Самая примечательная часть его внешности – светлые, густые, длинные волосы. Подобная причёска почти никогда не идёт мужчинам. Нужно иметь идеальный овал лица. Ещё реже при этом встречаются тёмные ресницы и брови, как у него. «Нет, это точно он», – подумала Саша. Она огляделась ещё раз, посмотрела на зал станции метро с высоты лестницы. Приметный незнакомец сделался невидимкой. Саша покинула метро, но не сразу пошла к Асе. «Каким образом с такой внешностью он умудряется быть незаметным?» – с досадой спрашивала себя она. Постоянно оглядываясь, точно параноик, она дошла до дома подруги. Ее мучило отвратительное предчувствие, словно она против собственного желания играет по его правилам. Лицо Аси было опухшим от слёз, на руках виднелись продольные неглубокие царапины, немытые волосы были небрежно схвачены сзади в пучок. От неё пахло вином. Она впустила Сашу на порог, не улыбнувшись и не поприветствовав её. – Родители где? – спросила Саша. – Я же тебе говорила, они в отпуске оба, – ответила Ася. Она села на табуретку, подогнув под себя одну ногу. На кухне чисто, на столе бутылка вина и ваза со слегка подсохшим сыром. Ася криво усмехнулась: – Хотела бы я быть, как ты, Сашка! Ты всех вокруг видишь, всю их подноготную. Я раньше думала, это, наверное, очень трудно с таким бременем жить. Но лучше жить с ним, чем постоянно получать удары, – она резко отмахнулась, словно отвечая на реплику невидимого собеседника: – Нет, я, конечно, сама виновата. На внешность купилась, как дура. Саша медленно села перед ней на стул и заглянув Асе в лицо спросила: – Что он тебе сделал? Подруга ответила ей улыбкой, в которой смутно угадывалась прежняя-Ася: – А как ты поняла, кто он такой? Были какие-то признаки? – Мимика, язык тела, – вяло перечислила Саша. – Такие люди сами себя выдают. – Мы с ним вчера встретились, он мне свой телефон дал. Я сама ему написала, – она снова рассмеялась. Саша посмотрела на её руки: – Это он сделал? – А? Нет, ты что, – странная улыбка не сходила с её губ. – Это я сама. – Сама? Что с тобой стряслось? Она посмотрела на Сашу, и на глазах её появились слёзы, жутко смотревшиеся в сочетании с улыбкой: – Ничего. Саша опешила, пытаясь понять, что ей сказать. – Я не вру. Он. Ничего. Мне не сделал, – Ася выговорила каждое слово, словно вбивала в льдину колья: – Он. И пальцем. Меня. Не коснулся. И ни к чему меня не принуждал. Он не сказал мне ничего плохого. Ни разу не оскорбил. Ася наблюдала за реакцией растерянной Саши несколько мгновений. – Это всё я сама. Я позвала его гулять вчера утром. Он согласился. Мы шатались по парку Горького, ели мороженое. Я много говорила, он слушал меня внимательно, задавал вопросы, рассказывал немного о том, что ему интересно в области философии. Он там же, где и ты учится, представляешь? – она взглянула на Сашу и монотонно продолжила: – Я была, как оглушённая. Ничего вокруг не видела, кроме него. Сашка, он просто нереально красивый, глаз не оторвать! И он был вежлив, не пытался выпендриваться, говорил немного, не пытался произвести впечатление. Спрашивал о моём детстве, о моих воспоминаниях… Короче, я позвала его к себе. Жарко становилось. – Это была твоя идея – к тебе пойти? Ася кивнула: – Он хотел посидеть в кофейне, но я… не комфортно начинала себя чувствовать с ним на людях. Понимаешь, я с ним на такие темы говорила, на которые разве что, с тобой могу. Как, блин, со священником! Не знаю, что на меня нашло, но я говорила, говорила, говорила… А он слушал и иногда задавал вопросы. В общем, мне захотелось тишины, и я повела его к себе, – она взяла свой бокал и допила остатки вина. – Хотя, была ещё причина, – Ася покраснела, – Я хотела его. Я, если честно, вообще, впервые тогда поняла, что такое – хотеть кого-то. – Он не мог тебе ничего подсыпать? – Я думала об этом. Но я пила только воду, ела мороженое, и всё время это было у меня в руках. Он бы не успел ничего сделать и, вообще, не брал ничего у меня из рук, – ответила Ася. – Нет. Это я всё сама. Я привела его домой. Мы какое-то время разговаривали, сидели на диване, я показывала ему фотки со школы, он с интересом их рассматривал. А потом я предложила сыграть в карты. На раздевание. Саша закрыла лицо руками. Ася продолжила: – Да. Сейчас я понимаю, это на меня не похоже. И, вообще, я не я была. Иногда создавалось впечатление, что я просто отпустила ситуацию и смотрела на себя со стороны. Я классно играю в карты и не собиралась раздеваться, конечно. Но он играл намного лучше меня, – она посмотрела Саше в глаза. – Так вот… Мы играем, разговариваем, я начинаю волноваться, а он – совершенно спокоен. Мы говорили о всякой чепухе. Я продолжала раздеваться и не могла остановить себя, хотя мне не нравилось, что происходит, – она задрожала. – Он не обращал на это никакого внимания, продолжал со мной говорить, рассматривал меня. Странный у него был взгляд. Он рассматривал меня всю, нисколько не смущаясь, но… ему словно становилось скучно! Он смотрел на меня, и я понимала, что он замечает во мне каждый недостаток, видит все мои желания. И ему это дико не интересно – он показывал это всем своим видом. Взгляд у него постепенно сделался холодным и отстранённым. Потом, когда я была совсем голой, он посмотрел в свой телефон и сказал, что ему пора уходить, – Ася смотрела в сторону, сжав руки в кулачки и беспомощно ссутулившись. – Он должен встретить в аэропорту свою девушку, – она сделала паузу и посмотрела себе на руки, – которая прилетела из Милана. Он должен торопиться, потому что соскучился по ней. И он ушёл. Я осталась сидеть на полу. Было холодно. Я очнулась не сразу, но у меня было такое чувство, что что-то… отпустило меня, как только он ушёл. Мне казалось, что меня использовали. Словно изнасиловали, душу из меня вытрясли. Не знаю, сколько я так сидела, но единственная мысль, которая билась в моей голове, была о том, что я – ничтожество, шлюха последняя, и этот случай был мне нужен, чтобы это показать. Саша закрыла глаза и прошептала с чувством, в ярости сжав кулаки: – Какая же он мразь! Ася посмотрела на неё спокойно: – Почему? Он ничего мне не обещал. О девушке я его не спрашивала. Он вёл себя безупречно. Сейчас вот думаю, может, я… правда шлюха? – Он хочет, чтобы ты так думала! – сказала Саша, взяв Асю за руки. Они были ледяными. – Это же манипуляция. Банальная, отвратительная манипуляция! Парни так с девушками на одну ночь знакомятся, чтобы снять с себя все обязательства. Это – насилие, которое невозможно доказать на суде. Они говорят, что вытаскивают подсознательные желания девушек и воплощают их в реальность. Только никто из них не интересуется у девушки, хочет ли она сама позволить своим желаниям воплотиться. Конечно, у тебя было желание близости. Это нормально, ты влюбилась в него с первого взгляда! Но ты не из тех, кто запросто, не подумав, бросится выполнять подобное. Однако с помощью манипуляции тобой можно управлять, и твои желания становятся твоими врагами. Потом тебе будет плохо, потом тебе будет больно, но винить ты будешь себя, хотя настоящий негодяй, который контролировал происходящее, совестью мучиться не станет. Ася слушала её, не перебивая. Когда Саша закончила, она посмотрела себе под ноги: – Но зачем ему потребовалось тратить на меня время? За что он хотел меня унизить? Что я ему сделала? «Ты неправильно задаёшь вопрос, опять переводя причину случившегося на себя», – раздражённо подумала Саша, а потом вздохнула: – Просто так. Ася недоумённо нахмурилась: – Так не бывает. – Психопата его типа отличает от любого другого человека одна вещь. Любому человеку требуется повод, чтобы причинить кому-то боль. Любой повод, даже надуманный, лживый. Ему – повод не нужен. У него нет совести и эмпатии. Он сделал это с тобой, потому что просто мог. Ему захотелось, у него было время на это, так почему бы нет? Психопаты, вроде него, мучают в детстве животных, представляя порой на их месте людей. Это они играют, как бы подсознательно репетируют. Иногда они вырастают убийцами, хотя чаще всего учатся держать себя в руках и выплёскивать свои особенности более продуктивным образом. Ася посмотрела на Сашу недоверчиво. Помолчав, она стала вспоминать вчерашний день. – Я думала, таких не существует в природе. Только в кино. – Именно таких, как он, очень мало. А вообще садистов очень и очень много. И классификация у них огромная. – Нет, мне просто не верится, если честно. В голове не укладывается. – Психопаты не все такие. Большинство из них – нормальные люди, хотя и очень неприятные для таких, как я. – А он и убить меня мог? – испугалась Ася. Саша вспомнила смайлик на лбу своего брата. «Мне нельзя выдавать его. Никому». – Нет, я так не думаю, – поспешно сказала она. – Слушай, он обо мне ничего не спрашивал? – Не спрашивал. А вы знакомы? Саша покачала головой: – Просто на всякий случай интересуюсь. Ася сказала, подумав: – Но он о тебе кое-что знает. Я же ему говорила о своих родственниках и всех, кто мне дорог. Он знает, что ты очень проницательная, и что тебе можно верить. Я рассказала ему, как ты защищала меня в школе. И всё. О моих родителях и нашей классной он знает гораздо больше. Пусть подавится… – она налила себе вина и сделала глоток. Затем посмотрела на Сашу с некоторым сомнением: – Слушай, а ты можешь на ночь у меня сегодня остаться? – Конечно, – кивнула Саша, – останусь. И завтра могу остаться. И, вообще, я готова пить твоё вино все каникулы! Ася улыбнулась: – Вот и прекрасно. Саше удалось её успокоить. К вечеру её подруга уже практически пришла в себя. Они смотрели то, что всегда садились смотреть вместе, когда обеим становилось грустно. Это были все сезоны знаменитого мультсериала «Том и Джерри». Обе девушки вспоминали своё совместное детство, школу и дурачились так, словно им снова по двенадцать лет. Ася была лёгкой девушкой, сильной и отходчивой, Саше не пришлось много стараться. «Этот шрам заживёт, – думала она, – уж я позабочусь. И следа этого типа не останется в твоём сердце». Когда её подруга уснула, Саша поняла, что сама заснуть не может. В бессильной злости она пыталась понять, что может противопоставить такому человеку, как её преследователь. Когда Саша смирилась с тем, что уснуть ей не удастся, то вытащила тихонько из рюкзака свой нетбук. Открыв браузер, она нашла страничку «Вконтакте» погибшей девушки. Её звали Марина. Страничка была почти пустой, фотографий там было мало, о родственниках никаких упоминаний Саша не нашла. Глядя на единственное, плохо сделанное фото, она анализировала: «Она одинока, что-то заставило её перегореть к жизни. Взгляд странный, словно она выпила какой-то седативный препарат или спит наяву. Пишет с ошибками, порой начинает предложения с маленькой буквы… Но она не собиралась умирать. Под одной картинкой в её альбоме отметилась её подруга, ей Марина пообещала сюрприз на её день рождения. Но он должен был состояться только через месяц, если верить дате… То есть, она участвовала в каком-то религиозном сообществе, давала людям обещания. А потом просто прыгнула в воду. Почему?» Тут Саша вспомнила слова Аси о том, что тот тип даже ни разу не коснулся её. Существует тонкий вид принуждения, манипуляция, заметная лишь профессионалу. «Кто-то мог заставить тебя? Не обязательно, конечно, я просто не хочу исключать такую вероятность». Она закрыла глаза и ярко представила себе солнечное утро одиннадцатого мая. «Ты идёшь из дома к метро, пересекаешь Братеевский мост. Бумаг и вещей у тебя с собой много, как и дел в этот день. Что-то происходит, ты останавливаешься. Ты уже почти перешла мост, но что-то заставило тебя остановиться. Потом ты смотришь в воду… Почему ты прыгнула? Что стало спусковым крючком?» Вздрогнув всем телом, Саша посмотрела в свой телефон. Сообщение от неизвестного номера. «Время на раздумья истекло. Ты должна была понять, кто я. Теперь выходи из квартиры, нам пора встретиться, Александра». Саша села на кровати и начала собираться. Она действовала удивительно спокойно и хладнокровно. Теперь, когда никто не угрожал её подруге или семье, от неё требовался лишь ряд элементарных механических действий.