– Я приказываю! Вонг К’ай вздохнул. – Слушаю и повинуюсь! – пробормотал он. Он уже обнажил свой кривой меч и был готов опустить его с полной силой, когда дверь открылась и ворвалась Лесная Вода в сопровождении полудюжины солдат, взволнованно крича: – Ох… слушайте… слушайте! Есть выход! Вы можете спастись! Волшебный летающий ковер! И принцесса… – Во имя Будды! – воскликнул Чам Шенг. – Ты права! – Он встал и повернулся к охране: – Быстро! Принесите мне волшебный ковер! – И сказал Вонг К’аю: – Я возьму Зобейду с собой. Вместе с ней мы полетим далеко на север, в Монголию, на родину, куда даже эти чудесные воины не посмеют пойти! В конечном счете Зобейду спасло то, что все происходило в восточном дворце, мусульманском доме, где нет уединения для смеха или горя и даже для отчаяния, где смотровая щель есть в каждой стене, двери, занавеске и потолке, где в каждой комнате есть невидимые наблюдающие глаза и невидимые слушающие уши. Так, если бы лязг стали битвы снаружи не заглушал все остальные звуки, принцесса могла бы услышать шелест шелковых одежд и легкий топот босых ног, если бы Земзем, которая подслушала заговор из соседнего алькова, не прибежала бы к своей госпоже и не рассказала все ей. Последняя оставалась одна в своей комнате. Ибо несколько секунд назад, посмотрев из окон и увидев своих товарищей, падающих под мусульманскими ятаганами, солдаты, назначенные смотреть за ней, присоединились к соотечественникам в их последней битве. – Идем! – вскричала Земзем. – Вниз по лестнице и через заднюю дверь в сад – я знаю путь – следуй за мной, Рожденная Небесами! Она вышла из комнаты и спускалась по лестнице. Зобейда шла в нескольких шагах позади нее. Земзем уже достигла нижнего пролета, когда в другой части лестницы появился Чам Шенг с Вонг К’аем и монголами, которые несли волшебный ковер. Они остановились прямо между Зобейдой и Земзем. Последняя хотела вернуться и помочь своей госпоже всеми силами – и во дворце был не один молодой арабский солдат и слуга, который, при всей романтической предрасположенности, мог немало рассказать об острых, цепких ногтях Земзем, – когда Зобейда дала ей знак двигаться дальше в сад. Земзем поняла молчаливое сообщение. Боевой топор просвистел мимо ее головы менее чем в дюйме, воткнувшись в стену, тяжелая рукоять из пальмового дерева бешено дергалась из стороны в сторону, как неисправный маятник. К этому времени она наклонилась, преодолела оставшийся лестничный пролет и через заднюю дверь выскочила в сад. Она направилась прямо в багровую, шумную путаницу, которая царила везде, прямо в гущу битвы, где монголы отчаянно пытались сдержать атаки арабов злым свистом копий, разрезающих воздух кончиками кинжалов, ударами по доспехам и стуком щитов. Земзем завопила, стараясь перекричать дикий, гортанный боевой клич и крики умирающих, когда мечи и копья попадали в цель: – Ахмед! О Ахмед! Багдадский Вор! Она увидела его, теперь сражавшегося в пешем строю. Она попыталась проскользнуть сквозь лес кованого железа, чтобы добраться до него. Наверху Зобейду загнали в угол. Она стояла прямо и гордо. Принц Монголии иронично поклонился и столь же иронично сказал: – Увы! Необходимо, чтобы ты сопровождала меня без надлежащих свадебных церемоний. Мы поженимся сразу же, как только прибудем в мою страну. Готовься! – Он ступил на ковер и протянул худую, желтую руку: – Будь добра присоединиться ко мне, Зобейда! Я приказываю! – Нет! – воскликнула она. – Нет! – Ах! – Он улыбнулся. – Может быть, в самом деле ты не любишь меня? – Я тебя ненавижу! – Ненависть тоже приправа к соусу страсти. Идем! – Его голос стал суровее, когда она сделала шаг назад. – Бесполезно сопротивляться, Разбивательница Сердец. Вспомни древнюю пословицу: из яйца, сражающегося с камнем, вышел желток. – Нет, нет, нет! – закричала она снова. – Я сожалею, – ответил он, – что мне придется применить силу. Он отдал приказ монгольским солдатам. Зобейда сопротивлялась. Но она была беспомощна. Они подняли ее на ковер. Они удержали ее. Принц уже говорил ковру: – О волшебный летающий ковер, неси нас в… – И внезапно его голос оборвался. Ибо раздался пронзительный, громкий, победный боевой клич: – Allahu Akbar! Allahu Akbar! И в следующий миг невидимые руки возникли из ниоткуда; невидимые руки раскидали монгольских солдат во всех направлениях; невидимые руки ударили Чам Шенга прямо между глаз; невидимые руки подняли принцессу Зобейду и унесли ее из комнаты вверх по лестнице; а с невидимых губ рвался пронзительный, насмешливый боевой клич: – Allahu Akbar! Allahu Akbar! Невидимые руки и губы. Руки и губы Ахмеда, Багдадского Вора. Ведь минутой ранее, в саду, Земзем отыскала его в жарком, гремящем лесу бьющихся клинков. Из-под полога свистящих, быстрых алых мечей она кричала ему, и достаточно оказалось только ее первых слов: «Зобейда… Летающий ковер… торопись… о торопись!», чтобы заставить его понять, что случилось. Он бросился к дворцовым воротам. Гигантский татарский капитан встал прямо на его пути. Снова копье против копья. Выпад и удар против выпада и удара. Умение и сила против умения и силы. Пика метнулась вверх, скользнув от земли с сухим скрежетом бамбукового древка, злобно рванувшись вперед. Багдадский Вор проворно увернулся от опасного удара, в то время как его меч, трижды обернувшись над его головой, опустился, как молния, наискось. Кованая сталь прошла сквозь плоть, мускулы, ткани и кости. Темные пятна крови растеклись гротескными арабесками над туникой, вышитой драконами. Предсмертный хрип вырвался из горла. Ахмед перепрыгнул через упавшего человека; Земзем прыгнула одновременно с ним, словно маленький терьер рядом с худой борзой. На пороге дворца выстроилась стена из стальных ручных щитов, увенчанная стеной желтых, широкоскульных лиц, стеной сверкающих копий с овальными лезвиями; Чам Шенг поставил сюда свою личную маньчжурскую охрану, чтобы она сражалась за своего господина до последней капли крови. Их было слишком много для одного человека – если бы он атаковал, то неминуемо потерпел бы поражение. Ахмед на секунду остановился. Затем он вспомнил о Плаще Невидимости, который он нашел на дне Полуночного Моря, возле волшебной серебряной шкатулки: плащ защитит его от ревности и зависти неправедных. Он вытащил находку из поясного платка. Быстро набросил себе на плечи. Он все еще видел маньчжурских воинов. Но могли ли они видеть его? Он задавал себе этот вопрос. И в следующий же миг он узнал ответ. Ибо один из воинов, который хотел ткнуть его своим копьем, бросил оружие и уставился прямо перед собой, открыв рот, в нелепом удивлении. – Где… почему… как… – запинался он. – Куда он делся? Он отошел от порога, чтобы искать человека, который чудесным образом растворился в воздухе; Ахмед использовал эту возможность, чтобы проскользнуть во дворец и подняться вверх по лестнице, где – как мы уже говорили – он раскидал монголов, ударил Чам Шенга по лицу, забрал Зобейду с летающего ковра и убежал с ней, неся ее на руках. Она не видела его. Плащ полностью скрывал его. Но любви не нужны глаза. Каким-то образом, с трепетом и волнением сердца, она почувствовала, кто это, она узнала, и она счастливо рассмеялась, в то время как монголы под руководством принца – их первое удивление и оцепенение миновало – бросились за ними, следуя за звуком мчащихся ног Ахмеда, за звуком громкого смеха Зобейды. Но в это время их товарищи в саду погибли все до единого под мусульманскими мечами. Арабы наводнили дворец. Послышались удары и звон клинков, и много героических поступков совершили как арабы, так и монголы, и все эти поступки занесены в древние летописи; и наконец – хотя арабские и монгольские историки сообщают об одном и том же исходе битвы, но с тем отличием, что первые утверждают, будто все случилось благодаря их храбрости и вере в Аллаха, в то время как вторые говорят, что их превзошли числом десять к одному, и задаются вполне уместным ироничным вопросом, что бы сталось с их врагами, если бы не волшебные семена Ахмеда, – и наконец арабы победили, а все монголы были мертвы. Все, кроме двух: Чам Шенга и Вонг К’ая, который своим телом защищал господина. Мечи уже поднялись, чтобы сразить их, когда раздался громкий голос – это был Птица Зла, старый напарник Ахмеда в мошенничестве и воровстве, который только что появился на месте событий и решительно заявил, что такая смерть слишком хороша для них. – Вздернуть их! – закричал он. – Потрясающая идея – во имя Аллаха, во имя Аллаха! И через одно из окон в верхней комнате просунули длинный, толстый шест и надежно закрепили его, и несколько минут спустя Чам Шенг и Вонг К’ай повисли в воздухе, доколе не умерли. Таков был конец принца Монголии. Но даже в миг последнего забвения, в то время как его душа уже миновала ворота Дракона, чтобы присоединиться к душам его предков у Семи Желтых Родников, губы, синие, скрученные и сжатые болезненной гримасой, повторяли гордое и хвастливое утверждение его народа: – Другие люди из моей расы придут после меня! Снова и снова мир содрогнется и падет перед монгольским бичом! Это хвастовство не услышали, а если услышали, то осмеяли. – Тигр! – кричала в саду маленькая, золотокожая арабская рабыня, глядя на повисший над землей труп монгольского принца. – Ба! Бумажный тигр с бумажными зубами! – Слава Аллаху! – монотонно повторяли священники. – Слава Аллаху! – монотонно повторяли воины. – В самом деле, слава Аллаху! – повторил халиф Багдада, которого освободили из подземелья, как и принцев Персии и Индии. Он повернулся к мажордому: – Где могучий герой, который избавил нас от монгольского бича? – Он с вашей дочерью, Рожденный Небесами. Наверху, в тронном зале. – Попроси его прийти ко мне и принять мои царственные благодарности. Кстати… кто он? Мажордом низко поклонился, заикаясь от смущения: – Да простит Рожденный Небесами нижайшего из его рабов. Но человек, который освободил нас от монгольского ига, не кто иной, как Багдадский Вор! – Больше не Багдадский Вор! – засмеялся халиф. – Наследник трона Багдада и после моей смерти и женитьбы на моей дочери – Халиф Правоверных, Тень Аллаха на Земле, Король Владык Вселенной и Верховный Правитель! – Наследник трона Багдада! – сказал он, поприветствовав Ахмеда, когда тот вместе с Зобейдой вошел в зал. Он ошеломил его своей благодарностью, расцеловал в обе щеки, немедленно пожаловав ему различные звания, титулы и великолепные вознаграждения. Придворные и солдаты, священники и принцы Индии и Персии следовали его примеру, целуя его, обнимая его, пожимая ему руки, пока Ахмед, краснея от смущения, не ступил на волшебный летающий ковер, его рука все еще обнимала талию Зобейды. – Я ужасно сожалею, – сказал он, – но мне придется вас покинуть. Видите ли, несколько минут назад этот достойный человек, – указав на имама в зеленом тюрбане, того самого имама, который послал его в это приключение в поисках жизненного счастья, – соединил Зобейду и меня священными узами брака. А теперь, с разрешения всех вас или без него, мы отправляемся в медовый месяц. – Он повернулся к волшебному ковру. – Лети! – приказал он. – Лети, о ковер! – Куда? – спросил халиф. – К луне! К земле счастья, смеха, сладости, любви и маленьких детей! – Заглядывайте ко мне по дороге, – закричал принц Персии, его сердце потеплело от щедрости, когда ковер взмыл в воздух. – И я приготовлю для вас такой праздник, который войдет в историю! – Навещайте меня в Пури! – закричал принц Индии, стараясь превзойти перса в щедрости и вытянув шею, когда ковер поднялся еще выше. – И я познакомлю вас с моей божественной кузиной, богиней Дургой! Но Ахмед, который заслужил свое счастье, как подобает всякому, не ответил. Он помахал левой рукой – правая рука все еще лежала на талии Зобейды, – и летающий ковер унес их из дворца, из сада, из Багдада высоко в воздух, к луне, в их свадебное путешествие, где с ними произойдет множество фантастических и необычных приключений. «Но это, – гласит древняя арабская рукопись, – совсем другая история». Во имя Аллаха!