Мать его была испанкой. Результатом одной из несправедливостей испанской администрации стала война, которую отец Вакоры, как вождь племени, вел против белых, и в последней стычке, в которой он принимал участие, была захвачена в плен испанская девочка, дочь плантатора, который жил вблизи города Сан-Августин. Прошло несколько лет, прежде чем между воюющими был заключен мир. За это время девочка, которая была захвачена еще ребенком, совершенно забыла свою прежнюю жизнь. Она была предана вождю, пленившему ее. Кончилось тем, что она стала его женой и матерью Вакоры. В истории ранних поселений было несколько таких случаев. Хотя в жилах Вакоры текла кровь белого человека, душа у него была индейская, он любил народ своего отца, как будто был чистокровным его представителем. Мысли его были полны мечтаний о великом будущем своего народа. Он мечтал о тех временах, когда индейцы займут высокое положение среди других народов на земле своих предков. Душа у него была чистая, а сердце благородное. Он был патриотом в самом лучшем смысле этого слова. Но его рассудительность, не подводившая в других случаях, подвела его в отношении белой расы, просто потому, что он видел только худшие проявления характера белых, их алчность и эгоизм. Если такое отношение, неизбежное при первом соприкосновении с цивилизацией, было характерно даже для него, насколько характерней оно должно было быть для невежественных людей его племени? Ответ на этот вопрос предоставляем найти любителям казуистики. Олуски ответил бы своему спутнику, но те же противоречивые мысли, которые пришли ему в голову, когда он услышал начало речи Вакоры, заставили его промолчать. Вакора продолжал: – Достаточно, дядя. Я не хотел тревожить тебя своими чувствами, хотел только предупредить об опасности, потому что все отношения с бледнолицыми связаны с опасностью. Они, как и мы, верны своим инстинктам, и эти инстинкты ослепляют их и не дают видеть, где справедливость. Твой друг, белый вождь, может быть таким, каким ты его считаешь. Если это так, то он восхитится твоей осторожностью, а не обвинит тебя в недоверчивости, потому что осторожность вполне естественна. Олуски хотел ответить, но ему помешало появление третьего лица. Вакора, увидев, кто приближается, в восхищении вскочил на ноги. Подошла индейская девушка. Легкими шагами приблизилась она к вождям. Вступив на освещенную солнцем поляну, она казалась естественной частицей прекрасной дикой природы, волшебной лесной феей. Это была стройная девушка с красивой фигурой, с необычно маленькими ладонями и ступнями. Одежда ее была сама простота, но она носила ее так грациозно, как будто это великолепный наряд светской дамы. Платье из ткани яркой окраски, скрепленное у горла серебряной брошью, спускалось до лодыжек, а вокруг талии был повязан многоцветный шарф. На плечах накидка, искусно украшенная раковинами. На голове отделанная бусами шапка с оторочкой из белого, как свежевыпавший снег, меха. На запястьях браслеты из бус, а маленькие ноги обуты в расшитые мокасины. Девушка с улыбкой подошла к Олуски и прижалась к старому вождю, который, несмотря на возраст и болезнь, распрямился рядом с ней. Вакора, казалось, удивился появлению красавицы. – Вы, наверное, не помните друг друга, – сказал Олуски. – Сансута, это твой двоюродный брат Вакора. Сансута, ибо это была именно она, улыбнулась молодому индейцу. Он не приближался к месту, где стояли отец с дочерью. Страстное красноречие покинуло его. Он не мог произнести простейшее приветствие. Олуски, видя замешательство молодого индейца, пришел ему на помощь. – Сансута была в гостях и только сейчас вернулась. Прошло много лет с тех пор, как ты ее видел, Вакора. Не ждал, что она вырастет такой высокой? – И такой прекрасной! – закончил его фразу Вакора. Сансута опустила глаза. – Индейская девушка не должна слышать такую похвалу, – заметил Олуски, хотя при этом довольно улыбался. – Сансута такова, какой ее сделал Великий Дух, этого достаточно. Девушка, казалось, не разделяла мнение отца. Она слегка надулась: комплимент был ей приятен. Вакора снова потерял дар речи и как будто даже пожалел о своих словах. Так красота побеждает храбрость. – Что привело тебя сюда? – спросил отец. – Разве Сансута не знала, что мы советуемся с твоим двоюродным братом? Красавица Сансута уже овладела собой. Она раскрыла губы, отвечая на вопрос отца, и обнажила при этом два ряда зубов ослепительной белизны. – Сансута пришла пригласить вас на вечернюю еду, – сказала она. Голос ее, мелодичный и мягкий, для слуха Вакоры прозвучал, как птичья песня. Юноша был совершенно очарован. Забыв о недавнем разговоре, забыв на время о своих мечтах и устремлениях, стоял он, как ребенок, восхищенно глядя на нее и слушая ее голос. Заговорил Олуски. – Идем, Вакора: нужно идти с ней. Старый вождь пошел к лагерю, Сансута – рядом с ним. Вакора шел следом, чувствуя что-то новое в сердце. Это новое было – зарождающаяся любовь! Глава IX. ИНДЕЙСКАЯ ДЕРЕВНЯ Неделю спустя плоская вершина холма, поднимающегося над поселком, совершенно переменилась. Она вся заполнилась деятельной жизнью. Исчезли голые столбы, которые раньше здесь стояли, на их месте появились удобные индейские жилища – вигвамы. У дверей нескольких вигвамов стояли копья с вымпелами – это были дома вождей. В центре площадки располагалось большое, искусно построенное сооружение, возвышавшееся над остальными. Это помещение для советов племени. У входов в вигвамы видны были их жильцы, отдыхающие или занятые какой-нибудь домашней работой. У одного из вигвамов большая группа индейцев восторженно слушала рассказ престарелого вождя. Этим вождем был Олуски, а среди слушателей была его дочь Сансута. Как обычно по вечерам, индейцы собрались перед его вигвамом, чтобы послушать рассказы о доблести и добродетели, о деяниях предков в дни первых испанских поселений. Индейцы – замечательные слушатели; в своих естественных позах, наклонившись вперед, чтобы не пропустить ни одного слова рассказчика, они представляли из себя удивительную картину. Почтенный вождь, умело рассчитывающий каждый жест, своей размеренной речью и модуляциями голоса привлекал их внимание не меньше, чем содержанием повествования. Отдельные эпизоды его рассказа вызывали рыцарские чувства, ужас или жажду мести, и слушатели казались полностью покоренными. Они опускали глаза, содрогались, дико осматривались со сведенными бровями и стиснутыми кулаками. Как люди, не оторванные от природы, индейцы легко поддаются печали или радости, они не настолько цивилизованны, чтобы скрывать свои чувства. Олуски среди них, самый заметный из всех присутствующих, казался патриархом. Время и место гармонировали с темой рассказа. Но вот рассказ Олуски подошел к концу. Герой его достиг триумфа, несчастная девушка из племени семинолов спасена, и рассказ, который держал слушателей в напряжении больше часа, завершился радостным союзом влюбленных. – А теперь, дети, расходитесь! Солнце заходит на западе, приближается час совета, и Олуски должен вас покинуть. Возвращайтесь утром, и Олуски расскажет вам еще что-нибудь из истории нашего племени. Молодые люди по просьбе вождя встали, с многочисленными благодарностями и пожеланиями доброй ночи они приготовились уходить. Вместе с ними собралась и дочь вождя Сансута. – Куда ты, дочка? – спросил ее отец. – К ручью, скоро вернусь. Сказав это, девушка отвернулась, словно избегала взгляда отца. Остальные уже разошлись. – Что ж, – немного помолчав, сказал старик, – возвращайся побыстрее. Не надо, чтобы Сансута гуляла в темноте. Она что-то ответила и отошла. Олуски еще немного постоял, опираясь, на копье, которое торчало перед его жилищем. Глаза старика были полны слез, а руку он прижимал к сердцу.