Я колеблюсь еще не больше секунды и все-таки читаю чертово сообщение: в списке обновление. Срочное. К вопросу о внеплановой фигне. И мне не нравится место, откуда придется извлекать душу, совершенно не нравится. Но ехать надо сейчас, желательно, уже быть в дороге, если я хочу успеть на «прогон». Хорошо, что дождя пока нет. Снова телефон оживает, когда я только выруливаю с парковки, Алиса вежливо интересуется, желаю ли я принять вызов. На самом деле желаю не очень, потому что звонок с номера, которого нет в моей записной, но это может быть Доронин, поэтому я соглашаюсь. В трубке не Глеб. - Кукла решила, что хочет попробовать, - звучит голос Шелкопряда. – Я не стал ее разубеждать. Так что, Элисте Громова, пора отдавать долг. Я держу паузу несколько мгновений, не специально, просто пытаюсь переварить озвученное Зарецким. Переварить, уложить в голове и подобрать цензурный ответ. - Нет. Не-е-ет, Шелкопряд, ты не повесишь на меня это. Даже не мечтай, - я лавирую в потоке, шумят машины, шуршит асфальт, но голос Зарецкого перекрывает в один миг весь окружающий гвалт. - Да, Элисте, это мое желание, - звучит странно, кажется, что с подтекстом. Я готова скрежетать зубами, пытаюсь придумать аргументы, чтобы отговорить упрямого искателя, но он не дает сосредоточиться: - Эли, просто покажи ей, каково это быть собирателем, расскажи. Я не прошу тебя учить ее извлекать. Не прошу даже учить справляться с собственными снами. Прошу только рассказать. И в голове щелкает. Спасибо! Спасибо тебе, Зарецкий. - Показать? – тяну. – Хорошо. Записывай адрес. Я жду вас там через полтора часа, если Бемби не приедет, давай считать, что с первым уроком она не справилась. А раз так… Увы. Ничем не смогу помочь. - Мы будем, - усмехается Шелкопряд, молчит несколько секунд и наконец отключается. А у меня снова отличное настроение и хочется улыбаться. Зарецкий не понимает, не знает, о чем именно меня просит. И маленькая, миленькая девочка тоже ничего не знает и не понимает, но сегодня ей представится шанс. Зря она так быстро приняла решение, зря она не рассмотрела вариант с блокировкой. Серьезно. Сегодняшний труп снова на трассе, точнее почти на трассе – Алиса показала мне на карте точку в лесополосе рядом с каким-то съездом. Не очень далеко и все же. А тело в лесополосе, пусть и мужское… Ну-у-у, не наводит как-то на положительные мысли. Вот совсем. Я прибавляю газ и объезжаю зазевавшуюся на светофоре Мазду, кошусь на спидометр и решаю, что можно поддать еще немного. В конце концов, мне сегодня надо еще успеть на репетицию, а потом и в «Безнадегу». Надеюсь, к тому времени, как я вернусь домой, оборвыш не сточит обивку под ноль и не сожрет собственный хвост или мои кожаные кроссовки. Очень-очень на это надеюсь. К сожалению или к счастью, Шелкопряд точен, как эталонные часы. Его и его хищного монстра не задержали ни пробки, ни дорожные знаки, ни светофоры. Сначала шум двигателя и шорох гравия, потом и сама машина появляется из-за поворота. У Шелкопряда чистокровный породистый англичанин: матовый, изящный, под капотом затаенная агрессия и мощь. Если я правильно помню, то у этого черного жеребца восемь цилиндров и четыреста тридцать лошадей, разгон до сотни за пять секунд. Не самая крутая тачка, в общем-то, но… я оценила. И непринужденную элегантность, и жесткий характер. Зарецкий из машины выходит первым: плавно, гибко, уверено. Открывает дверь для Бемби, подает ей руку. Небрежно, естественно, очень… по-Зарецки. Я все так же стою рядом со своим любимым мужчиной, наблюдаю за девчонкой и ее сопровождением. Не-дай-Бог-собирательница в очень-очень женском пудровом пальто, темных брючках и ботиночках на каблучке. Такая девочка-девочка. Поэтому и хочется подбирать ей дурацкие прозвища и добавлять уменьшительно-ласкательные суффиксы: пальчики, ушки, глазки, губки… Бе. Губки, кстати, немного дрожат и влажно блестят. Меня тянет выдать что-нибудь язвительно-колючее, ехидно-колкое, но… На самом деле за этим корчит рожи зависть. Потому что девочка – хорошая и чистая, у нее все еще может быть, а у меня уже нет. У девочки еще есть выбор. Не то чтобы я обесценивала свою работу, не то чтобы не любила, но иногда мысль свалить куда-нибудь на необитаемый остров на пару месяцев кажется удивительно заманчивой. Остров, пальмы, шум моря, ром с колой в высоком бокале со льдом и что-то легкое в воздухе, как запах малины. Пока я предаюсь размышлениям, Шелкопряд и его чудо приближаются. Малышка крепко сжимает локоть мужчины, смотрит на меня как волчонок на медведя, ежится от ветра, прижимается ближе к Зарецкому. Да не холодно же… - Оу, - вырывается у меня, когда я замечаю взгляд Бемби, направленный на искателя. Не хочу, чтобы оно вырывалось, но вырывается. А малышка-то очарована хозяином «Безнадеги». - Что? – тут же делает стойку Шелкопряд, и я перевожу красноречивый взгляд на Бемби. Да ладно, Зарецкий, не делай вид, что не понимаешь, что происходит. Не порть мое впечатление о тебе. Он все понимает правильно: - Это временное явление, - усмехается искатель. Девочка ничего не понимает, чувствует себя неуютно и потеряно, возможно, немного глупо. - Я Элисте, - киваю девочке. – И я… собиратель, Зарецкий объяснил тебе, что это такое? - Варвара, - несмело улыбается девушка. – Объяснил. Ты… извлекаешь души, помогаешь им… выбраться из тела. Судя по выражению лица Бемби, настроение у нее явно не то: романтическо-одухотворенное, осознание высшего блага. Ну-ну… - Примерно так, - киваю, - Шелкопряд рассказал, зачем ты здесь? - Да, - вздрагивает Варвара. - Вот и чудненько, - я отталкиваюсь от своего малыша, пробегаю пальцами по рулю, а потом подхожу к багажнику и вытаскиваю саперную лопатку. На насмешливый взгляд Зарецкого лишь пожимаю плечами. - Ситуации бывают разные, - и спрыгиваю в кювет. – Пойдемте. Должно быть недалеко. Я чувствую притяжение души, ее попытки выбраться из тела, это не похоже на биение сердца или трепыхание птицы. В этом нет ничего подобного… Это яростные, отчаянные, полные боли и страха попытки сбежать. Душа разбуженная, полностью осознающая, кто она и где. Точнее, он. Я не спрашиваю, чувствует ли Варя что-нибудь. Не чувствует, потому что душа – моя. И именно я должна ее забрать. Девчонка и увидеть ее сможет только, если я захочу. Я пробираюсь сквозь лес, не обращая внимания на ветки деревьев и кустов, на пружинящий под ногами подлесок, не оборачиваясь. Меня не интересует сейчас, успевают ли за мной Шелкопряд и Бемби. Я не вижу цветов, не чувствую запахов, с трудом различаю звуки, не до конца понимаю, день на улице или ночь. То есть нет, конечно, какая-то часть моего мозга фиксирует окружающую обстановку, но… эта фиксация не переходит в осознанное, просто не успевает, задавленная криком. Кто же ты такой? Душа зовет очень сильно, очень громко и очень больно. Это просто сильнее меня, даже если под ногами разверзнется геенна огненная, я буду переть сквозь нее. Мне не нравится то, что я чувствую, сила зова тоже не нравится. Смерть явно не новая, душа… Варе очень не повезло. Я останавливаюсь только через двадцать минут. Чувство, что ноги словно увязли в бетоне, в болоте, в жиже. Хочется упасть на колени и скрести землю руками. Пелена с трудом спадает, понемногу возвращаются краски. Я фокусируюсь, оглядываюсь. Пригорок, почти поляна. Теперь понятно отчего очнулась душа, почему зовет так громко. Под ногами размытая дождем земля: упругая, со следами колес от квадроцикла, взрытая. По факту – чья-то потревоженная могила. Относительно старая могила. Черт! Я поворачиваюсь к Шелкопряду, ловлю его взгляд. - Урок окончен, - говорю, сама не веря в то, что действительно это произношу. Зарецкий хмурится, Варвара теснее прижимается к нему. - Все настолько плохо? Я не знаю, что ему ответить, потому что пока не понимаю, насколько все действительно плохо. Очень сложно понять, как давно душа лежит тут, как сильно она… «испортилась». - Пока не знаю. - Скажи, - хозяин «Безнадеги» делает шаг ко мне, - она, - кивок в сторону Бемби, - может столкнуться с подобным? - Да, - отвечаю. Мне даже думать не надо. Может. Как и любой собиратель. Даже в хосписах бывают такие души. - Тогда доводи дело до конца. - Ты все ей рассказал, Зарецкий? – спрашиваю прежде, чем принять окончательное решение. Шелкопряд вопрос понимает правильно, но реагирует более чем спокойно. И по выражению его лица я вижу, что он не рассказал. - У меня было не так много времени, как ты думаешь, - спокойно пожимает искатель плечами. Класс. - Тогда на твой страх и риск, Зарецкий. Думать о том, откуда Шелкопряд знает, про другую сторону вопроса, я не хочу. А он знает совершенно точно. И думаю, что не рассказал сознательно, песчаные замки крушить надо по одной башне за раз. Кто ж знал, что оно так выйдет. Ну да и ладненько. Я ухожу с развороченной земли и протягиваю Зарецкому лопатку. В отличие от Вари он одет нормально: в джинсах и куртке.