— Меня! — ответил Арнак. Английский бриг Под утро прошел проливной дождь — предвестник приближающейся поры дождей, — и солнце встало багряно-красное, что в Кумаке почиталось за предзнаменование войны. Я проснулся бодрым; левое плечо, хотя и сплошь синее, болело теперь меньше. После восхода солнца акавои снова разложили на земле свои оставшиеся непроданными товары. Арасибо, расположившись в каких-нибудь ста шагах, не таясь ниспосылал на них из-под черепа ягуара злые заклятья и чары, призванные лишить их воли. Подойдя к ним, я поздоровался кивком головы и сочувственно поинтересовался: — Сегодня ночью сон ваш, наверно, потревожили? Дабаро внимательно взглянул мне в глаза. — Правда, мы просыпались. Был какой-то шум. — И что вы предположили? — Мы решили, что на вас напали испанцы, которых вы ожидаете, — ответил он, не моргнув глазом. — А тем не менее это были не испанцы, а индейцы! — Индейцы? — повторил акавои с выражением показного изумления и… явного беспокойства. — Индейцы. Они пытались украсть у нас лодки. Оказалось, что это канальи из Серимы, с которыми мы враждуем. Едва заметная усмешка скользнула по его губам. — В самом деле? — удивился он. — Вы их поймали? — Нет. — Откуда же ты знаешь, что они из Серимы? — Кто же мог быть, если не они? — Да, правда, кто бы мог быть! — поспешно согласился он и, помолчав, добавил: — Послушай, Белый Ягуар, мы гостим у вас уже третий день. Нам пора покинуть ваше селение. — Вы не хотите больше для нас танцевать? Жаль. — Потанцевать мы можем, и даже охотно, но нам хотелось бы еще сегодня пополудни отплыть. — Отплыть? Разве вы прибыли сюда не пешком? Дабаро не дал обить себя с толку. — Да, правда, мы пришли пешком, но хотим купить у вас лодку за оставшиеся у нас товары. Разве они того не стоят? У них оставалось шесть топоров, четыре или пять ножей, несколько глиняных плошек с ядом урари и разная мелочь. — Ладно, Дабаро, я спрошу старейшин, согласятся ли они отдать лодку… Тут же я отправился к Манаури, и мы собрали совет. Когда я изложил вождям и присутствовавшим главам некоторых семей просьбу акавоев, первым взял слово Мабукули: — По моему мнению, хватит играть с ними в гостеприимство. Надо взять их в плен и держать в колодках как заложников, а товары отобрать. Если их шайка на нас нападет, всех заложников убить. — А если не их шайка на нас нападет, а мы на них, что более вероятно, как тогда поступить с пленными? — перебил его я. — Они наши заклятые враги, убить все равно! — Вряд ли с тобой можно согласиться! Эти восемь акавоев ничего дурного нам пока не сделали. — Но могут сделать! А у нас на восемь врагов станет меньше! — стоял на своем Мабукули, и большинство присутствующих, особенно воинов, склонялись к его позиции. Тогда заговорил Манаури: — Белый Ягуар хочет, чтобы мы поступили как племя благородных воинов, а не вероломных дикарей. Советы Белого Ягуара всегда оказывались мудрыми. Мы не станем брать торговцев в плен и отпустим их с миром. Но как быть с их просьбой? Дать им лодку? — Я бы не дал! — обиженно буркнул Мабукули. — Зачем помогать врагам в борьбе с нами? — Разве это помощь, если хорошее оружие — шесть топоров и пять ножей — перейдет из их рук в наши руки? Лодок для боя у нас и так останется достаточно. В этом вопросе почти все поддержали верховного вождя. — К тому же, — продолжал Манаури, — отдадим им самую плохую итаубу, у нас есть одна совсем дырявая. — А если они ее не возьмут? — Другой не дадим. — Если станут упираться, — вмешался я, — дадим другую. Все равно этой ночью будет решающий бой, я мы опять вернем себе итаубу. — О-ей! — на этот раз охотно согласились все. — Есть еще одно соображение, — продолжал я, — за то, чтобы выполнить их просьбу: акавои собираются покинуть нас сегодня пополудни. За ними скрытно последуют наши разведчики, и мы наверняка узнаем немало интересного… К концу нашей беседы с противоположной стороны озера донеслись крики: кто-то просил лодку, чтобы переправиться к нам. Это оказался сын рыбака Катави. Заведя нас, он, едва причалив к берегу, проворно выскочил из лодки и бросился к нам со всех ног. Судя по его лицу, по всему его поведению, у него были важные новости. — Я к тебе, Ягуар, — подбежал он, запыхавшись, — к тебе… — Говори! — не сдержал нетерпения Манаури. — К тебе, Белый Ягуар, приплыли паранакеди — англичане!.. — Англичане?! Что ты болтаешь?! Какие англичане?! — На большом корабле. — Как наша шхуна? — О, еще больше, намного больше! — Рассказывай подробно! И сын Катави рассказал: вчера вечером с низовьев Ориноко приплыл двухмачтовый бриг и встал на якорь в устье Итамаки, потому что начался отлив и течение в реках усилилось. Матросы на лодке подплыли к берегу, а с ними три проводника из селения Каиива. Они отыскали Катави и объяснили ему, что это английский корабль, а его капитан плывет к Белому Ягуару. Катави отправился на палубу брига, чтобы провести его по Итамаке, а сын тем временем помчался в Кумаку предупредить нас о приближении англичан. Поскольку корабль снялся с якоря, по-видимому, с наступлением рассвета и началом морского прилива, ждать его можно было с минуты на минуту. — А ты точно знаешь, что они интересовались именно мной? — спросил я у сына Катави, едва веря собственным ушам. — Да, точно! Я не все понял из того, что они говорили, но они часто повторяли имя Белый Ягуар… и какое-то еще… — Может быть, Джон Бобер? — Да, да! Джон Бобер. Не подлежало сомнению, что эти англичане знали меня и плыли именно ко мне. Это известие., вполне понятно, крайне меня взволновало и даже встревожило. Что им понадобилось от меня, сто чертей, — искать меня в такой безлюдной глуши! Не грозит ли мне с их стороны опасность? События трехлетней давности в Вирджинии живо всплыли в моей памяти. Неужели вельможные лорды, проведав о моем спасении, вознамерились теперь зацапать меня в свои жестокие лапы? Я знал их злобность, но все-таки, поразмыслив, решил, что столь далеко идущая мстительность маловероятна, тем более что я давно уже не представлял для них никакой опасности. И оттого загадка становилась особенно мучительной: зачем английский бриг прибыл ко мне в эти богом забытые дебри? — Как тебе показалось, — спросил я сына Катави, — они наши друзья или враги? — Наверно, друзья, — ответил тот. — А сколько матросов на корабле? Он задумался, подсчитывая, потом неуверенно проговорил: — Наверно, три раза столько, сколько пальцев на руках, и почти все белолицые, паранакеди… И тут вдруг воздух сотряс гул орудийного выстрела. Звук шел с Итамаки, со стороны пролива между озером Потаро и рекой. — Надо их проводить к нам на озеро, — обратился я к Манаури, — отправь несколько итауб, пусть они на буксире выведут корабль к нашему селению. — Ян! — воскликнул вождь предостерегающе. — Разве ты уверен, что это друзья?