— Они не оставят остров раньше, чем вернутся те, из Серимы, это ясно! — вмешался Вагура. — Верно! — А вторая лодка? Ты, Катави, говорил, что у них там две лодки. В одной пленники, а вторая? Пустая? — выспрашивал я подробности. — Нет, она загружена вся, по самые борта, оставлено только место для гребцов спереди и сзади. — Чем загружена? — Не знаю, все прикрыто циновками. Наверно, едой, ведь их получается много, наверно, десять раз по десять. — Ты уверен, Катави, что связанные — это варраулы? — Уверен, совсем уверен. Еще во время рассказа Катави я твердо решил прийти варраулам на помощь и освободить их. Подтверждалось то, что рассказывали о системе репартиментос. Варраулы, вероятно, не выполнили требований испанцев, и те силой захватили этих тридцать человек в рабство. — С варраулами мы связаны торжественным союзом, — напомнил я своим товарищам, — они нам братья! Мы не позволим их обижать! Оба моих друга едва не подпрыгнули от радости, не устоял даже сдержанный Арнак. — Катави! — почтительно обратился я к рыбаку. — Ты оказал нам большую услугу, и мы тебе благодарны. Но это не все! Ты должен помочь нам их освободить, без тебя нам не справиться. Ты должен показать нам дорогу. — Хорошо, хорошо, я покажу. — Как пробраться с берега на остров? — Просто, очень просто. У меня есть две маленькие лодки тут поблизости. — Сколько в них может разместиться людей? — Шесть-семь человек. — Прекрасно, нас будет шесть, и ты, проводник, седьмой!.. Отправимся, как только наступит ночь! Катави принадлежала слишком важная роль в предстоящей операции, чтобы хоть на минуту выпускать его из поля зрения. Кроме того, ему предстояло еще подробно описать нам остров и расположение лагеря на нем, что было крайне важно, если учесть, что добираться до незнакомого острова и высаживаться нам предстояло ночью, в полной темноте. Поэтому без излишних разговоров мы забрали Катави с собой и направились назад, в свое селение, предусмотрительно обходя стороной чужие хижины. Кружным путем через заросли вдоль берега реки мы добрались до нашей хижины. В хижине усадили Катави в самый темный угол и оставили с ним для компании одного из наших воинов. Важно было, чтобы в ночной операции принял участие кто-нибудь из знавших язык варраулов. И в этом случае весьма полезным оказался совет того же Катави: он порекомендовал отца несчастного Канахоло, уже знакомого нам Арипая, который знал язык варраулов, поскольку жена его была варраулкой. Кроме того, Арипай хорошо к нам относился, Я тотчас же послал за ним гонца, которому также поручил незаметно передать Манаури, чтобы он любыми способами постарался задержать испанцев, если они решат сегодня покинуть Сериму. Часа через два появились Арипай и гонец с известием, что испанцы не собираются сегодня отплывать. Посвященный в наши намерения Арипай охотно согласился принять участие в ночной операции. Когда в ходе этой лихорадочной подготовки выдалась наконец свободная минута и напряжение спало, меня невольно охватили раздумья: насколько же все-таки в последние дни осложнились обстоятельства, вызывая тревогу и неуверенность! Племя араваков расколото на два лагеря, и еще неведомо, какие вероломные планы вынашивают наши недоброжелатели; как меч над головой нависла опасность со стороны разъяренных испанцев, готовых в любую минуту, по любому поводу выместить на нас свою злобу; шаман Карапана, возможно, замышляющий новые против меня козни; вождь Конесо, неустойчивый и перепуганный, погрязший в предательских планах продать нас испанцам; наша шхуна — достаточно ли надежно она укрыта и сумеет ли Мигуэль отстоять ее в случае нападения; и, наконец, эта новая забота с пленными варраулами и предстоящая ночная операция, которая в случае провала чревата для нас чертовски опасными осложнениями. Все нити этих запутанных дел сошлись в моих руках, переплелись, спутались, и, того гляди, какая-то из них лопнет первой и обрушится на нас несчастьем. Как же просто тут споткнуться и загреметь в пропасть! Голова шла кругом от всего этого, мысли путались, но я вновь обретал покой и уверенность, стоило лишь взглянуть на поляну перед хижиной: там стояли десять вооруженных воинов нашего рода, готовых на все, ждавших лишь приказа, непоколебимых и невозмутимых, а среди них верные мои друзья — Арнак и Вагура. «Посмотрим еще, кто победит!» Затишье оказалось недолгим — не прошло и часа, как из рощи примчался индеец, стоявший там на часах. — К нам направляются семь испанцев! — огорошил он нас известием. — Все вооружены с головы до ног! — Ты уверен, что они идут к нам? — К нам, к нам! Сейчас выйдут из рощи! Воины восприняли это известие с достойным удивления спокойствием. Я поручил Арнаку и Вагуре держать свои отряды неподалеку от моей хижины, но на расстоянии один от другого, и внимательно следить за моими сигналами. — А мне что делать? — спросил Арасибо. — Ты пойди в хижину и стереги сложенное там оружие, заодно присматривай за Катави. Из рощи действительно вскоре показались испанцы. Неторопливым, чинным шагом они направлялись к моей хижине, зная, видимо, ее по описаниям. Мушкеты они держали в положении «на плечо», как солдаты на марше. Не доходя до меня шагов десять, они остановились, стукнули прикладами о землю. Старший, выйдя чуть вперед, обратился ко мне высокопарно, с подчеркнутым достоинством: — Сеньор капитан! Дон Эстебан, наш полковник, почтительнейше просит господина капитана пожаловать к нему в гости. День клонился к вечеру, до захода солнца оставалось не более часа. С наступлением темноты я предполагал сразу же двинуться к устью Итамаки. Таким образом, время для визитов сегодня было уже слишком позднее, тем более что неведомо, насколько этот визит мог затянуться. — Поблагодари, ваша честь, дона Эстебана за приглашение и передай, что я нанесу ему визит завтра. — Он просит именно сегодня! — А я прошу подождать до завтра. Лицо испанца потемнело, а рука судорожно дернулась к поясу. — Мне приказано, — объявил он более жестким, чем прежде, голосом, — со всеми надлежащими почестями сегодня же сопроводить сеньора капитана в наш лагерь. — Значит, вы почетный эскорт? — оживился я. — Так точно, эскорт. К его удивлению, я весело рассмеялся. — Но я не нуждаюсь в вашем! У меня есть свой собственный эскорт! Взгляните сюда, взгляните туда! — Я повел рукой по сторонам, указывая на отряды Арнака и Вагуры. Воины стояли в непринужденных позах, но ружья держали наготове и спокойно смотрели в нашу сторону. Испанец понял красноречивый смысл их присутствия и выдавил на лице кислую улыбку. — Не моя вина, — голос его звучал теперь более любезно, — что я не смог выполнить приказа! — Нет, не ваша, — охотно согласился я. Отсалютовав, он собрался было уходить, но я задержал его: — После захода солнца посторонним возбраняется появляться на этой поляне. Постам строжайше предписано стрелять без предупреждения. Индейцам Серимы об этом известно. Да будет известно и вам, гостям. — Слушаюсь, сеньор капитан! Испанцы повернулись и пошли, но отнюдь не в сторону Серимы, а к реке, к тому месту, где до недавнего времени стояла наша шхуна. Значит, Конесо все-таки выдал им факт существования судна! По моему знаку отряды Арнака и Вагуры приблизились ко мне в тот момент, когда испанцы как раз возвращались от реки. Возвращались торопливо и крайне возбужденные. — Там стоял испанский корабль! — воскликнул тот, что прежде разговаривал со мной. — Сеньор, где он теперь? — Его нет, — ответил я сухо. — Как это нет? — Разве вы не видели? Впрочем, вы сильно ошибаетесь, полагая, что это испанский корабль. Это мой корабль! — Но раньше он принадлежал испанцам! — Раньше — да, теперь — нет! — Сеньор! — вспыхнул испанец. — Мы пришли сюда не затем, чтобы вы шутили над нами шутки! — А зачем, позвольте узнать? — скорчил я глупую мину, подняв брови. — За кораблем. Верховный вождь разрешил нам взять его. — Он не имеет на это права. — Это нас не касается. Корабль наш! Где он находится? — В безопасном месте. — Где, каррамба? Я рассмеялся ему прямо в лицо и ничего не ответил. Испанец близок был к взрыву бешенства, но сдержался, видя, что его постепенно окружают наши воины. — Если это все, что вы имели мне сообщить, то можете идти, ваша милость, — проговорил я тоном приказа. — А дону Эстебану скажи, что завтра я нанесу ему визит. Испанец пробормотал сквозь стиснутые зубы себе под нос какое-то грязное ругательство, и они ушли, на этот раз действительно в сторону Серимы. — И не забудь, — крикнул я ему вдогонку, — о порядке у нас после захода солнца! Шутить мы тогда не любим!.. Наши люди, в большинстве знавшие испанский язык, от души радовались тому заслуженному отпору, который я дал высокомерным испанцам.