– Скоро Гоблин придет, пока не стоит его беспокоить. Карина неохотно кивнула и стала расспрашивать, что я видел. За разговором прошло время, появился наш надсмотрщик с мерзкой баландой, которую после нормальной еды даже видеть не хотелось. Мне казалось, я подтер все следы за собой, но на практике я едва не засыпался. Тюремщик не заметил мою добычу, висящую в углу камеры, но стойкий запах копченостей, к которому мы успели принюхаться, сразу шибанул ему в нос. Надсмотрщик начал хэканьем шумно выражать удивление и озираться по сторонам, пытаясь определить источник запаха. К счастью, я вовремя заметил его реакцию. Возникшее чувство опасности позволило мне перескочить на ускоренный режим работы мозга, которого я по понятным причинам пока избегал. Поэтому пары секунд хватило, чтобы реализовать первое, что пришло в голову. Я подавил активность участка ауры Гоблина, что отвечает за чувствительность его нюха, быстро сформированным аурным щупом, по которому пропустил часть энергии. Типа разряда в ауру. Риск был минимален. Я давно определил, что Гоблин не маг, а сейчас в очередной раз убедился в его невысоких умственных способностях. Он успокоился, и отсутствие прочих запахов его не насторожило. Мутить что-то посложнее, вроде сквозняка, я не рискнул: без элементалей я мог не успеть, да и неизвестно, какие у Гоблина инструкции насчет нестандартного «поведения» воздуха. В общем, мы были на грани провала. Прокол-с… Вот только переход на повышенную мозговую деятельность выпил из меня все силы. Я даже не предполагал, что думать – так энергозатратно. Зато, поняв, что мои эксперименты прошли мимо понимания Гоблина, я решил оторваться на нем по полной и затеял одну штуку. Теперь, когда он будет входить в нашу камеру, специальное плетение в двери определенным образом обработает его ауру: наш недалекий Цербер потеряет к окружающему интерес и будет заниматься лишь своей работой. Забавно. Жаль, с магами такое не прокатит. Когда надсмотрщик ушел, я, несмотря на усталость, уже привычно высвободился из оков и подошел к Карине. Карина Все-таки Никос не обманул ее! Мысль о том, что он не вернется, прогрызала брешь в броне ее уверенности, а она латала ее уговорами своего второго параноидального «я» и не давала превратиться дырочке в воронку, засасывающую сознание. И какое она почувствовала облегчение, когда он вдруг возник перед ее взглядом! Нет, сначала она, конечно, испугалась, но это было рефлекторно. А вот чувство благодарности за то, что не оставил, не обманул, прочно укоренилось в душе. Карина понимала, что это еще ни о чем не говорит – Никос вполне может следовать своим планам, в которых она играет роль одной из подпорок его будущего, выстраиваемого с того момента, как парень пришел в сознание. Но это не мешало ей, в первую очередь ради своего спокойствия и уверенности, поливать эту благодарность питающей ее душевной энергией. Отметила она и высочайший уровень Никоса в области создания чар для отвода глаз. На таком близком расстоянии чародей ее уровня обычно должен чувствовать некую неправильность, будто кто-то насильно выкручивает шею, заставляет не смотреть, отвернуться. Впрочем, ее нечувствительность к чарам, – возможно, следствие беспомощного состояния. С нетерпением и какой-то внутренней дрожью Карина ждала, когда же произойдет это без преувеличения знаменательное событие – освобождение. Всю сложность их положения и слабые перспективы реального спасения девушка сознательно гнала от себя, чтобы не впасть в отчаяние. Наконец, дождавшись ухода тюремщика, которого Никос забавно называл Гоблином (кстати, надо будет уточнить, кто такие эти гоблины), парень подошел к ней. Внимательно посмотрев на нее, ободряюще улыбнулся. Ее лежанка резко опустилась обратно в горизонтальное положение. Перед глазами все поплыло, и Карина почувствовала легкое головокружение. Заметив ее реакцию, Ник успокаивающе произнес: – Извини, сейчас это пройдет. Одновременно с этими словами отщелкнулись удерживающие девушку наручники, медленно взлетели в воздух и аккуратно опустились на пол вне пределов ее зрения. Наткнувшись на ободряющий взгляд Никоса, Карина собралась с духом и попыталась пошевелить руками. Шевельнуть-то получилось, а вот поднять – увы. На глаза невольно навернулись слезы разочарования. – Ладно, проведем экспресс-восстановление по моей методике, – заметив ее реакцию, сказал Никос. – Но потом тебе понадобится много энергии. Думаю, твой желудок с этим справится – проверено на мне. – Никос улыбнулся. Неожиданно в его руке появилась корзинка, из-за края которой выглядывало глиняное горлышко. У Карины чуть глаза на лоб не полезли от удивления, но она постаралась не выдать его, хотя оно было просто безмерным. Ну вот не могла она представить, как он такое провернул! Никос поставил корзинку рядом с ее головой (донесся умопомрачительный запах копчений – в желудке даже заурчало, и девушка покраснела), сказал: – Сейчас я немного разомну тебе мышцы, заодно оценю твое состояние. Карина закрыла глаза. Ей вдруг стало невообразимо стыдно, что она лежит голая перед незнакомым, по сути, мужчиной. Слабое касание ног. Пальцы Никоса бегут по ступням, надавливая на какие-то одному ему известные места. Теплота, излучаемая его руками, впитывается в тело, точно вода в губку. Нажатия на ступни и кончики пальцев. При этом возникает щекотка где-то внутри организма, мощный поток тепла и энергии бежит по ногам вверх до самого темени и там взрывается. Затем жесткое разминание икр, выкручивание каждой мышцы, боль, заставляющая их просыпаться. Та же боль в коленных чашечках и сухожилиях, тут же успокоенная касаниями ладоней, от которых вдруг повеяло прохладой. Руки перемещаются выше… Рефлекторное движение спрятать сокровенное – колени сами собой сгибаются и прижимаются друг к другу. Вспыхнувшая радость от этого простого движения: не все еще потеряно! Касания ладоней Никоса выше коленей, расслабленных уже осознанно… Неожиданно возникло резкое сексуальное желание, которое переместилось в район живота и быстро сжалось до размеров маленького теплого шарика, свернувшегося ниже пупка. Жар в районе сердца, лучиками солнца распространяющийся по всему телу. Теплые ладони аккуратно обходят груди, как бы не замечая их, за что Карина искренне благодарна… Резкие уколы в разных частях тела… Затем снова жесткость и боль в мышцах плеч и шеи. Нежные мужские руки, переворачивающие ее тело, – и повторение пройденного. Только добавляется хруст в позвоночнике. А в конце – наслаждение до стона, когда растопыренные пятерни чародея скрываются в ее волосах, слегка сжимая их до легкой боли, а пальцы массируют кожу головы. И продолжается это долго-долго… В памяти, резонируя с внутренним состоянием, всплывают фрагменты детства, те моменты, когда Карина была особенно счастлива… На правую щеку вдруг посыпалось что-то почти невесомое, выводя ее из дремы. – Извини, – тихо сказал Никос, сдувая попавшую на щеку легкую взвесь. – Не смог удержаться и почистил тебе волосы. Карина дернулась, вспомнив, что ее шевелюра давно и прочно покрыта слоем жира и грязи, – никто никогда не мыл ей голову в тюрьме. – Красивый цвет. – Голос Никоса заставил ее улыбнуться. – Все, аккуратненько переворачиваемся. – Парень помог ей перекатиться на спину и отпустил. – Попробуй сесть. Карина открыла глаза и, придерживаясь руками, с трудом, но села! Радостно оглянувшись, заметила явное смущение на лице Никоса и то, что он старается держаться позади нее, скрывая нижнюю часть тела за лежанкой. Внешне не обратив на это внимания, а внутри довольно улыбнувшись, Карина подвернула под себя ноги и уселась в позу медитации. – На первый раз достаточно. Пока проведи самодиагностику… Ты ведь умеешь? – Девушка кивнула. – Но сама ничего не предпринимай. Не знаю, на что ты способна в плане целительства, но не хочу, чтобы ты запорола мою работу. – Не беспокойся, – согласилась с его доводами Карина. – Через пару минут ты сильно захочешь кушать, еду бери из корзинки. Можешь есть все, что угодно. Я кое-что сделал, чтобы желудок выдержал нагрузку. А продолжим мы чуть позже. Хорошо? Ник Внутренним усилием и воздействием на собственную ауру мне удалось унять сексуальное влечение, резко возникшее во время массирования Карины. Не место и не время. Кажется, она ничего не заметила. Однако возбуждение помогло мне синхронизироваться с аурой девушки и хорошо ее выправить, благо опыт подобного слияния у меня есть. Поэтому я намеренно вызвал у нее прилив либидо, ведь при этом человек максимально раскрывается, прекращают работать почти все биологическо-энергетические защитные механизмы. Или просто ослабляются, в результате чего под действием мощной энергетики мага происходит изменение некоторых структур у женщины – на ней остается своего рода отпечаток мужчины. Именно этим объясняются слова Тиши, сказанные мне бог знает как давно: если мужчина маг, то вероятность появления ребенка его расы максимальна. А иначе малыш унаследует расу матери. Шансы выравниваются, если он и она – маги, тут уж как карта ляжет. Массируя голову девушки, я пытался снять хоть какую-нибудь информацию из ментальной оболочки ауры Карины. Я надеялся на пару сложных плетений, ситуационно всплывших у меня в памяти из запасов старого знакомца Лотколба. Он как-то делал хитрые амулеты для демонов, усиливающие и фильтрующие ментальные излучения: возможно, для более быстрых допросов или для облегчения жизни магов-менталистов. К сожалению, мне мало что удалось, однако результат все-таки был. Я смог напрямую считать некоторые обрывочные образы: какие-то цветы, озеро, женщина с добрым лицом, наклонившаяся над кроваткой, в которой лежала, как я понимаю, маленькая Карина. И лишь в конце получилось нащупать механизм воздействия, чтобы вызывать нужные ассоциативные цепочки (в основном мне нужна была лингвистическая информация). Но я уже устал, сеанс пришлось прервать. Неприятные ощущения в руках от грязных волос Карины, мешающие концентрации, вызвали в памяти плетение из походного набора благородных гномов по очистке бороды и шевелюры без воды. Не удержавшись, я применил его на девушке. Надо будет и себя обработать, но не сейчас. А пока я помог Карине перевернуться и сесть, попросив провести самодиагностику. Немного энергии, закачанной мною в ауру девушки, должно ей в этом помочь. Во избежание вопросов я пока не хотел прокачивать ее максимально. Карина опытным взглядом окинула свою ауру. Наверное, увиденное не совсем ей понравилось: она слегка дернулась и зажмурила глаза, кулаки сжались. Неподвижно посидев секунд десять, девушка потихоньку успокоилась, дыхание замедлилось, пальцы разжались, мышцы лица расслабились. Легкие подрагивания ресниц говорили о том, что она глубоко ушла в себя. Постепенно на лице стали проскакивать отблески эмоций, целый калейдоскоп. Сначала одна сменяла другую, потом они все больше и больше начали перемешиваться. Как будто каждая часть тела зажила своей жизнью, обзавелась собственными чувствами, которые постоянно менялись: вот едва заметно приподнялись уголки рта, указывая на радость; вдруг губы резко сжались, брови нахмурились, яснее ясного говоря об агрессии; вот лицо как будто разделилось на две части: одна половина выражала удивление, а вторая – печаль. Взглянув на ауру Карины, я понял, что именно создало ощущение неправильности, когда я в первый раз магически ее осматривал. Аура, особенно ментальное тело, неплохо отражает умение, предыдущий опыт и наклонности мага. Умелые целители и менталисты, а также просто умудренные опытом и долгой жизнью маги с одного взгляда на ауру могут определить, к какому направлению принадлежит ее носитель, к какой школе, и даже каков стиль его магичинья. До таких спецов мне еще далеко, но даже моих знаний хватило, чтобы обнаружить кое-какие странности. То тут, то там в ауре девушки мелькали эмоции, сцепляясь с участками, ответственными за управление магической энергией. Вместе они как будто частично отделялись от ауры, создавая слабые энергетические сгустки. И хотя магоэнергии я передал всего лишь чуть-чуть и сгустки были слабо выражены и невелики, не заметить их просто невозможно. Странно, очень странно. У всех виденных мною лунгрийских магов была хорошо развита сфера, отвечающая за осознанность, концентрацию и волю. Эта сфера надежно спаяна с частями ауры, контролирующими взаимодействие с магоэнергией. Я это прекрасно запомнил, так как следил и за своей аурой в процессе магического развития. Также эти области неплохо развивались во время моих магических и инфомагических тренировок. У Карины этот участок был разработан слабо, а вот эмоциональная сфера сильно выделялась, сопровождаемая ярко выраженной спайкой со слоями, контролирующими управление магией. Ничего подобного я ранее не видел. Тем временем девушка совсем успокоилась и ожила. С трудом повернув голову, она сглотнула и резюмировала результаты самоосмотра и эмоциональной разминки: – Аура деформирована постоянной откачкой. Кое-что я еще могу, но сейчас я куда слабее, чем раньше. Что-то вскоре восстановится. Но не знаю, смогу ли я когда-нибудь… стать прежней и расти дальше как чародей. – В голосе девушки прорезалась горечь. Видно было, что магическое развитие для нее очень важно. – Одна надежда: семья и друзья не дадут мне пропасть. И тут на меня накатило. Да так, что я сам удивился. Такое чувство, будто все это время, находясь в тюрьме, я был словно окутан какой-то пеленой. Эмоции ощущались отдаленно, как будто их скрывала и не давала вырваться наружу какая-то ширма. Они сидели в закоулках сознания, где накапливались и накапливались, пока их не прорвало. Хотя что уж тут удивляться: столько времени недоедал, лежал без движения. Конечно же все чувства и ощущения притупились. Теперь вот покушал, чуть-чуть привел себя в порядок – и все. Достаточно было лишь триггера, которым выступили слова девушки, а точнее, связанные с ними ассоциации, – и все, что накопилось, хлынуло наружу. Но это я уже после проанализировал и пришел к такому выводу, а сперва… Аки лютый зверь, на меня набросился когтистый страх. Я испугался за свое будущее и свои возможности. Биокомп еще неделю назад говорил, что я смогу посещать инфосеть, и что? Я не в состоянии провести там больше пары секунд! Может быть, тот неисправный сервер в точке фокуса что-то выжег в моем мозге, сделав меня инфомагическим инвалидом? Вот и получил свою победу, доморощенный Пирр! Админский аккаунт есть, а зайти через него никак не могу! Потом пришла досада. И на кой хрен я попер в эту точку фокуса?! Имел доступ в инфосеть, никто не мог мне причинить серьезного вреда! Со своими способностями я бы где угодно хорошо устроился. Нет же, захотелось большего, полез наверх без достаточно серьезной подготовки, не вняв странностям искусственного интеллекта сервака. Мог ведь придержать пыл, подумать о безопасности подключения! Теперь вот сижу в этой вонючей камере, без Умника, без вещей, и даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь нормально войти в инфосеть и воспользоваться добытой учеткой! Сразу вспомнился бородатый анекдот про админа-программиста, отлаживающего код, и его сынишку: «Папа, а почему солнце появляется на востоке и исчезает на западе? – Сынок, ты хорошо это проверял, работает? – Да, папа, работает. – Тогда внимательно слушай меня: раз оно работает, ничего, слышь, ничего и ни в коем случае не меняй!» Проблеск улыбки быстро покинул мои уста, как только подумалось о второй фразе девушки. Вот хорошо ей: есть и родители, и друзья! Всегда помогут, из дерьма вытащат. А у меня что? Родители и сестренка остались далеко, в родном-родном мире. Не факт, что я когда-нибудь смогу вернуться туда. Бадди-комп и субноут – единственное, что у меня осталось от родного мира, – или непонятно где, или уже сломаны. Самый верный друг, который был у меня в этом мире, Умник, потерялся и не факт, что будет найден. Он был единственный, с кем я мог поговорить как с нормальным человеком… тьфу, компьютером. Без него я как без правой руки. Тоска огромными щипцами сдавила грудную клетку. Вот что мы получили в результате нашего бравого дальнего полета за мифическими админскими правами: один, ни кола ни двора, половина способностей утеряна. Даже Криса и те приятели, которыми обзавелся в Гномляндии, обо мне вряд ли вспоминают – слишком много лет, как сказала Карина, я гнию в этой отвратной тюряге. Да еще и недосягаемая конфетка в виде админского доступа к носу привязана! Меня затрясло. Досада, злость, отвращение, агрессия – все перемешалось. Не знаю точно, как долго я пребывал в этом состоянии. Наверное, совсем чуть-чуть. Восприятие времени в таких случаях замедляется. Тем не менее я остыл. Я не склонен к хандре и самобичеванию. Просто действительно много всего накопилось. Нужно было это прожить, а также дать ответы на вопросы, которые постоянно крутились в подсознании. Вообще говоря, не все так плохо, как кажется. Я по-прежнему умею гораздо больше, чем многие местные маги. Управление инфомагией до сих пор у меня есть, да и биокомп значительно вырос в своих способностях, частично компенсируя невозможность расчетов. Если сравнить меня сегодняшнего и меня, попавшего в эльфийскую священную рощу, то сейчас я гораздо круче. Выбраться из тюрьмы особого труда не составит. Только восстановлюсь немного. Умника тоже найдем – он из такого материала, который весьма проблематично уничтожить. Все равно найду, даже если поиск в сети биокомпом ничего не даст. По словам Умника, после модернизации моей информструктуры в священной роще мое тело почти не подвержено старению. Как минимум тысяча лет в запасе есть. Ну а залогиниться на серваке со временем тоже способ найду. Что касается друзей и знакомых, то обживусь, обрасту новыми, Карина вроде обещала устроить меня после побега. Да и со старыми можно связь наладить, не вечность же прошла. С возвращением на Землю, правда, неясно: возможно ли это вообще и сколько лет, десятков или сотен, на это понадобится. Но уж одно я знаю наверняка: точка фокуса научила меня осторожности. Если выпадет шанс, не помчусь сломя голову – проверю, не будет ли проблем с инфомагией, недаром ведь у нас на Земле нет магов. Ладно, хрен с ними, с дальними планами. Надо разобраться, как побыстрее восстановиться и дать отсюда деру. Успокоившись и придя в себя, почувствовал, что меня кто-то трясет. С трудом открыв зажмуренные глаза, разжал зубы, облизал кровь с прокушенной губы и поспешил утихомирить Карину, которая пыталась криками и трясением привести меня в порядок. Наверное, уже успела подумать, что я какой-то припадочный псих. Ничего, думаю, сумею убедить ее в обратном. – Никос, Ник, ты в порядке? – Выражение лица девушки было испуганным и взволнованным. – Все в порядке, Карина, просто слабость накатила. – Я криво улыбнулся. Эмоции ушли, я чувствовал опустошение и усталость. Похоже, следует отдохнуть. При мысли о том, чтобы снова забраться в кандалы и дать насосу откачивать из себя силы, меня слегка передернуло. Но что поделать, мне действительно нужен отдых, пока тело переваривает пищу и наращивает мышцы. Отключать плетение в лежанке я погожу – пусть тюремщики получают халявную магию, я же свою поберегу и накоплю. Проведенного сеанса лечения вполне достаточно. Пожалуй, подкину Карине магоэнергии и подсажу дракошу (благо создание и подсадка новых экземпляров дракончиков была одной из функций моего амулета), пускай он дальше приводит ее в порядок. А я буду лечить ее только периодически и при этом попытаюсь вытащить из ее головки лингвистическую информацию, самому учить языки как-то в лом. Закончив с означенными делами, прикинул время следующего прихода Гоблина. Отметил, что у нас еще есть около пяти часов. Активировав сигналку в коридоре, я наклонил свою лежанку, как у Карины, и прилег отдохнуть, успев отпечатать в голове прекрасную и одновременно забавную картину: красивая голая девушка сидит почти в позе лотоса. Каноническому образу мешает корзина, которую обнимают длинные женские ноги. В одной руке у девушки колечко местной колбасы, от которого Карина откусывает с таким блаженством на лице, что я пожалел об отсутствии бадди-компа: такие моменты надо увековечивать. В другой – то ли кувшинчик с молоком, то ли бутылка с вином, лень различать… Мои веки сомкнулись… Толлеус Необъятных размеров старик сидел с закрытыми глазами в потертом, но мягком кресле. Это кресло, дубовый стол да одинокий шкаф – вот и все убранство комнатки без окон, если, конечно, не считать наставленных друг на друга сундуков с разным барахлом. Со стороны могло показаться, что старик убаюкивал свой посох, словно малое дитя, и сам уснул. Однако тюремные стражники прекрасно знали, что если уж Толлеус Алициус Хабери Рей на своем месте, то он работает: быть может, проверяет заряд артефактов, быть может, настраивает систему безопасности. Штатный тюремный искусник поспать может и дома, он живет всего в квартале отсюда. Пускай это не по правилам, но старик частенько отлучался с рабочего места. Он отвечал за обслуживание амулетов и манонасосов. Если все работает нормально, безвылазно сидеть рядом с ними нет смысла. Стражников, конечно, мучает зависть: им-то приходится денно и нощно торчать в своей будке. Однако кто они такие, чтобы пенять искуснику, который работает здесь дольше, чем они живут на свете? Они это прекрасно понимают. Другой штатный искусник – тюремный целитель – тот всегда на посту. Не по необходимости, а по неопытности. Только-только из Академии, соображает еще туго. Толлеус тем временем открыл глаза, закончив перебирать искусные нити, которые тугими пучками змеились по всей стене. Человеку несведущему может показаться, что комната пустая. А если здесь доведется оказаться искуснику, то в истинном зрении он сразу же увидит огромное количество управляющих концов, наполняющих помещение. Система безопасности была в порядке: никто не тревожил защиту, никто не менял настройки. «Полдела сделано, теперь к манонасосам», – наметил себе путь старик и тяжело со вздохом поднялся. Центр управления маносбором по каким-то неведомым причинам располагался в другом месте. Похоже, эти два центра проектировали разные люди в разное время. Ведь тюрьма не всегда была таковой. Настройщик медленно побрел полутемными коридорами, сгибаясь под тяжестью лет. Он не стал освещать себе путь, который давно выучил наизусть. Темнота не смущала его, а вот две лестницы, те, что впереди, по-настоящему пугали. Дома у Толлеуса сделан подъемник на второй этаж. Но в казенном заведении устанавливать искусные приспособления, да к тому же собственной разработки, не положено. Приходится каждый раз мучить старые больные ноги. Открыв личной печатью невзрачную, но великолепно защищенную плетениями дверь, искусник вошел в святая святых тюрьмы. Система безопасности важна, но только в пределах стен охраняемого здания. Другое дело – мана. Это ресурс государственной важности. Само существование империи зависит от него. Кроме настройщика, сюда, в эту комнату, больше никто не имел права входить. К сожалению, здесь не было удобного кресла – только крохотный табурет. На него-то старик и взгромоздился, отчего дерево заскрипело. Высоко на стене в специальном зажиме висел маленький светляк, в любое время дня и ночи он освещал комнатку тусклым светом. Этого достаточно, чтобы не споткнуться. А большего и не требуется. Тут не было такого количества плетений и искусных нитей, как в центре безопасности. Зато здесь хранились амулеты. Не те поделки, которых можно купить целый мешок в любой искусной лавке, а подлинные сокровища – найденные в раскопках древние артефакты архейской империи, той, что сгинула столетия назад. Их так просто не купишь. Каждый найденный экземпляр – собственность Кордоса, нашел – изволь сдать немедленно! Всякий искусник хотел бы приобрести такой: по своим возможностям эти амулеты почти как посохи. В них можно хранить огромное количество заготовок плетений, причем не только хранить, но и тонко настраивать их работу. Там, где понадобится целый сундук простых амулетов, достаточно одного древнего, из раскопок. К тому же обычные амулеты еще нужно правильно соединить, что весьма непросто и далеко не каждому искуснику по силам. Все-таки древние были редкими искусниками, не чета нынешним… Старик вздохнул и зачем-то погладил себя по груди. С манонасосами все было в порядке. Однако Толлеус прилежно проверил работу каждого: все по инструкции. Теперь полагалось скрупулезно проверить мощность потока исходящей маны от каждого пленника, сравнить ее с замерами прежних дней и с данными из усредненной таблицы, сделав предварительно поправку на возраст и состояние здоровья. В довершение всего нужно замерить суммарное количество того, что уходило за стены тюрьмы, и сравнить с прошлыми результатами. А потом еще придется провозиться до вечера с сумасшедшей круговертью цифр в голове, чтобы составить отчет для архива. Когда-то давно Толлеус так и делал. Однако годами наработанный опыт внес поправки в эту долгую и утомительную процедуру. Искусник сделал только финальный по списку замер. Правда, к делу он подошел со всем старанием, трижды последовательно проверив объем маны, произведенный тюрьмой за последние сутки. – Вот и все! – с хитрым прищуром прошептал он в пустоту. Действительно, новичков в последнее время не поступало, так что исследовать, по большому счету, некого. По словам искусного целителя, состояние здоровья всех заключенных без изменений. Теперь достаточно посмотреть записи вплоть до момента, когда численность узников менялась в последний раз. Результат будет за небольшими отличиями тот же. А значит, и все остальные замеры остались такие же. Была, конечно, малюсенькая вероятность, что кто-то из пленников буянил целый день и лежак высосал у него больше положенного, а другой в это же время ухитрился отключиться от своего насоса. Но с момента внедрения в повсеместную практику подобных заведений по сбору маны подобного еще не случалось. Вот если бы обнаружились отличия в итоговой цифре, тогда и проверять все нужно с чувством, с толком, с расстановкой. Но сейчас отклонения невелики, в пределах нормы. Значит, можно смело готовить архивный отчет, подставив туда выдуманные, но все-таки правильные цифры. Искусник тут же, не сходя с места, по памяти сформировал в маленьком амулете нужные значения. Готово, можно сдавать! Вот только осталось еще одно дельце: сегодня пришло время собирать урожай. Примерно раз в месяц шарик размером с ноготь, похожий на диковинную ягодку, и в самом деле «созревал», а точнее, наполнялся маной. О «спелости» плода наглядно свидетельствовал его цвет. Чем светлее, тем лучше. Толлеус, выкинув из головы скучные цифры, снял маскирующее плетение и тут же увидел небесно-голубой манокристалл. Сейчас он был заботливо подключен к одному из каналов, что соединяют ложа узников с основным потоком. М-да, раньше все-таки цвет получался белее. Уже второй кристалл не наполнен. Похоже, в самом деле начался необратимый процесс, и человек совсем скоро заснет по-настоящему вечным сном. Ох, не хотелось бы. Это будет ужасной, невосполнимой потерей… Странно, что Касандрос, тюремный целитель, ничего не замечает. Или он тоже не в полной мере выполняет свои обязанности, делая анализ аур заключенных через раз? Зелен он еще для этого, опыта никакого. Кроме того, болезнь может случиться с каждым в любой момент – тут недогляд непозволителен! Месяц назад Толлеус уже пытался мягко поговорить с ним об этом, но парень попался упертый. Стоит на своем: с заключенными все в порядке, и точка! Как бы там ни было, причин задерживаться не было. Можно подождать недельку, пока манокристалл наполнится доверху, но особой необходимости в этом нет. Сноровисто отсоединив шарик, искусник с задумчивостью покатал его между пальцев, любуясь им, словно бриллиантом. Потом, словно очнувшись, старик пошарил в кармане и выудил точно такой же кристалл, но иссиня-черный, и тут же установил на освободившееся место. Теперь, когда дела сделаны, можно спокойно отправляться на все четыре стороны. Закрыв за собой дверь и тщательно запечатав ее, искусник тяжело вздохнул, покачав головой, и отправился в обратный путь. Ник И все же времени на нормальную подготовку побега не хватило. Выпало всего три дня. Причем я опять накосячил и подверг риску наше мероприятие. Нам просто повезло, что Гоблин не обратил внимания на то, что волосы Карины изменились. Все-таки что-то не так с моей головой, раз я допускаю подобные ляпы. Определенное беспокойство доставил и запах еды. Один из арестантов очнулся и начал орать во всю глотку долго и протяжно: «Колбаса!» Вернее, орал он абракадабру, но Карина мне перевела. Дурдом, честное слово. Вот скажите на милость, зачем звать еду, точно любимую женщину? Короче, ему я тоже отключил чувства, чтобы не раскачивать его нежную психику. В следующие дни я еще несколько раз проводил операции над Кариной, выбирался на склад с припасами, но далеко не отлучался – и без того по грани ходим. В любой момент кто-нибудь мог случайно налететь на меня в коридоре или вычислить по мелким событиям: кого-то задел, где-то подправил плетение, где-то недосчитались продуктов, да мало ли что еще. Шастая по тюрьме, я менял настройки замков, разрешая себе доступ, по мере сил внедрял плетения-мины в стены и пол. Будь у меня время и желание, можно было переделать тюрьму так, что, когда маги очухаются и запахнет жареным, она бы превратилась в мощную крепость под полным моим контролем. С изучением языков, как ни странно, дела двигались. Я сказал «языков», потому что не мог из всех поступающих данных, в которые втиснулись знания Карины, вычленить какой-то один. Во время лечебных сеансов поток в виде слабо улавливаемых образов, какого-то шума и ощущений тонкой струйкой тек мне в голову. Получалось то, что надо. Но это я понял далеко не сразу, только когда попросил Карину что-нибудь сказать на ее родном языке. Я точно понял лишь одно слово. Но смысл сказанного оставил у меня «послевкусие» – ощущение понимания. Некий смутный мыслеобраз, так что я не сразу смог его оформить на своем языке. Однако я воодушевился и попросил ее почаще говорить на всех языках, какие она знает. Сказал, что у меня своя методика обучения, и Карина, явно сомневаясь в моих умственных способностях, согласилась. Теперь в камере, после неизменных трансов, во время которых девушка внутренне исследовала себя, часто звучал ее голос. При погружениях Карина контролировала процессы, которые вызывал в ее организме дракоша. Что она про него подумала, я не знаю. Она не спрашивала, и только редкие всплески удивления (они словно фейерверки вспыхивали в ее ауре – и это в трансе!) выдавали отношение девушки к происходящему. Чувствую, мне еще придется долго отвечать на ее вопросы о происхождении видов. Сама она почему-то пока не магичила. И хотя мне было очень интересно посмотреть на местные методы создания плетений, пока я к ней не лез – пусть приходит в норму. По настоятельной просьбе Карины я осмотрел Гарцо. Он был в явно худшем состоянии, чем девушка до того, как я стал с ней работать. Главная проблема – парень был без сознания, а экспресс-методы восстановления организма требуют осознанной помощи со стороны пациента. Тут ведь надо весь организм вытягивать, а не просто заживить рану или накачать мускулы. Можно было бы подсадить к нему дракошу, но я решил ограничиться лечебными симбионтами. Глянем на реакцию организма, а уж по результатам выберем методику лечения. К остальным узникам я настолько привык, что просто не замечал их, как не замечаешь мебель в комнате, в которой живешь не один день.