— Ренно, теперь ты старший воин, — торжественно сказал один из его новых товарищей. Все остальные приветствовали юношу, а потом раскрасили его тело и лицо зеленой краской с тонкими полосками желтого цвета. Теперь все видели, какого он звания. Один из воинов подал Ренно мушкет, захваченный у гуронов, и юноша понял, что это отцовский подарок. Ренно вернули лук, стрелы и нож, а также вручили новый томагавк. Наконец юноша надел головной убор старшего воина. Перья короной стояли вокруг головы и падали на спину. Ренно догадывался, что это работа Са-ни-вы. Потом Ренно оставили одного, и он вознес молитву, прося маниту и дальше защищать и направлять его. После этого можно было возвращаться в поселение. У сенеков не было принято поздравлять или хвалить вновь избранного старшего воина, потому что звание это всегда было заслуженным. Ренно огляделся, нет ли кого поблизости, и широко зевнул. Его клонило в сон, и юноша хотел только одного — побыстрее добраться до своего нового дома, который стоял в конце улицы, где жили только старшие воины. А вечером он отправится на трапезу в родительский дом. Дебора, конечно, тоже будет там. Женщины уже вышли на работу, и Ренно остановился поздороваться с матерью. Глаза Ины сияли. — Я горжусь тобой, сын мой. Он склонил голову, чего не делал ни перед одной другой женщиной, кроме матери и Са-ни-вы. — Ты хорошо выглядишь, — сказала Ина. Ренно не хотел хвастаться и просто пожал плечами в знак того, что не считает испытание чем-то особенным. Ина отвернулась, скрывая улыбку. Даже старший воин может быть мальчишкой. — Где сейчас Де-бо-ра? — не удержавшись, спросил сын. — Пока что мы с Са-ни-вой поместили ее в дом для девушек. Ты хочешь жениться на ней или взять ее в свой новый дом рабыней? Ренно еще не думал об этом. Ему хотелось бы жениться на белой, но он не был уверен, захочет ли она. — Мы еще поговорим об этом, — сказал Ренно и быстро пошел прочь. Ина улыбнулась, покачала головой и вернулась к женщинам. По дороге в поселение Ренно размышлял о словах матери, как вдруг увидел бегущую навстречу девочку. Ба-лин-та подбежала к брату и крепко обняла его. — Ты хорошо выглядишь, — повторила она недавние слова Ины. Ренно поблагодарил сестренку. — Теперь ты пойдешь в поход против эри и принесешь мне их кукол! — заявила шалунья, прыгая вокруг него. — Возможно, — Ренно ничего не обещал. — О, старший воин может делать все, что захочет. Ты даже можешь заставить девушек не мучить Де-бо-ру. Ренно схватил девочку за руку: — Что ты сказала? Ба-лин-та широко раскрыла глаза: — Они все время дразнят ее. Последние дни она работала в поле, но не знала, что нужно делать, и девушки били ее по лицу. Они ее просто мучают. И сейчас тоже. Ренно побежал. Ба-лин-та старалась не отставать. — Мне нравится Де-бо-ра, хотя я не понимаю, что она говорит. Ты поможешь ей, Ренно? Брат молчал. Ренно и не думал, что ему придется так быстро воспользоваться своими привилегиями. Старшие воины имели право в любое время войти в любой дом, и он бросился прямо к длинному дому, где жили девушки. День был теплый, и дверь оказалась распахнута настежь. Ренно шагнул через порог. Дебора в чужой одежде, босиком и с распущенными волосами ползала на четвереньках вокруг очага. А полдюжины молодых женщин били ее палками, а потом выхватили горящую ветку и прижгли Деборе пятки. Пленница закричала, а ее мучительницы громко рассмеялись. Ренно с ужасом обнаружил, что заводилами жестокой забавы были Йала и Ановара, которые обращались с белой, словно та была пленницей из племени гуронов. Ярость охватила Ренно: — Что вы делаете с женщиной, которую я привел в землю сенеков? Все замерли. Даже Ба-лин-та испугалась. Девушки, стоявшие у порога, отпрянули, боясь, что он ударит их рукояткой томагавка. Дебора, мечтавшая, чтобы индианок поскорее позвали на поле, с благодарностью посмотрела на своего спасителя и только через несколько секунд узнала его. Все молчали, наконец Йала осмелилась ответить. — Мы не сделали ей ничего плохого, Ренно, — вызывающе проговорила она. — Вы сделали ей плохо. — Взгляд жертвы наполнил его сердце жалостью. — Принесите гусиный жир и смажьте ей ноги. Йала хотела было отказаться, но никто не смел ослушаться приказа старшего воина. Она встала и медленно пошла через весь дом за глиняной плошкой с жиром. — Помоги ей, — приказал Ренно Ановаре. Девушки намазали жиром обожженные места, и Деборе сразу стало легче. Она старалась не плакать, зная, что слезы лишь подстегнут этих чертовок. Кто-то из молодых женщин хотел выйти из дома, но Ренно встал на пороге. — Стойте! Каждый, кто дотронется до белой или причинит ей вред, будет иметь дело со мной. Девушки знали, что Ренно может сообщить о том, что случилось, матери или Са-ни-ве, и тогда им придется плохо. — Де-бо-ра не пойдет сегодня в поле. Она останется здесь. Она будет отдыхать, пока не заживут ее раны. И помните, я никому не позволю издеваться над ней. Ба-лин-та помогла Деборе добраться до постели. Ренно вышел из дома и направился к своему новому жилищу, которое выстроили для него другие старшие воины за время испытаний. Очень хотелось спать. Позже он все обсудит с родителями и решит, что делать с Де-бо-рой. После ухода Ренно в доме стало тихо. Ба-лин-та устроилась рядом с белой, словно защищая ее. На самом деле девочка не имела права находиться в доме, но никто не посмел выгнать ее. Все девушки вышли из дома, не глядя на жертву. Йала подошла к Ановаре: — Я всегда знала, что Ренно больше нравятся белые женщины, чем ты или я. — Вообще-то мужчины могут считать ее красивой, — легкомысленно заявила Ановара. — Ты сама знаешь, какие у нее необыкновенные волосы и кожа. — Они такие же, как у Ренно, — злобно произнесла Йала. — Вот почему она ему так нравится. Он должен увести ее обратно в землю белых, и сам остаться там — навсегда! Ановара испугалась: — Но он — сенека. Старший воин. Это великая честь, и Ренно заслужил ее. — Вот что сказал мой отец, — ответила Йала. — Когда все будут думать, что он верен сенекам, он встанет против нас на сторону белых. Когда-нибудь так оно и будет. Вот увидишь. Ановара не знала, что ответить, так что дальше девушки шли молча. Вдруг Йала рассмеялась: — Сегодня я пораньше уйду с поля. Пойдем со мной, позабавимся. Ановара посмотрела на подругу, но ничего не сказала. — Я хочу проучить Ренно. Он думает, ему теперь все можно, потому что он старший воин. Но скоро он поймет, что на самом деле ничем не лучше других. Ренно больше никогда не захочет иметь дела с белой! О, как бы я хотела взглянуть на него тогда! Ожоги почти не болели, и Дебора повеселела, но ближе к вечеру опять встревожилась. Белый индеец ушел, и она знала, что девушки не преминут воспользоваться его отсутствием. Выхода не было. Деборе хотелось сбежать в лес, но она понимала, что не сумеет добраться до форта. Дикари схватят ее и подвергнут еще более изощренным пыткам. Она могла бы вытерпеть боль и унижения, если бы знала, что когда-нибудь они прекратятся, но пока никто, кроме Ренно, не вступался за нее. Дебора приготовилась умереть достойно. Она твердо решила не плакать и не кричать, что бы с ней ни делали. Девушка вспоминала, как раньше ратовала за установление дружеских отношений с индейцами, и только теперь, казалось, поняла, насколько велика пропасть между их народами. Индейцы слишком жестоки и бессердечны, чтобы можно было надеяться на какие-то добрые чувства с их стороны. Девушки вернулись с поля.