— Очевидно, ты думаешь иначе? — спокойно поинтересовалась Талли. Они прервали беседу, пока официант принимал у них заказ. — Я все еще не знаю, зачем его увезли в Швецию или что происходит с другими детьми из того школьного лагеря, — развел руками Стивен. — Это значит, что тебе придется бросить расследование? Или можно как-то обойти эту проблему? — Я только согласился не ездить в Швецию, но это было самым логическим для меня решением. Так что теперь я на перепутье. Что ж дальше-то делать? — Можно было бы поговорить с семьей мальчика, — предложила Талли. — Но я же не знаю, где они живут, — возразил Данбар. — Я имя-то его с трудом выяснил. Если сейчас попрошу найти их адрес проживания… — …то господа «из высших эшелонов» сразу же поймут, что ты затеял, и могут расценить это как расторжение вашего… джентльменского соглашения. — Что-то вроде. — Ну, есть много способов добиться своего, — весело заметила Талли. — Можно, например, узнать в школе, где учился мальчик. Стивен внимательно посмотрел на нее. — Ты говорил, что в лагере было около сотни детей, так? — Сто восемь. — Получается, школ где-то десять или даже меньше. У тебя же должна быть возможность выяснить, из каких конкретно школ приезжали дети, а потом установить, из которой был мальчик. Ну а узнать его адрес из школьных записей не будет составлять труда. Нужно только придумать благовидный предлог. — Блестяще! — восхитился Данбар. — Напомни мне никогда не недооценивать тебя. — Надеюсь, у тебя и в мыслях подобного не было… — улыбнулась Талли. Когда на первое им подали хорошо прожаренный камамбер[13] под соусом из красной смородины, Стивен предложил: — Давай поговорим о более приятных вещах. Расскажи про свою поездку во Францию. * * * Они замечательно провели вечер, смеясь над воспоминаниями из прошлого. В конце Талли пригласила Стивена выпить по стаканчику. — Я провела прекрасный вечер, честно, — сказала она, возвращаясь из кухни и неся две небольшие чашечки кофе и две рюмки, наполненные кальвадосом.[14] — И я подумала, что стоит поддержать атмосферу Франции нашего вечера. — Мне тоже было хорошо, — кивнул Стивен, поднимая рюмку для тоста. — За случайные встречи! — произнесла Талли, поднимая свою. Данбар улыбнулся, догадавшись, о чем она. — Завтра возвращаешься в Лондон? — спросила Талли. — Нет, пока не выясню, какую школу посещал мальчик. Если изначально его хотели поместить в вашу больницу, тогда есть вероятность, что он был учащимся одной из городских школ. — Хорошая мысль. — Можно я завтра позвоню тебе? — Да, мне бы хотелось услышать, как все продвигается. — Ну, по этому поводу я бы не стал звонить… — произнес Стивен, нарочно ловя ее взгляд. Талли улыбнулась и сказала: — Стивен… я знаю, что нас влечет друг к другу, но логика твердит, что это ни к чему не приведет. Моя жизнь — здесь, а ты просто проезжал мимо. — Не так уж далеко от Лондона. — Да не выйдет ничего. — Мы могли бы сделать так, чтобы вышло. Данбар поставил свою рюмку и взял Талли за руки. Казалось, внутри у женщины происходит некая борьба. Разум твердил ей одно, а вот тело — совершенно другое. Стивен заключил ее в свои объятия и поцеловал. В первые мгновения Талли вела себя нерешительно, кажется, даже расслабилась, но только до тех пор, пока разум не взял верх. Она обеими руками уперлась в грудь Стивену и мягко отстранилась. — Нет, — сказала она. — Мы встретились всего пару дней назад, и, возможно, завтра ты уедешь… Все было очень мило, но давай оставим все как есть. — Как скажешь, — печально согласился Данбар, улыбнулся и нежно поцеловал ее в лоб. — Bonne nuit, madame.[15] * * * На следующее утро первым делом Стивен позвонил в школьный лагерь «Пайнтопс» и запросил названия школ, дети из которых были там во время переполоха с туберкулезом. Всего школ оказалось девять, и одна находилась в Лестере. Обозначив ее в списке под номером один, Данбар выяснил номер телефона в справочной и позвонил руководству школы, представившись служащим Министерства здравоохранения, наводящим справки о детях, привитых БЦЖ-вакциной во время пребывания в «Пайнтопс». Стивен вычеркивал имена детей из своего списка «зеленых наклеек», пока женщина перечисляла их. На двенадцатом она остановилась, и Данбар подсказал: — И, конечно, Анвар Мубарак? — Он не наш, — был ответ. — Вы абсолютно уверены? — уточнил Стивен. — Никогда о нем не слышала. — Не может быть! Это мальчик, заболевший в лагере. Мне казалось, он был из вашей школы. — Определенно нет. Извините. Данбар попробовал позвонить в ближайшую к Лестеру школу, но результат был такой же. Ситуация все больше озадачивала и расстраивала его по мере того, как список школ сокращался, пока не осталась всего одна. Это была школа в Эдинбурге, где училась Триш Лионс. Поскольку в списке «зеленых наклеек» осталось всего двенадцать имен, Стивен попросил администратора подтвердить их и зачитал остаток. Он отметил все двенадцать, прежде чем добавил: — И Анвар Мубарак. — Нет, он не из наших. Данбар прикрыл глаза и сказал: — Этот мальчик был причиной паники, именно он заболел. — Вполне возможно, но он не из нашей школы. Отшвырнув ручку, Стивен глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Да что тут, черт возьми, творится?! Мубарак не числился ни в одной из девяти школ, из которых учащиеся ездили в лагерь «Пайнтопс». Он специально пояснял представителям школ, что Мубарак был тем самым мальчиком, который вызвал панику, на случай, если вдруг возникла «путаница» с именем, как случилось, например, с больницей, куда его поместили. Он ожидал, что его направят в соответствующую школу, но этого так и не произошло. Во всех девяти учебных заведениях сложилось впечатление, что мальчик был учеником из другой школы. Стивен набрал номер Талли. — Я возвращаюсь в Лондон. Я должен поговорить с начальством. Этот мальчик, Мубарак, не числится ни в одной из школ, что отправляли детей в «Пайнтопс». — Что? Как такое может быть?! — поразилась женщина. — Может, имя изменили? — Мне тоже пришла такая мысль. Но… они не делали этого. Во всех школах считают, что заболевший мальчик-ученик из другого места. Если вспомнить, персоналу в «Пайнтопс» тоже не сообщили, из какой он именно школы. — Как странно. Здесь вообще нет никакого смысла! — Да нет, есть смысл, если пацан на самом деле не существовал, — возразил Стивен. Одиннадцать — Что?! — воскликнул Джон Макмиллан, когда Данбар сообщил ему обо всем. — Да как они смеют отправлять нас гоняться за фантомами?! Они же дали мне слово, поклялись, а я пообещал содействие на основании этого. Стивен обдумывал его слова, пока Макмиллан вышагивал по офису, давая выход своему гневу. — Полагаю, что, в самом точном смысле слова, они не солгали, — заметил он, втайне осознавая, что только масла в огонь подливает. Стивен не жаловал правительственных мафиози, и ему доставляло удовольствие наблюдать, когда они попадались на горячем. — Мубараку не может угрожать какая бы то ни было опасность, если он не существует… и с тем же успехом, полагаю, он никак не мог быть ответственным за то, что случилось с Китом Тэйлором или Триш Лионс…