Ополченцы спустились на берег, где их уже ждали могауки. Как только колонисты прибыли, ирокезы отчалили, направляясь к северному берегу, и тут же исчезли в тумане. Ренно оказался на плоту вместе с предводителями ополченцев. Ночь была холодной, воздух влажным, и юный сенека знал, что промерзнет до костей, прежде чем доберется до берега. Ренно занял место у передней кромки плота. Полковник Уилсон приказал отчаливать. Могауки оказались настоящими мастерами, и Ренно по достоинству оценил их искусство. Трое направляли плот, а четвертый веслом отгонял обломки льда. Могауки не видели плота с ирокезами, двигавшегося прямо перед ними, но ухитрялись держаться точно позади. Ренно видел льдины, плывущие по течению, но сохранял спокойствие, предоставляя управляться с ними тем, в чьи обязанности это входило. Воин, отгонявший льдины, казалось, обладал шестым чувством, и каждый раз, когда следующая оказывалась на пути, мягким движением отталкивал ее прочь. Ополченцы с восторгом наблюдали за ним. — Благодарение Господу, что они на нашей стороне, — прошептал полковник. У кого-то застучали зубы. Том Хиббард обернулся посмотреть, кто это, и даже Авдий Дженкинс взглянул с упреком. Ренно едва не пожалел виновного, потому что холод был пронизывающим. Могауки отлично справлялись с делом, не сражаясь с течением, а используя его для того, чтобы подобраться к северному берегу. Туман и тяжелые облака скрывали Квебек. Даже Ренно удивился, когда двое могауков спрыгнули с плота и принялись вытаскивать его на берег. Молодой воин тоже соскочил с плота и заметил впереди темные очертания. Это были жилища людей, обитавших в нижней части Квебека. Скоро причалили остальные плоты. Авдий Дженкинс вздохнул с облегчением. Пепперелл подал сигнал, люди построились в двойную шеренгу, а сам генерал отошел назад, чтобы возглавить основной отряд. Полковник Уилсон, на которого возлагалась трудная задача вести в бой передовые силы, оказался прямо за спиной Ренно. Авдий встал сразу за своим самым выдающимся прихожанином. Ренно было приятно, когда Том Хиббард подошел к нему, чтобы вместе идти в бой. Надежный товарищ не нуждался в указаниях. Эндрю Уилсон похлопал Ренно по плечу. Белый индеец медленно тронулся с места и продолжал осматриваться, пока не определил, где именно они находятся. Вскоре отряд вышел на узкую улочку, с обеих сторон застроенную домами. Сквозь промасленную бумагу, закрывавшую окна, пробивался свет ламп и свечей. Ренно свернул налево, прошел несколько шагов, потом повернул направо, и понял, что вышел на правильную дорогу. Инстинкт и опыт делали свое дело. В одном из домов рассмеялась молодая женщина, и звук эхом прокатился по улице. В другом доме двое мужчин спорили на незнакомом Ренно языке. Склон становился круче, под ногами лежали снег и лед, и Ренно слышал за единой тяжелое дыхание ополченцев. Молодой воин ощутил на лице несколько влажных, мягких капель и понял, что начинается снегопад. Видимость будет еще хуже и обеспечит нападающим дополнительную защиту. Гонка, как всегда, оказался прав. Кто-то закашлялся, и полковник Уилсон оглянулся посмотреть на нарушителя, но не смог разглядеть даже ближайших соседей. Улица поднималась к самому подножию Цитадели. Хотя в действительности высота бастионов была чуть более сотни футов, атакующим пришлось пройти как минимум втрое большее расстояние. Ренно скорее почувствовал, чем увидел, выступающий впереди частокол, и остановился, предупреждающе подняв руку. Полковник последовал его примеру, и колонна замерла. Туман и усиливающийся снегопад не давали возможности видеть, что происходит вокруг даже на расстоянии нескольких футов, но Ренно внимательно вглядывался в бревенчатую стену, умоляя маниту-ястреба даровать ему острое зрение. Ястреб видел все всегда и везде, и белый индеец с молитвой обратился к своему покровителю. Постепенно пятно перед глазами Ренно приняло более четкие контуры, и через какое-то время он различил две фигуры: гурона и француза, одетого в бело-золотую форму. Часовые стояли на страже прямо над воротами, которые белый индеец видел с дальнего берега. Если часовые заметят колонну, они подадут сигнал тревоги. Тогда все пропало. Гурон стоял неподвижно, как и подобает воину, со скрещенными на груди руками. Француз потирал ладони и переступал с ноги на ногу, не обращая внимания на соседа. Индеец был куда опаснее того, другого, и Ренно знал, что сначала следует обезвредить гурона. Как ценно было не производившее шума оружие сенеков, которое не выдавало стрелка! Ренно поднял лук, достал стрелу и прицелился. Том Хиббард подошел ближе, поднял бровь, и Ренно жестом указал на часовых. Полковник Уилсон увидел, что происходит, но решил оставить все в руках тех, кто возглавлял колонну. Полковник кивнул, даже не пытаясь вытащить пистолет. Том Хиббард так долго ждал этой минуты. Старый слуга взялся за рукоятку длинного ножа. Ренно пустил стрелу. Она попала в левую половину груди гурона, и тот умер без единого звука. Том наклонился вперед и высоко поднял нож. Бывший слуга тщательно приготовился к броску. Лезвие вонзилось прямо в сердце часового. Перед тем, как оттащить гурона в сторону, Ренно снял с него скальп и сунул кровавый трофей за пояс. Потом они с Томом налегли на ворота, те треснули, и колонна проникла внутрь, оставив ворота приоткрытыми. Полковнику понадобилось несколько мгновений, чтобы сориентироваться. Он изучал план этой великой крепости, но сейчас снег слепил глаза, а туман становился все гуще, и нужно было определить, в какой части крепости они находятся. Наконец Уилсон понял или решил, что понял, куда они попали, и указал направо. Отряд последовал за ним. Снег скрипел под ногами ополченцев. Нападающие вышли на плац. Ренно остановился и прислушался. Ирокезы уже приступили к делу. Слабый шум указывал на то, что индейцы успели проникнуть в здание слева и нашли там достаточно жертв. Полковник, зная расположение сил противника, указал вправо. И снова Ренно повел колонистов. Через несколько мгновений они подошли к бревенчатому зданию, похожему на длинные дома ирокезов, но гораздо вместительнее. Полковник достал и зарядил пистолет. Негромкий звук послужил сигналом для всей колонны. Мушкеты были немедленно заряжены, и отряд готов к бою. Том Хиббард распахнул дверь, и Ренно достал еще одну стрелу. Огненные дубинки англичан были сильным, страшным оружием, но в критические минуты он предпочитал свой проверенный лук. Отряд оказался в бараке, где отдыхали только что поужинавшие французские солдаты. Большинство из них сняли мундиры и сапоги и остались в одних сорочках. Некоторые французы читали или писали письма, растянувшись на кроватях. Довольно большая группа играла в карты, а еще несколько человек оживленно беседовали. Полковник сразу заметил, что мушкеты французов сложены возле входной двери, и обитатели барака оказались беззащитны, когда англичане ворвались внутрь и открыли огонь. Нападение было молниеносным и ужасным. Через несколько минут не меньше полусотни солдат лежали мертвыми, а еще больше были ранены. Ренно застрелил двоих из лука и спокойно скальпировал их. Нападение закончилось так же неожиданно, как и началось. — Уходим! — закричал генерал Пепперелл, перекрывая грохот выстрелов. — Уходим! Отряд отступил, оставляя врагов за спиной, но трудности только начинались. Едва ополченцы вышли на плац, собираясь уйти тем же путем, что и пришли, как раздались выстрелы. Ренно услышал знакомый клич и понял, что отступавшие сенеки завязали бой с французами и их союзниками. Спеша на звуки битвы, молодой воин пробрался к тому месту плаца, где сенеки, онейда и могауки вступили в яростную схватку с защитниками Цитадели. Ирокезы находились в лучших условиях, потому что пользовались луками и стрелами, оставаясь невидимыми. Колонисты отступали, пользуясь прикрытием союзников. Отряд образовал двойной ряд, и те, кто стоял впереди, опустились на одно колено. — Огонь! — скомандовал генерал. Полковник Уилсон продвигался по всей линии огня, не обращая внимания на мушкеты французов и ливень гуронских стрел. Только Авдий Дженкинс воздержался от участия в схватке. Ренно встретился взглядом с отцом и подошел к нему поближе. Гонка, демонстрируя удивительное спокойствие, не стрелял вслепую. Напротив, он дожидался, пока заметит вражеский мушкет или пистолет, а потом посылал в ту сторону стрелу. Поднявшаяся снежная буря мешала обеим сторонам, но становилось ясно, что защитники, которых было много больше, близки к победе. Необходимо было срочно отступать. Французы отлично понимали, что нужно врагам, и решили сорвать их планы. Защитники ринулись вперед, в руках гуронов сверкали ножи, а французы бежали с заряженными мушкетами в руках. — Придется уходить, пока нас не разбили наголову, — сказал полковник Уилсон. Генерал кивнул и отдал общий приказ об отступлении. Несколько самых опытных бойцов остались прикрывать отход ополченцев и ирокезов. Ренно оказался рядом с отцом. Гонка подавал пример остающимся позади воинам и колонистам. Не меняя позиции, он ждал, пока враг приблизится на нужное расстояние, и тогда стрелял из лука. Множество врагов лежали пронзенные стрелами великого сахема. Эндрю Уилсон избрал ту же тактику, и, наконец, пришла очередь проявить себя Авдию Дженкинсу. Сделав очередной выстрел, полковник передавал пистолет священнику, тот перезаряжал оружие, возвращал его и забирал следующий пистолет. Никто не стрелял точнее Тома Хиббарда, метившего исключительно в гуронов. Вспышки мушкета привлекали индейские стрелы, но англичанин стоял, словно заговоренный, и пулю за пулей посылал в неприятеля, с мрачной улыбкой перезаряжая оружие. Заветная мечта Ренно становилась реальностью. Они с отцом стояли плечо к плечу, сражаясь с врагами сенеков, и дух молодого воина ликовал. Никогда еще он не целился тщательнее. Глаза юноши горели. И перед ним вскоре выросла гора трупов. Защитники Цитадели, не обращая внимания на огромные потери, волна за волной посылали вперед пехоту и индейских воинов. Внезапно перед Ренно появился французский офицер. Лицо его показалось юноше знакомым. Битва застала француза врасплох, и он был в одной сорочке, хотя на голове его красовался напудренный парик. В одной руке противник держал пистолет, в другой, раненой, сжимал шпагу. Офицер вскинул мушкет, и парик упал с его головы. Ренно узнал воина: это был тот самый белый гурон, его смертельный враг! В тот же миг Алан де Грамон узнал молодого индейца, которого когда-то оставил в живых. Теперь положение изменилось. Ненависть сверкнула в глазах французского офицера, и он крикнул на языке гуронов: — Ты! Опять! Нужно было убить тебя еще тогда! Алан де Грамон поднял пистолет, послышался клацающий звук, но выстрел так и не раздался. Ренно достал металлический нож, желая покончить с врагом, но Алан де Грамон оказался проворнее. Швырнув бесполезный пистолет в голову противника, Грамон отступил, исчезнув в тумане. Ренно понял, что еще не пришел срок закончить их поединок. Они еще встретятся. Непонятным образом судьбы двух белых индейцев были связаны, может быть, такова воля маниту, и только один из них останется в живых после следующей встречи. В битве наступило короткое затишье. Первым это понял Гонка. — Уходим, — коротко сказал он. Великий сахем взглянул на сына, и никогда прежде Ренно не видел во взгляде отца столько любви и гордости. Для Ренно не было высшей похвалы, не было более ценной награды. Даже если бы ему было суждено погибнуть прямо сейчас, жизнь его была прожита не зря. Гонка и его воины тихо скользнули прочь. Эндрю Уилсон попытался последовать их примеру, но его крошечный отряд произвел столько шуму, что привлек внимание гуронов. Те поняли, что противник хочет уйти. Несколько индейцев, сориентировавшись быстрее французов, двинулись к воротам, в попытке перекрыть выход, и вновь загремели мушкеты, засверкали ножи и в воздухе засвистели стрелы. Перед каждым выстрелом следовало убедиться, что стреляешь во врага, а не в союзника. Ренно, Том и Авдий приблизились к воротам и увидели, что Джефри Уилсон и Эйб Томас отбиваются от группы гуронов. Ренно бросился к ним, вонзил нож в спину одного из гуронов, вытащил и ударил другого. Том сражался без устали, используя мушкет как дубинку, и наносил один удар за другим. Впервые в битву вступил Авдий Дженкинс. Он застрелил гурона, который хотел томагавком размозжить ему голову, и, быстро вытащив шпагу, сразил другого врага. Удар оглушил гурона, и он исчез в тумане.