— Так, — ответил Владимир. — Три врага могло быть у Нины. — Любопытно, чрезвычайно любопытно. — Во-первых, — начал загибать пальцы Светлинский, — это мог быть Павел Николаевич Кутузкин. Это бывший начальник Нины. Бывший по понятным причинам. Они работали в одном рекламном агентстве. — Что мог Кутузкин иметь против вашей жены? — Дело в том, что у Нины появился шанс занять его место. А для этого нужно было доказать высшему начальству инвалидность Кутузкина. — Что?! — Дело в том, что у Павла Николаевича отсутствует один глаз. Потерял еще в подростковом возрасте во время уличной драки. А сейчас у Кутузкина стремительно развивается близорукость. Сами понимаете, с подобными данными, да в рекламном агентстве, когда дела идут в безумно интенсивном темпе, что глаз да глаз нужен… — Не совсем понимаю, но согласна. — Ну так вот… — Один глаз, значит, говорите. Это прямо как у Кутузова. — Да. Правда, удивительные бывают совпадения? — Говорят, совпадений не бывает. Все в мире имеет свои причины, все взаимосвязано. — Да, пожалуй. А к тому же основания для подозрения имеются. В конторе, где работала Нина, прошел слушок, что Кутузкин активно увлекается коррупцией. — То есть кутузка по нему плачет? — Точно. Знаете, а я, кажется, начинаю верить в возможность неких мистических взаимосвязей… — Это уж на ваше усмотрение. Что-нибудь еще интересное по этому Кутузову-Кутузкину? — Пока все. Но он не единственный враг. — Я вас слушаю. — Есть еще некая Надежда Любовьевна Верящая. — Постойте, постойте! Я, конечно, понимаю, бывает всякое разное, но как это так, Любовьевна? Ведь это женское имя — Любовь! — А чему вы удивляетесь? Мало ли загадочных имен на свете! Вот у нас, например, этажом ниже живет полусумасшедший старик, член компартии. Знаете, как его зовут? Вопрос был, конечно, риторический, но автоматически Соня покачала головой. — Коммунизм Степанович! Знаете, была такая мода в советское время — давать детям оригинальные имена. Сталина, Октябрина — это еще цветочки… А то назовут каким-нибудь Трактором или Пролетарием, и думай потом во времена демократии, как с таким личным кодом общественную жизнь вести! — Ну это еще все понятно, но Любовь… — А у Верящей дед был хиппи. Вот он и придумал сыну имя — Любовь. — Дед — хиппи? Это ведь не так уж давно было! — А хиппи, они размножаются быстро. Двадцать лет — и уже отец. А в сорок лет — дедушка! А так как хиппи еще в шестидесятых появились, то как раз в восьмидесятых Надежда Любовьевна на свет и родилась. — Не может быть! Все это похоже на фантастику… — Еще как может. — Чем же эта Верящая так досадила вашей жене? — Надя была влюблена в меня. Клялась, что в один прекрасный день избавит меня от жирной стервы. А потом… — Что «потом»? — Да так, ничего. — Э-э-э, вы не темните! Раз уж решились стать моим клиентом… — Да это все настолько неважно, настолько обыденно… — Вы спали с Надеждой? — Ну, я же мужчина, а она — симпатичная женщина… — И отца ее звали Любовь. — Вот-вот! То есть, тьфу, что я говорю, к делу это, конечно, никакого отношения не имеет… — Ваша жена знала об этом? — Ну, думаю, она догадывалась. — Понятно. А какова была ее реакция? — Достаточно неделикатная. — То есть? — Она угрожала Наде физической расправой. — На полном серьезе? — заинтересовалась Соня. — Нет, конечно! — возмущенно возразил Светлинский. — Ну подумайте, что Нина могла бы сделать в реальности? — А Верящая могла бы принять на веру угрозы вашей жены? — Ну, всякое может быть… — Ладно. Возьмем на заметку. Кто-то еще? — Алексей Приходкин. Бывший наркоман. — Бывший? — Конечно. Он не выдержал страстного натиска моей жены и решил, что куда благоразумнее слезть с иглы. — Стоп-стоп-стоп! Что-то слишком много вопросов у меня накопилось. Во-первых, как связаны ваша жена и намерение наркомана слезть с иглы, а во-вторых, как ваша жена связана с наркоманом? — Ну так это элементарно! Кто, кроме наркомана, мог повестись на мою жену? Это — раз. А во-вторых, даже наркоман не мог бы вынести мою жену! Это — два. — Ничего не понимаю! — Нина давала Леше деньги на наркотики. — Так… Понятно. Но каким образом он оказывается в списке подозреваемых? — Так ведь она могла угрожать ему, что если он порвет с ней отношения, то информация о его прошлом дойдет до одной очень милой девушки, очень приличной, которой Алексей серьезно увлекся, когда слез с иглы. Сейчас они — муж и жена. — Хм-м-м… А вы знаете, как зовут эту девушку? — Конечно. Мария. В девичестве — Нетронутова. Такая она нестандартная! Такая недотрога! — Последний вопрос, пусть и немного бестактный, — «сыщица» сочувственно вздохнула. — Вы знали, что у вашей жены есть любовник? — Конечно. — И неужели это вас никак не трогало? — Нет, конечно! Я, наоборот, просто мечтал, что Нина уйдет к нему. Хотя у меня есть подозрение, что завела она его специально, чтобы вызвать мою ревность. Вот дура! — Нельзя плохо отзываться о покойных. — Ох, правда, тогда давайте не будем о ней… — У меня больше нет вопросов. — Но это еще не все. Есть последний кандидат в подозреваемые, — напомнил Светлинский. — И кто же? — Родной брат Нины. Санек. Дело в том, что их отец при смерти.