Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 17 из 41 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Надеюсь, она знает свою роль, и осечки не будет» Герман, почти не дыша, входит внутрь. Полумрак. Из-под верхнего яруса потолка, по углам - слабый свет. Это немного портит антураж, но Герман привык не зацикливаться на этом. Всё остальное в помещении расположено именно так, как он хотел. Это точная копия его комнаты в ДРУГОМ доме. Там, где он вырос. Не составило труда найти идентичную мебель и вещи. Слава богу, те, что принадлежали лично ему, и насквозь пропитались его ненавистью, сгорели вместе с источником этого чувства. Жаль, что он сам не присутствовал при этом. Мужчина замечает, что вещи, лежавшие на столе, сейчас находятся в беспорядке. Мама бы никогда не позволила ему так относиться к его учебникам и тетрадкам. Когда он уходил, то всегда складывал их ровной стопкой, уголок к уголку. Этот непорядок так бросается в глаза, что Герман отвлекается и быстро подходит к столу, чтобы исправить его. - Э-э, ты уже вернулся? Как дела в школе? Кажется, к вопросу, заданному торопливым и сонным голосом, добавился ещё и еле скрываемый смешок? Герман медленно поворачивается к месту, где находится низкая тахта. Макарова действительно следует пристрелить. Девушка выглядит растрёпанной. Она щурит глаза и спросонья никак не может запахнуть шёлковый халат, до бёдер оголив гладкие ноги. У неё рыже-золотистые волосы, карие глаза и веснушчатый нос. Она совершенно не похожа на его мать. Герман растерян. Может, надо было заставить её надеть парик? Копна медных, в завитушках волос отвлекает. Девушка, наконец, справляется с полами халата. Она легко спрыгивает с тахты и, чуть прищурив глаза, медленно выдаёт: - Почему ты молчишь? Язык прикусил?! - коротко откашливается. - На дворе ночь! Мне что, тебя с собаками идти искать? Гадкий мерзкий щенок…- её голос обрывается на шипящей ноте прежде, чем она подходит ближе и вопросительно смотрит на Германа, ища поддержки. Герман почувствовал, как лёгкая дрожь пробежала по его телу. Он, не отрываясь, смотрел в незнакомые глаза, вдыхал незнакомый запах, но что-то в хрипловатом тембре её голоса заставило его тело реагировать. К щекам прилил жар, дыхание участилось. - Каждый раз одна и та же история! Вечно где-то шляешься, уроки не деланы! Позоришь меня перед всей школой! Надо было в роддоме тебя оставить, а лучше придушить! Нет, это я дура, что с отцом твоим связалась. Что могло родиться от ничтожного червяка? - рыжая перевела дыхание. - Так, про червяка… - пробормотала скороговоркой. У Германа зазвенело в ушах. - Пусть бы эта скотина сам тебя воспитывал! Всю жизнь мне сломал! А у тебя одни двойки в дневнике! - Нет, это неправда. - Поговори мне ещё, щенок! - пощёчина была не сильной, но сделана вовремя. Герман дёрнулся и закрыл глаза. Медленно он включался в игру. Вторая пощёчина была чуть сильнее. Кажется, рыжая входила в раж. Герман поморщился. Рано. - Маленький ублюдок!!! Мелкая тварь! Ненавижу! Новый удар по лицу. Её ладонь прохладная и влажная. На коже остаётся чувствительный след. Герман знает, что, впервые увидев его, девушка расслабилась и восприняла всю эту ситуацию, как спектакль, и всё закончится банально сексом. Или не банально - это зависит от того, что она уже видела и знает. Всё-таки Макаров внимательно отнёсся к его просьбе. Степан пытается ему помочь, и иногда у него это даже получается. Крики и ругательства превращаются в монотонный гудящий звон. С ударами рыжая уже даже перебарщивает. Не больно, конечно, но кожа немеет и превращается в пластилин. Посмотрим, из какого материала сделана ты, детка. Злость тяжёлой удушливой волной поднимается из самой глубины нутра. Сквозь закрытые веки перед Германом встаёт лицо матери. Кровь подступает к вискам и колотится, разрывая черепную коробку. - Замолчи! - он хрипит и вцепляется руками в ненавистный халат. Дёргает его на себя, потом валит женщину на спину, давя своим телом. По спине градом стекает пот. Герман не может открыть глаза. Не может и не хочет, он весь сейчас, словно, сжатая пружина, готовая разорвать в клочья собственное тело. - Ты грязная сука! Ненавижу! Снова разрозненные картинки перед глазами: директор школы - в которой он учится, а она преподаёт - толстый лысый, вечно воняющий тип с маслянистыми глазками. Высоченный слесарь в засаленной клетчатой рубашке и щербатым ртом. Неизвестный мужик, на ходу застёгивающий брюки, с которым он сталкивается в дверях, когда возвращается из музыкальной школы. Его лицо Герман даже не успевает толком разглядеть. Глумливые усмешки соседей и дворовых пацанов, прожигающие его спину, когда он тащится в свой подъезд со скрипичным футляром. Он умный мальчик, но эта тварь недостойна такого сына. Она просто тварь, исторгнувшая его из себя вопреки здравому смыслу. И он ненавидит это лицо и тело, в котором был случайно зачат. Герман рычит. Утратив контроль, он вбивается в горячую плоть и сжимает руками пульсирующую шею под собой. Пот вперемешку со слезами затекает в рот, впитывается в рубашку. Герман чувствует свой запах, который не перекрывают ароматы дорогого парфюма и дезодоранта. Это запах ненависти, ручьём сочащийся из всех его пор. Её руки пытаются отодрать его от себя, но скользят, цепляясь за рукава испорченной рубашки. Господи, ещё чуть-чуть! Он уже не может выносить эту пытку. Вместе с протяжным стоном Герман, наконец, обретает любовь и покой. Он утыкается в плечо девушки. Её волосы лезут в рот, липнут к коже. Всё его тело болит, ноет, но в то же время, необыкновенная наполненность внутри успокаивает его и убаюкивает. Рыжая надрывно кашляет, и Герман качается на ней в такт её движениям, словно младенец на руках у матери в период грудного донашивания. Рука девушки отталкивает его голову в сторону. Она закрывает глаза ладонью и отворачивается. Кажется, сейчас их слёзы смешались, и Герман, приоткрыв рот, слизывает солёную влагу с её шеи. Герман не слышит шагов за дверью. За той, другой дверью, с улицы. Лишь когда в замке поворачивается ключ, и в комнату вваливается Макаров, Герман с трудом поднимает отяжелевшую голову. - Гера! - голос Степана звучит глухо и недобро. Ему наплевать на то, что он видит. Он смотрит Герману прямо в глаза и когда понимает, что тот не в состоянии реагировать, хватает его за шиворот. Рыжая тут же выкатывается из-под Германа и ползёт в сторону тахты. Тищенко видит, как её зад качается из стороны в сторону. - Что тебе надо? - Герман вяло отбивается, но Макаров не отступает и, продолжая держать в крепких руках, ощутимо встряхивает. - Гера, послушай меня внимательно, - он склоняется к самому уху Германа. - Скажи спасибо, что я дал тебе время и не приехал сразу. Два часа назад нашли трупы. И там, кажется, твоя Ника. Глава 17 Чудов, восемь лет назад Кажется, отсчёт пошёл именно тогда, с той ночи. Ольга легла, но ещё долго не могла уснуть, чувствуя, как кончики обстриженных волос покалывают шею, и всё время хочется завернуть, несуществующую уже, прядь за ухо. Спонтанный глупый детский поступок. О чём она думала? Была глубокая ночь. Оля не слышала, когда пришла тётка. Её разбудили мощные удары в дверь. Кажется, от них задрожали даже кровать и стены. К ним никто никогда не приходил по вечерам, и уж тем более, ночью. Место между язычком звонка и металлическим диском тётка прокладывала картонкой - такая вот прихоть, поэтому вместо звука раздавалось лишь глухое дробное жужжание, словно, муха попала в паучью сеть. Вскочив, Оля спросонья наощупь побрела в коридор. Споткнулась об обувь. Наклонившись, руками нащупала сапоги Валентины и сдвинула их в сторону. Дверь в комнату тётки была закрыта. Оля не стала её будить, привычно подумав, что Валентина выпила и теперь спит беспробудным сном. От нового удара она вздрогнула и подскочила. Да что там стряслось у соседей? Пожар, что ли? Другие мысли просто не лезли в голову. - Кто там? - Оля проверила цепочку. Странный запах защекотал нос. Она поднесла руки к лицу и принюхалась. - Открывай, давай! Свои. - Свои все… - Ольга замерла, узнав голос Морозова. Она держала пальцы на замке, не в силах повернуть его. - Что?! - тётка, кутаясь в длинную шаль, накинутую прямо на сорочку, стояла на пороге своей комнаты. - Стучат, - Оля прикусила губу. - Надо открыть? - Я сама! - Валентина решительно отодвинула Олю, и девушка, попятившись, опять споткнулась о сапоги. Щёлкнул замок. В их небольшой коридор ввалились три человека, заняв собой почти всё пространство. От них, а может, от их одежды, шёл сильный запах горелого машинного масла и ещё чего-то химического, но чего именно, Оля не могла понять. Кто-то из них ударил по выключателю. Олю ослепил яркий свет, и она зажмурилась, оставшись стоять в коридоре. Морозов навис над Валентиной и сверлил её мрачным взглядом. Казалось, он даже не замечал присутствия Оли. А вот парни, которые были с ним, беззастенчиво разглядывали её. Девушка опомнилась, заметив, что стоит лишь в тоненькой короткой ночнушке, и попыталась скрыться за своей дверью. - Стоять! - грубый голос Морозова пригвоздил её к месту. - Ты во сколько пришла домой? - он ещё ниже наклонился к Валентине. - Роман Борисович! Рома, ты чего? - глаза Валентины испуганно забегали по лицам присутствующих, не останавливаясь конкретно ни на ком. - Так сразу же ушла, как вы уехали. Всё посчитала и закрыла. Около часа. Морозов перевёл взгляд на Ольгу. - Это так? - Оленька раньше ушла, вы же знаете. Она, когда приходит домой, сразу спать ложится, - голос тётки дрожал. Морозов сделал пару шагов к девушке. От скрипа его кожаных казаков и тяжёлого взгляда Оле стало муторно и нехорошо. Мелко переступая ногами, она начала двигаться в сторону своей комнаты, пока Морозов не заставил её остановиться, уперевшись рукой в стену рядом с её лицом. - Ну, говори! Оля робко пожала плечами и растерянно посмотрела на Валентину. Тётка была белее мела. - Всё так и было, как она говорит, - Оля опустила глаза вниз и чуть отодвинулась от Морозова. - Да что случилось-то, Роман Борисович? - всплеснув руками, Валентина расправила плечи, почувствовав поддержку Ольги. - Пожар в ресторане, Валюха! - нараспев произнёс Морозов и шумно втянул воздух рядом со щекой Оли. - Господи! - Валентина огорченно закачала головой и картинно заломила руки. - Страсти-то какие! Неужто, сгорел?! Морозов усмехнулся. - Рано голосишь. Стоит «Огонёк». Мои ребята справились, вовремя успели. Работу свою выполняют исправно. Но знаешь, Валя, что странно, - шрам на лице Морозова двигался прямо перед глазами Оли и гипнотизировал её, - кто посмел? И как он умудрился изнутри поджечь? Что за Копперфильд херов? Все окна целы были, пока мои архаровцы их не выбили. Да, мозгов, видно, у поджигателя не сильно много. Запалил тряпки в пластиковой бочке. Одна гарь и вонь. Дым через вытяжку кухонную попёр. По нему и определили. Валентина тихо охнула.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!