– Возможно, то, что происходило на ферме Уиллоуза, – не вечеринки. Скорее… торжества. Ритуалы. Неофициальные, тайные, секретные, по знакомству, по приглашению. Влезешь – с тобой разберутся. Так мне говорили. Один старик в пабе, Мак, сказал, что, как ни странно, Уиллоуз на них даже не присутствовал: когда вечеринки были на пике, он сидел в тюрьме. Их проводили каждый год в определенное время, и длились они долго (так Мак говорил). Некоторые случались регулярно – что-то с фазами луны или вроде того. – Или вроде того? Мак говорил? Мак? О господи, Стив! Одна из вечеринок пошла не так, и Уиллоуз попался – все. Он не хочет внимания публики, он отошел от дел и спрятался, выгорел в семидесятые – немного сошел с ума, как Сид Барретт, насколько я читала. Думаю, он давно уже по горло сыт наркотиками и всем, что с ними связано. Я спрашивала Шейлу про него вчера – она говорит, его раз за разом пытались вовлечь в диллмутский фестиваль фолка и другой большой фестиваль в Сидмуте, но он всегда извинялся и отказывался. Уиллоуз перестал гастролировать еще в семидесятые; теперь он – просто старый хиппи, разводит овец. Его не видели на публике уже много лет, и, пока новые фолк-группы не возродили репертуар Уиллоуза, его музыка существовала только благодаря паре старых говнарей. Только поэтому о нем в наши дни вообще говорят. Стив закатил глаза: – Брат Хелен был там – у Редстоун-Кросс. И записывал он в самой глубине карьеров, где добывали краску для старых фабрик. В Редстоун. Некоторые карьеры – на землях Уиллоуза. А брат Хелен записал то, что мы слышали, за две недели до смерти, у Редстоун-Кросс. В гребаном карьере, Кэт, очнись. А те двое, что собирались, как они сами сказали, разбить там палатку, – почему они с собой покончили? Они вообще с собой покончили? И пешеход, которого так и не нашли, – да, люди теряются, иногда перелезают не через те заборы, но кто знает, что он там увидел? Мэтту ведь угрожали и что-то еще с ним делали просто за полеты. – Стив, сбавь обороты, пожалуйста. Мы ничего не знаем о брате Хелен, кроме того, что он употреблял наркотики, но она и сама это сказала: странный образ жизни, бла-бла-бла… Факторов, приведших к суициду, может быть сколько угодно, и, кстати, – он сделал это у Бристоля – Бристоля, Стив! А не Брикбера. А те туристы договорились о двойном суициде в Корнуолле – не здесь! Не нужно искать связи там, где их нет; к тому же мы не знаем, что происходило в их головах. «Ты же совсем не знаешь, что происходит в моей». Стив молча смотрел на карту. Он внезапно показался очень юным – маленьким мальчиком, отчаянно жаждавшим приключений, но потерпевшим крах. – А как насчет Google Earth, а? – снова заговорил он, уже не так уверенно. – Это что такое? Он показал Хелен спутниковые фото Редстоун-Кросс и фермы Тони Уиллоуза с Google Земли: несколько домов с темными крышами, рассыпанных вдоль дороги, вокруг со всех сторон – девственный лес, за ним – километры лугов, рощицы и крутые долины, рассеченные потоками воды, стекающей с холмов. Долины отделяли территорию Уиллоуза от двух соседних ферм, весьма далеких. Дальше по частной дороге, на которую Хелен, по ее словам, сама того не зная, вторглась, стояло еще одно здание размером побольше и с крышей поновее. Что по-настоящему удивило Кэт, так это размеры территории, которой Уиллоуз владел. Должно быть, продал много записей и разумно вложил деньги, а может, удачно приобрел землю во времена экономического спада – семидесятым с кризисом не повезло. Может, разбогател на разведении овец, хотя про местных фермеров такого слышать Кэт не доводилось; с другой стороны, что они со Стивом знали про фермерское дело? Ничего. К западу от построек лежал огромный кусок плоской земли, по всему периметру которого густо росли деревья, – именно этот участок так привлек внимание Стива. Траву между деревьями разрезала какая-то полоска земли побледнее, похожая на очень большое поле для крикета. – Взлетная полоса, – уверенно объявил Стив, постукивая по ней пальцем. – Зачем фолк-певцу на пенсии, разводящему странного вида овец, взлетная полоса? Подумай. Только когда он сказал, что это взлетная полоса, Кэт заметила, что и правда похоже. Но с таким же успехом она могла оказаться полем со злаками – откуда им знать? – Стив, прямо посреди всех этих фермерских угодий стоит дом Земельного фонда – Рэдакр-Хаус. Государственная организация, всего в пяти километрах от той фермы. Никто и не подумает базировать наркотрафик рядом с этими зданиями – богатые пенсионеры все лето гуляют туда и оттуда, любуясь на творения садовников-лауреатов. И даже не начинай про «прятать на видном месте» – с таким же успехом можно сказать, что во всем виноваты НЛО. А вдруг полоса нужна инопланетянам, чтобы извлекать ДНК из овец Тони? – Я просто хочу сказать, – Стив сделал большой глоток из пивной бутылки, – что можно немного поразнюхать. Прогуляться пешком и посмотреть, что получится. Территория не вся частная – Земельный фонд провел тропы для пешеходов, кое-где можно гулять. Имеешь право. Прибрежная тропа тоже открыта, и еще одну старую зеленую дорогу расширили для раскопок. Вполне доступная территория. Мы не будем никуда вторгаться, просто посмотрим. – Место большое, Стив, – двадцать километров в ширину. У тебя, может, есть время на прогулки, а у меня нет. Мне надо зарабатывать, то есть писать то, за что платят деньги, соответственно указаниям редактора. – Пространство между пещерой и Редстоун-Кросс можно обойти в два счета – меньше пяти километров по прямой. – И что случилось с Хелен, когда она туда зашла? На нее спустили собак. И она сама сказала, что ее брат, скорее всего, забрался на чужую собственность. Карьер, или то, что от него осталось, находится на частной земле, и по всей территории разбросаны печи и другие карьеры: если их не сохраняли, они заросли. Видно только пару кирпичей и большие борозды в земле. Я как-то делала репортаж про «Сезон промышленной революции» в Южном Девоне с центром в Торбее и знаю – можно пройти прямо рядом со старым карьером и не заметить. Они не затоплены, это просто заросшие земляные валы. Ни за что ты не найдешь, где именно в тех местах брат Хелен прятал свой микрофон. – Как ты тогда объяснишь звуки на дисках? Черт, они жуткие. Да, бестелесные, призрачные звуки, заполнявшие крошечный автомобиль Хелен, иногда бывали слабыми и загадочными, но иногда – незнакомыми и очень пугающими. Кэт не представляла себе, зачем Хелен или ее брату понадобилось их подделывать, тем более что за шесть лет Хелен больше эти диски никому не показывала. – Я не могу их объяснить, Стив, но объяснение обязательно есть. Какие-нибудь дикие животные – маленькие существа могут производить очень сильные звуки, особенно в закрытом пространстве. Земля, знаешь ли, тоже двигается, никогда не стоит на месте. Ветер может звучать очень по-разному – даже как подземные голоса. И вода тоже. – Это очень натянуто. – Все равно не так, как твои объяснения. Ты только что говорил о гигантском наркокартеле со своей взлетной полосой, а теперь перешел к странным подземным звукам. Наркотики и паранормальные явления? Все это не в моем стиле. Стив сделал очередной глоток пива и вернулся к карте: – Может… не знаю. Странно. – Теперь можно я выключу? – указала Кэт на айпод. – Нет, мне нравится. * * * Стив не остался на ночь, как ожидала Кэт. Он снова обиделся и удалился, забрав с собой карту и музыку. Ей не хотелось гасить его энтузиазм, но у него новые идеи рождались каждый месяц, и в подобном творческом настроении он ее утомлял. Такая уж у него была душа – неразборчивая, переменчивая, беспокойная, одновременно ленивая и брызжущая хаотичной энергией. Но с парапланеристом Мэттом Халлом определенно случилось нечто страшное – в это Кэт верила, хотя совершенно не собиралась наведываться в гости к виновникам. Дилеры, выращивающие каннабис, – не ее дело. Однако мысли о паре туристов, пешеходе, странных звуках и постоянных слухах о красных людях поблизости не давали ей покоя, а больше всего тревожило вчерашнее случайное совпадение. Тогда Кэт побеседовала с членами команды археологов, недавно принимавшей участие в раскопках пещеры. Этой информацией Кэт решила не делиться со Стивом. Она запросила интервью с работниками раскопок для своего репортажа о новой выставке. Все, что нужно было Кэт, – пара цитат о второй фазе раскопок, но получила она гораздо больше. В конце интервью она обронила пару намеков на самые странные аспекты, связанные со зловещими рассказами Мэтта Халла и записями Хелен. Ответы ее поразили. Работники, присутствовавшие при второй фазе раскопок, сообщили, что из погребенного под отложениями анклава сквозь сплошную скалу доносились звуки, похожие на какофонию жизни, случайно записанную братом Хелен. И сама Хелен никак не могла этого знать. От Роджера Прайса, старшего сотрудника по геофизическим исследованиям, Кэт узнала: несколько работников утверждали, что слышат под землей испуганные крики животных и даже детей, заключенных по ту сторону стен. Тогда археологи начали копать дальше на юг. Геофизик сказал Кэт то, что еще не сообщали публике: несколько людей – известный на весь мир седиментолог, палеонтолог, палинолог, исследовавший почвы, двое геофизиков, прочесывавшие пространство под поверхностью в поисках новых артефактов, и археолог-культуролог, определявший тип и предназначение рукотворных орудий в Большой палате, – в тот или иной момент слышали те же призрачные звуки. Роджер хорошо знал каждого из них – речь шла об ученых, не склонных распространять слухи о необъясненных феноменах. А если доверять записям Хелен, эти странные звуки раздавались в пещерах Брикбера задолго до того, как Мэтт Халл нашел трещину. Конечно, рано или поздно, как всегда, найдется теория, объясняющая звуки естественными причинами. Однако из этой истории можно было сделать неплохую статью. Кэт не станет упоминать наркофермы, красных людей и все остальное, за чем призывал гнаться Стив, но репортаж о странных звуках из древних могил вполне способен привести за собой очередной платный заказ. Когда она обсудила рассказ Роджера по телефону с Шейлой, ту заинтриговали «призраки» внутри пещер, и она предложила Кэт сделать дополнительный репортаж в пандан к главному, упомянув проклятие Тутанхамона из Долины Царей. Хелен по чистой случайности обеспечила возможный саундтрек: аудиофайлы можно загрузить на сайт журнала рядом с репортажем, поблагодарив за них ее брата – это Хелен должно понравиться. Кэт отправила ей сообщение: «Рада знакомству. Можем встретиться, когда будете у нас в следующий раз», а также напомнила о просьбе передать копии записей брата с FTP. Хелен с готовностью согласилась. А потом, закончив статью о «призраках» в пещере, Кэт сможет оставить и это место, и все связанные с ним звуки и трагедии в прошлом. Что касается положения Мэтта Халла, она будет ненавязчиво следить за ним, но не совершать резких движений. Стива надо держать на поводке. Статью Кэт сдала рано. Но стоило будильнику зазвенеть на следующее утро, как стало ясно: Редстоун-Кросс и шепот, крики и духовая музыка под его холмами не собирались оставаться на безопасном расстоянии. * * * «Кэт. Они вернулись. Снова пришли в гости. Я больше не могу. Не могу, и всё. Я, это, сваливаю. Слишком далеко все зашло. За мной, это, следят. Теперь все время. Машина… Я знаю, она их. Все хуже и хуже». Мэтт Халл оставил сообщение на ее автоответчике рано утром, и Кэт нашла его чуть позже. Еще он прислал фото: «Я поклялся… поклялся, что когда они снова что-нибудь выкинут, то буду готов. Сфотографирую. Вот – я сфоткал, как один из них смотрит в окно кухни. А потом выбежал в сад и сфоткал другого – он убегал. Меня тошнит. Я ухожу. Смываюсь. Уеду на время к брату в Сомерсет – поближе к сыну. Клянусь, если с ним или со мной что-то случится, ты знаешь, кто виноват. Там, в Редстоуне, на ферме, – это они. Так и знай. Они снова забеспокоились – может, потому, что я говорил с тобой. Не знаю. Не знаю. Откуда им знать, кто ты? Разве что видели… как ты приходила. Но почему сейчас? Больше года – ничего, и тут снова – красные отпечатки на двери. В полицию не ходи. Я звонил – на этот раз позвонил, – один коп пришел, увидел то же, что я тебе послал, и сказал, что разберется. Больше они со мной не связывались. Он сказал, пока был у меня, что это шутка. Шутка? Что за шутка такая, я спросил? Когда, это, весь измазался красным и смотришь в чужое окно – это как называется? Это издевательство. Угрозы из-за того, что я знаю. Он спросил: что-нибудь украли, нанесли ущерб вашей собственности? В смысле? При чем тут это? Дело не в этом. А на окне и двери отпечатки рук – я сказал ему, снимите отпечатки. Снимите. Но он не снял. С тех пор ко мне не ходили, и я ничего не слышал. Прости, что беспокою тебя, – это мои проблемы, не твои. Из-за того, понимаешь, что я видел с неба. И что я делал для них. Они знают, что я знаю. И никогда не оставят меня в покое – никогда и не собирались. Я просто себя обманывал. Но у каждого есть предел, и это мой предел. Больше не могу. Я в полном…»