— Манаури! — позвал я. Откуда-то сбоку до меня донесся возглас удивления. Я ухватился за него, как за последнюю соломинку. — Манаури! — повторил я, произнося имя как можно отчетливее. — Хо! — ответил рослый индеец, выходя из-за пальмы. Это был тот человек, что недавно купался в ручье. Волна радости охватила меня. Значит, это земляк моих юношей, родственник Вагуры. — Манаури? — еще раз повторил я вопросительно, чтобы окончательно убедиться. — Si, si — Да, да! Манаури! — ответил индеец. Огромное удивление отражалось на его лице. Я живо представил себе, что творилось в душе этого человека: он бежал вместе с другими на необитаемый остров, и вдруг тут перед ним вырастает призрак незнакомого бородатого мужчины, европейца, которого он никогда в жизни в глаза не видел, и обращается к нему по имени! Манаури с застывшим на лице выражением удивления собирался приблизиться ко мне, но тут к нему вдруг подбежал огромный негр и остановил его. Негр что-то возмущенно доказывал индейцу, грозно показывая в мою сторону. Он явно предостерегал его. Манаури был высокого роста, но негр возвышался над ним еще на полголовы. Это был настоящий гигант: на широких плечах и выпуклой груди его играли мощные узлы мышц. Как мне удалось рассмотреть издали, у него были живые пронзительные глаза, резкие движения и властная, повелительная манера держаться. Вероятно, это был вождь. Разговор между Манаури и негром носил бурный характер. Они спорили: негр — резко, Манаури — сдержанно. Я чувствовал, что негр пытается задержать индейца, а тот хочет подойти ко мне и поговорить. — Манаури, amigo! — кричал я во всю глотку индейцу, рассчитывая, что он не поддастся уговорам негра — Amigo Манаури! Но тут я заметил, что негр отдал какое-то распоряжение и несколько человек бросились в заросли явно с целью отрезать мне путь к отступлению. Поняв их намерение, я голосом, движением рук и головы выразил протест, а потом бросился бежать. Преследователи отставали от меня шагов на сто. Я повернулся к ним и попытался дать понять, чтобы они оставили меня в покое, но они лишь прибавили скорость. Их было шестеро или семеро. Если они наконец не опомнятся, будет скверно: прольется кровь, их кровь. Направляясь к группе кактусов, за которыми укрывались мои товарищи, я еще издали стал кричать: — Арнак! Вагура! Выходите… С ружьями! Покажите им ружья! Все сейчас зависело от того, насколько правильно поймут меня друзья и проявят расторопность. От этого зависела жизнь и семи моих преследователей, а если прольется их кровь, то и наша жизнь! К счастью, все обошлось благополучно. Юноши правильно оценили происходящее. Они выскочили из укрытия, не только грозно размахивая ружьями, но и крича так пронзительно, что могли бы нагнать страх и на более многочисленного противника. Когда я подбежал к ним, Арнак бросил мне в руки приготовленное ружье и крикнул: — Они испугались! Отступили! Появление на сцене ружей, как и следовало ожидать, выполнило свою задачу — преследователям расхотелось рисковать. Они пустились наутек и скрылись в зарослях. Кружа и путая, насколько было возможно, следы, мы вернулись в пещеру. Солнце уже пересекло зенит. В этот день мы не ждали непрошеных визитеров, плотно поужинали, а я принялся точить на камне охотничий нож, решив попытаться сбрить свою бороду и хоть как-то привести в порядок прическу. После долгих трудов и непередаваемых мучений с помощью ребят мне кое-как удалось принять человеческое обличье. При виде моего лица индейцы прыснули веселым смехом. Я никогда еще не видел их столь веселыми. Даже всегда мрачный Арнак развеселился. Они были уверены, что вскоре независимо от злой или доброй воли огромного негра встретятся со своим сородичем Манаури, и это вселяло в них радость и располагало к шуткам. — Ты стал не таким красивым, — с притворным сожалением заметил Вагура, — не похож теперь на тигра! — Зато он больше понравится им! — подхватил Арнак. — Кому? — Ну тем женщинам! Ты что, разве их не заметил? Я добродушно посмеивался. Но шутки шутками, а нам следовало спрятать все ценнейшие вещи на тот случай, если пришельцы появятся здесь в наше отсутствие. Оба плота мы перевели в укрытие, где густые ветви смыкались над ручьем непроницаемым шатром. Запасные ружья закопали в углу пещеры под копной сена. Что можно было, спрятали в ближайших зарослях и даже привязали там несколько живых черепах, остававшихся еще в нашем хозяйстве. Спокойные теперь за свое имущество, мы снова отправились в путь, к биваку пришельцев. Солнце уже заходило, когда мы добрались до места. На этот раз в укрытии остался я с двумя ружьями под рукой, а мои товарищи направились в лагерь. Для острастки они взяли с собой ружья, но оба неисправные, да к тому же и незаряженные: если бы ребят схватили и отняли у них оружие, оно не сослужило бы службы против нас. Перед расставанием я дал моим юным друзьям последние напутствия: — Идите и поговорите с Манаури! Ни за что на свете не выдавайте, сколько нас. Даже Манаури не должен этого знать. — А если спросят? — Скажите, что я запретил вам говорить, — и конец! Не рассказывайте и сколько у нас оружия!.. Убедите Манаури и великана негра, что я надежный человек, хорошо отношусь и к индейцам и к неграм и с радостью им помогу, если они нуждаются в моей помощи. — Так и скажем, Ян! — заверил меня Арнак. — Все это чистая правда. А если негр надумает нас убить? — Это маловероятно, все-таки там Манаури. Но если он станет угрожать, скажите, что я нахожусь поблизости в засаде, и прежде чем он успеет причинить вам зло, я всажу ему пулю в лоб. Стоит вам только крикнуть… — Ладно, Ян! Мы будем держаться возле костра, чтобы тебе лучше было нас видно. — Отлично!.. Если что-нибудь случится, я буду защищать вас как самого себя. Я уже говорил вам, что никогда не оставлю вас в беде. — Мы помним об этом, Ян! Они пошли. Тьма густела, и я смог прокрасться вслед за ними почти до самого берега ручья, где и залег в кустах. Бивак находился от меня в нескольких десятках шагов, и я не только слышал громкую речь, но и видел все там происходящее, несмотря на ночь, так как в центре лагеря горели два костра. Вскоре до меня донеслись громкие отрывистые голоса. Это в лагере появились юноши. Я видел, как они шли к костру и как вокруг них собиралась толпа. Из-за сутолоки трудно было рассмотреть, что с ними происходит: толпа загораживала их от меня. Я осмотрелся. В нескольких шагах от меня наклонно росла кокосовая пальма. Босиком я легко на нее взобрался и сверху отлично видел весь лагерь. Юноши стояли у костра, как мы и условились. Нас разделяло шагов восемьдесят — расстояние порядочное для стрельбы ночью. Одно ружье я взял с собой наверх, а второе положил на землю возле ствола. Я видел Манаури, понял, что он узнал юношей и радостно их приветствовал. Сердечно обнимали их и другие индейцы, очевидно, из их же племени. Стоявшие рядом негры выражали не меньшую радость, и даже на голову возвышавшийся надо всеми великан приветливо встретил юных гостей. У меня отлегло от души, и я с надеждой ожидал дальнейшего развития событий. Арнак предложил окружающим сесть, и те охотно расселись вокруг костра. Стоять остались только он, Вагура, Манаури и негр-великан. «Молодчина», — отдал я должное сообразительности юного индейца, поняв, что он намеренно усадил прибывших, чтобы я лучше мог видеть все происходящее. Разговор у костра, затянувшийся до глубокой ночи, был бурным и, как видно, нелегким. Наконец там о чем-то договорились, наступило заметное оживление, и Арнак направился в мою сторону, по дороге окликая меня. Я отозвался. Подойдя, Арнак кратко обрисовал положение: — Все в порядке, Ян! Индейцы верят тебе. Негры тоже, но… — Что «но»? — Они боятся всех белых. Но мы их убедили. — Ты уверен? — Пожалуй. — А зачем они сюда приплыли? Что говорит Манаури? — На севере действительно остров Маргарита, мы не ошиблись. Там много негров и индейцев живет в страшном рабстве. Недавно были волнения. Рабы восстали против испанцев. Но их разгромили и теперь жестоко карают, убивают, вешают. Нашим удалось похитить три лодки и ночью тайком уплыть. Через два дня они добрались до нашего острова. — И что они собираются делать дальше? — Бежать на материк, а до того немного передохнуть и запастись едой. У них мало пищи… — Значит, они пробудут здесь несколько дней? — Ну да. — И не боятся погони? — Они бежали ночью, никто их не видел. Пока погони нет. Им кажется, что все обойдется и они сумеют добраться до материка. — А что они знают о течении? — Об этом мы не говорили. Закинув ружье за спину, я последовал за Арнаком. Мы перебрались через ручей и направились прямо к костру. — Buena noche! — Добрый вечер! — приветствовал меня Манаури. — Buena noche! — ответил я и, приблизившись, протянул ему руку. Мы обменялись крепким рукопожатием. Манаури было лет сорок, его спокойное, умное лицо невольно вызывало чувство уважения. На его улыбку я ответил такой же открытой улыбкой. Вокруг костра стояло несколько индейцев и негров. Я поочередно подходил к каждому и приветствовал его пожатием руки. Негр-великан, стоявший чуть в стороне, хотел было незаметно отойти, но я протянул ему руку и произнес: — Buena noche, amigo!