда кто-то сует свой нос в их дела. Амулеты и обереги делают неохотно, им ведь не надо, чтобы у кого-то было оружие против них. Поделки шаманов орков тоже под запретом по этим же причинам. Узнает кто посторонний, что у нас такие вещички есть… – Старшой замолчал и зло прищурился. Взгляд такой злой и острый, что кажется, старшой может взглядом убивать. Легко ему щуриться, я то не местный и большую часть слов просто не знаю. Если слово «крамиш» я уже узнал и понимал, что оно означает орки, то со словами «шаман», «маг» я просто ещё не сталкивался и условно принял значение слов только из контекста. Я думал и сопоставлял слова чужого языка с чем-то подобным по здравому смыслу. Старшого моё затянувшееся молчание, похоже, раздражало. Чтобы не злить его, я просто коряво, в меру своего знания языка, сказал, что всё понял и буду молчать. Старшой недоверчиво хмыкнул, словно решая, а не прирезать ли меня тут, пока к людям не выбрались, но, похоже, так и не решил, что со мной делать. В общем, нехороший осадочек на душе остался от разговора со старшим. Копая могилу для парней из каравана, я впервые всерьёз задумался, а так ли это безопасно ездить с этими парнями, у которых какие-то тёмные делишки. Может, пора делать от них ноги, пока не встрял по полной. И вот что паршиво, я даже понять не смогу, как и когда перейду незримую черту, за которой у них отправляют на вечный покой. Прирежут, и всё, за какую-нибудь банальную фразу, на которую дома никто не обратил бы внимание. И не то чтобы парни из каравана такие плохие, просто разные менталитеты и культуры. На Земле тоже таких случаев хватает, когда иностранцы встревали по полной, за невинные у них на родине слова или поступки. Другое дело, что иностранцам проще, они хоть спросить у кого-то могут, о том, как себя вести и что можно или нельзя говорить. В моей же ситуации лишние расспросы могут неправильно понять, с учётом того, что парни явно не по закону живут. Был бы жив Тагул, то можно было бы поговорить и осторожно всё разузнать, а так… Только вечером, когда мы встали лагерем и все немного успокоились, у меня получилось хоть немного понять местные реалии. Вначале я хотел осторожно и понемногу расспрашивать у охранников, но потом понял, что так выйдет только хуже, подумают ещё, что я что-то вынюхиваю. Просто подошёл к старшому, заметив, что он вроде как слегка смягчился в настроении, и объяснил, что мало слов знаю и не знаю, какие у них тут порядки. Попросил научить меня тому, что должен знать любой местный. К старшому я подошёл не просто так, а потому что всё равно он один из главных в караване. Лучше у него спрашивать, чем нарваться на ситуацию, когда ему в голову взбредёт, что я много болтаю и, наверно, что-то разнюхиваю. Старшой меня долго терпеть не стал и беззлобно послал куда подальше. – Не приставай ко мне! Парни сами тебе все объяснят. Ягарт! Раким! Вы самые болтливые бабы! Объясните дикарю, что можно и что нельзя в Скагене и Алгаре. Так я постепенно начал познавать местные законодательные реалии, быт и новые незнакомые мне слова с одобрения начальства. Глава 8 О местных реалиях, отношениях с законом, истории мира и о прочем Шёл уже фиг знает какой день моего пребывания в Раяне – так мир по-местному называется. Я сбился с подсчёта дней, а ломать себе голову, точно высчитывая, сколько я здесь пробыл, смысла не вижу. Можно, конечно, тупо достать телефон, вставить батарею и высчитать от последнего звонка, сколько я здесь пробыл, но толку-то. Это блажь и чушь. Я тут примерно уже полтора месяца, а за полтора месяца любая батарея садится. Здесь я, похоже, надолго, если и не с концами. Приблизительно через неделю после событий с нападением караван пересекли границу королевства Скаген и перешли в королевство Алгар. Я постепенно обживался. Словарный запас значительно вырос, да и о мире Раян я теперь знаю необходимый минимум. Средневековые реалии в обоих королевствах примерно одни и те же, как, впрочем, и во всём этом мире. Алгар в последнее время теряет людей. Крестьяне, прикреплённые к земле, просто бегут в Скаген вроде бы из-за неурожая, но на самом деле из-за грабительских налогов. Беглых ловят, кого-то для острастки казнят, но всё без толку. Кто-то из беглых сбивается в воровские шайки, и около границы с Алгаром наш караван как раз и закусился с такими любителя свобод. Границы между королевствами, по сути, чисто условные, и как таковой пограничной службы тут, естественно, нет. Есть лишь границы феодов местных властителей, присягнувших разным монархам, и полоса отчуждения между феодами двух королевств, своего рода нейтральная земля. Сами королевства, по сути, изначально были просто буферными вольными баронствами между орками и королевством Грогант. Однако Скаген и Алгар в течение последних столетий постепенно серьёзно потеснили орков с их земель. Бывшее королевство Грогант стало империей Грогант, но дипломатически и официально до сих пор никак не соприкасается с бывшими баронствами. Грогант империя беспокойная, с постоянными мятежами и их подавлениями, войнами и набегами на соседей. Завоевания империи в основном устремляются на юг, и за всё время существования Северных королевств у них не было серьёзных военных конфликтов с Грогантом, не до них империи. Единственной спорной территорией королевств и империи служит озеро Гелер, да и то это спорная территория чисто номинально. Королевства не хотят ссорится с империей, для них это самоубийственно, тем более что ссориться, считай, не из-за чего. Озеро хоть и большое, но ничем не интересное, кроме добычи рыбы и мелкого озёрного жемчуга. В Гроганте, как культурном центре всего континента, неплохо развиты институты образования, в том числе и институт магии. Напротив, в Северных королевствах магов не так уж и много. Те же, что есть, как правило, повязаны с империей, так как все самые сильные маги обучались в Мидшире, столице Гроганта. Если в империи редко какой барон не имеет своего придворного мага, то в королевствах редко какой граф имеет хоть слабенького мага. С магами вообще одни сплошные непонятки. Как только разговоры переходили на что-то магическое, необычное, то быстро пресекались. Однако кое-что мне удалось для себя уяснить. Магов боятся, магов ненавидят, но при этом магов терпят. Магов немного, чтобы их реально боялись, они скорее из категории детских страшилок. А ещё маги необходимы Северным королевствам. Северные королевства образовались из вольных баронств и до сих пор не прекратили своей экспансии на север. Север остался за дикими видами, орками и прочими подобными им. Земли на севере негласно называют Сауруг, негласно, потому что Сауруг – это название самих орков. Политически корректно в королевствах земли орков называть ничейными или дикими землями. Маги – естественный противовес шаманам диких племен. Шаманы орков доставляют большие проблемы для завоеваний Сауруга силам королевств. Если бы не постоянные междоусобицы между племенами орков, то кто знает, существовали ли бы сами королевства. Таков примерно расклад политических сил.