Я попытался восстановить в памяти картину происходящих событий… но там было пусто. НИ–ЧЕ–ГО. Абсолютный вакуум памяти. Из–за полупрозрачной стеклянной двери стали слышны шумные, тяжёлые шаги. Дверь беззвучно открылась и в мою палату влетел взъерошенный мужчина. Весь его вид говорил о том, что он не в себе. Так странно, над его головой, будто в какой–то глупой игре была строчка: «Даниэль Игрид. Социальный рейтинг 256» — О, мразь, вижу ты очнулся! Это хорошо! Я не хотел, чтобы ты подох сам по себе! Теперь ты поймёшь всю ту боль и ужас, что пережил я! Жаль, что моих девочек это уже не вернёт, но уверен, они не будут против моего возмездия! — мужик нашептывал мне страшные обещания мучительной смерти и с каждой фразой распалялся всё больше и больше. — Эээ! Ыыы! — я попытался закричать, но в горло будто залили расплавленный металл. — ПОЗДНО ПРОСИТЬ ПОЩАДЫ! ДАЖЕ ТАК, ТЫ НЕ ИСПЫТАЕШЬ И ТЫСЯЧНОЙ ДОЛИ ТОЙ БОЛИ, ЧТО Я ПЕРЕЖИЛ! МЕРЗАВЕЦ! — мужчина выхватил из рукава стальной прутик, высоко занёс его над моей грудью и закрыл глаза. В этот момент дверь бесшумно отъехала в сторону и появившийся офицер моментально среагировал, доставая из кобуры нечто, напоминающее пистолет и производя выстрел в сторону непонятного мстителя. Мгновение, и нерадивый убийца сваливается, как подкошенный, прямо на меня, вызывая многочисленные приступы боли, до этого прятавшейся по всему моему телу. Надеюсь эта ерундовина, направленная мгновением ранее на меня, не нашла свою цель… Потому что в этой смеси боли я не могу отличить источник её происхождения. Подоспевшие санитары, врач и мой спаситель сняли с меня тело тяжело кряхтящего мстителя и вокруг всё оживилось. Я прикрыл глаза, ведь так легче было переносить боль, накатывающую, словно прилив, на моё полуживое тело. — Что, досталось тебе? Ну так, а чего ты ждал, сотворив такое? Повезло тебе, что меня врач позвал. Надо бы охрану поставить возле твоей палаты… Не переживай, за всё заплатит государство, а ты уже когда–нибудь ему вернёшь. — возле моего тела остановился мой спаситель, брезгливо осматривая моё тело. «Салливан Митке. Социальный рейтинг 326» Не знаю, что это за надпись, но я надеюсь, что как можно скорее приду в себя и мне объяснят, что тут вообще происходит. — МЫыыы… Аааа… — я промычал, пытаясь задать вопрос спасителю в коричневом деловом костюме, идеально подогнанном под его фигуру. Но язык, как и прежде, не слушался меня. — Док, чё это он мычит? — повернул голову в сторону носителя белого халата и ухоженной бороды мистер Салливан. — Последствия коктейля «пробуждение». Он всё понимает, но для восстановления речевого аппарата понадобится минут десять–пятнадцать. — ответил записывающий на планшет что–то с экранов прикреплённого ко мне многочисленного оборудования доктор, чью надпись над головой я не смог рассмотреть. — А зачем вы меня позвали в таком случае? Как мне проводить допрос? — раздражённо отметил… Следователь? Это ведь следователь, да? К моему появлению в этой больнице всё больше и больше вопросов. — Так вы сами и потребовали сразу же вас позвать. Всё, занимайтесь, не буду вам мешать. — сказал док и ушёл, оставив нас одних. Мы просидели около десяти минут практически в полной тишине. Лишь повторяющийся писк медицинских приборов, да шум поднимающегося ветра за окном разбавляли нашу молчаливую компанию. Внезапно, мне будто прокололи язык и из него убралась лишняя жидкость. Я пошевелил им и отметил ту лёгкость в движении, что ранее отсутствовала. — Г..Господин.. Салливан? — О, заговорил наконец! — спаситель взял стул и приставил его к моей кровати. Лёгким и уверенным движением он вынул из внутреннего кармана ручку и блокнот, а так же положил какое–то мигающее устройство прямо мне на грудь. — Да, работаю по старинке. Не ожидал, что твои показатели сегодня улучшатся и тебя разбудят. Поэтому ручка и блокнот, прямо как в начале этого века было принято. А это диктофон, мистер Соколов. Наш с вами разговор с санкции прокурора будет записан, а результаты опроса приобщены к начатому уголовному расследованию против вас. — он так буднично произнёс эту фразу, зародив в моём мозгу целый рой вопросов. — Что я сделал? — задал я самый, пожалуй, терзающий мою душу вопрос. — Давайте не будем играть в прятки. Скажите, пятнадцатого марта, где вы были? — Не помню. А какое сейчас число? А год какой? — Стоп! Я задаю вопросы, вы мне отвечаете. Всё остальное можете уточнить у вашего лечащего врача. — резко посуровел улыбавшийся ранее этот кареглазый мужчина, отчего его выражение лица стало похоже на укусившего лимон человека. — Я ничего не помню… спрашивайте, но я не помню даже как меня зовут. Вы сказали «Мистер Соколов»? Это фамилия? Да, а имя? Как моё имя? — Вы что, не до конца проснулись, я же сказал… — и тут до него дошло, что именно я сказал. — Вы хотите сказать, что у вас амнезия? — Как меня зовут? Что я сделал? Как я тут оказался? Кто был этот мужчина, пытавшийся меня убить? Помогите мне, мистер Салливан, у меня сейчас голова взорвётся от этого вороха вопросов! — Понятно… Сотрудничать со следствием, вы, значит, не хотите… Хорошо Мистер Соколов. Александр Соколов, если быть точнее. Я приду к вам завтра. Постарайтесь вспомнить хоть что–нибудь. Это в ваших же интересах. — Следователь вышел не прощаясь, забирая свои вещи и уже за дверью кому–то отчитался: «Делает вид что ничего не помнит, завтра придём с датчиками и миссис Ли, она быстро его раскусит». Часть слов доносилось из–за закрывающейся двери. Часть же я сумел прочесть по губам, сквозь прозрачные витражные окна. Хоть мне для этого и пришлось приподнять раздираемую от боли голову, оно того стоило. Полицейский ушёл, и я расслабленно лёг на больничную койку. Я не особо переживал насчёт миссис Ли, так как всё моё сознание заволокло многократное повторение имени, которым ко мне обратились. Александр Соколов… Александр Соколов, Алекс, Александер… Мистер Салливан не соврал, и на следующий день пришёл и злобно уставился на меня, сразу же после утренних процедур. Рядом с ним стояла сухенькая низкая женщина азиатской внешности. «Ли Сайко. Социальный рейтинг 307» Это та самая миссис Ли, которая должна меня раскусить. Посмотрим, что она скажет, с учётом имеющихся у меня воспоминаний. Над моей кроватью установили непонятную конструкцию из десятка камер, полусферой повисших надо мной полукругом. Каждая была направлена на разные части тела: то на лицо, то на кисти рук. Красная точка чуть выше середины установки то и дело привлекала взгляд и заставляла фокусироваться на ней. Дополнительно прилепили несколько датчиков к рукам и ногам после чего старушка кивнула и надела на голову красивый и технологичный шлем, полностью прекратив со мной и следователем визуальный контакт. Зато я заметил, как задвигались линзы и объективы камер. Вот так она и собралась наблюдать за мной, судя по всему. — Ну что же, начнём сначала. Мистер Соколов, вам предъявлено обвинение по огромному ряду статей уголовного кодекса Шайн Сити. Я был назначен Судебным ИИ в качестве органа, ведущего расследование. В ваших интересах сотрудничать со следствием, во избежание получения максимального наказания. Среди предъявленных обвинений — грабёж третьей степени, угон первой степени, многочисленные угрозы жизни и смерти, захват заложников, владение запрещёнными летальными средствами, угроза и применение запрещённых летальных средств, сопротивление при аресте, нападение на представителей служб правопорядка, опасное вождение, многочисленное нарушение правил дорожного движения, совершение ДТП, повлёкшего по неосторожности смерть двух или более лиц. Это из основных обвинений. Вы хотите что–то сказать по этому поводу? — он отвлёкся от планшета и перевёл на меня свой, не предвещающий ничего хорошего взгляд. Мне потребовалась минута, чтобы проглотить, переварить и пропустить через себя всю ту мешанину ругательств, что я хотел ему сказать. Я слегка кивнул и открыл рот, формулируя свой встречный вопрос. — Вы там что, психотропов перебрали? Это всё сделал я? Я что, похож на какого–то суперсолдата? Мега злодея? У вас всё в порядке с головой, мистер Салливан? Может вам соседнюю койку попросить предоставить? Я вам ясно сказал, что ничего не помню, даже имя своё я узнал от вас, а сейчас вы шьёте мне все свои нераскрытые косяки за последние двадцать лет? Вы совсем охренели! НЕТ! НЕ ПОМНЮ Я ТАКОГО! И НЕ ВЕРЮ, ЧТО МОГ БЫ СДЕЛАТЬ ТАКОЕ! — Хм. — проигнорировал моё протестное сообщение и посмотрел на миссис Ли. Та в ответ сложила пальцы и стала, судя по всему, дальше ждать продолжение допроса. Следователь вышел на секунду в коридор и вернулся, занося небольшие две палки, которые прикрепил лёгким движением руки на голую стену. Стена между палками потемнела и на затемнении появилось изображение — записи с камер наблюдения. Моя кровать, ведомая желанием следователя, немного сдвинулась, позволяя целиком увидеть картинку происходящего. Первые десять минут я смотрел сцену ограбления то ли музея, то ли выставки, наполненной людьми и предметами роскоши и искусств. С разных камер, четверо людей в масках животных, направляя что–то, похожее на стрелковое оружие в охрану и посетителей. Вид камеры сменился, и картинка стала чёрно–белой, при этом над каждым из людей возникла строчка с надписью их имени и социального рейтинга. Над всеми, кроме грабителей. Очевидно, они подстраховались. Следующая серия была посвящена посадке в автомобиль, как я понимаю из предъявленных обвинений, угнанный. Кадры погони, записи с уличных камер, камер с преследующих грабителей полицейских автомобилей. Стрельба, опасное вождение, всё как на предъявленных обвинениях. Затем в одном из тоннелей сьёмка ненадолго прерывалась и возобновлялась вновь, включая камеры дронов. Через несколько перекрёстков автомобиль с чем–то столкнулся и его занесло, после чего он врезался в стоявший на перекрёстке семейный автомобиль. В результате аварии обе машины загорелись, и начавшийся пожар сжёг оба транспортных средства практически дотла. Прибывшие пожарные расчёты успели потушить машины до того, как от них не осталось ничего. На последних кадрах, с одного из грабителей, вылетевшего из распахнувшейся от удара двери машины сняли маску обезьяны. Оттуда на меня смотрело лицо бритого наголо человека, залитое кровью. Видеозапись прекратилась, картинка замерла. — Теперь что ты мне скажешь, мистер Соколов? — подошёл ко мне следователь. — А что я должен сказать? — Это глупая защитная реакция, очень глупая… — покачал указательным пальцем следователь. — Мистер Салливан. Вы хотите, чтобы я вам нагрубил? Что за загадки? Ну показали вы мне это видео, я‑то тут при чём? — накатывающая головная боль и злость заставили меня схватить поручни кровати, к которым я был прикован и повысить голос. — То есть, даже увидев видеозапись того, как вы чудом выживаете в этой аварии, вы собираетесь отрицать очевидное? — Что? Я? Хватит нести бред! — я уже совсем натурально терял над собой контроль, из–за тупоголовости этого стража правопорядка. — Хм… Амнезия значит? Какого цвета у вас глаза? — Опять вы со своими глупыми вопросами… Да не помню я. Не знаю. — Вы после пробуждения не смотрели в зеркало? — Откуда? Я же прикован здесь, будто собираюсь эту больницу взорвать. Хотя я даже не уверен, что ходить смогу самостоятельно! Мой недавний спаситель пошёл в ванную комнату при палате, где повозился пару минут и громко ругнувшись что–то там сломал. Он вышел, держа в руках зеркало и потеряв две единицы социального рейтинга. — Благодаря тебе, неделю службы потратил, рейтинг потерял. Знаешь, как его тяжело после третьей сотни увеличивать? Радуйся, даже прикованный ты людям жизнь портишь, гад! «Салливан Митке. Социальный рейтинг 324» Я отметил для себя в памяти, как и почему изменился после его самоуправства и ругани социальный рейтинг. Узнать бы ещё, что это такое… Между тем он поднял зеркало, и я впервые посмотрел на своё лицо… Оно было один в один похоже на лицо парня, который замер на видео, предоставленном полицией. Разве что бледнее, и эти синяки под глазами… — Да ну, быть того не может. Это же я! — А я тебе про что говорю! Сейчас ты конечно начнёшь опять на потерю памяти жаловаться, но быть может ты дурак и не понимаешь, объясню тебе на пальцах. Миссис Ли, эксперт в области лжи. Разработанная ею программа, по результатам анализа мимики, жестов, голоса, пульса и ряда других показателей с 99,998% точности определяет лжёт ли человек. И наш судебный ИИ уже давно выдал резолюцию, принимать результаты анализа миссис Ли, в качестве доказательств. Так что, чтобы ты ни говорил, если ты соврал хоть на капельку, это не ускользнёт, и будет приравнено к сокрытию доказательств и отказу сотрудничества со следствием… И светит тебе в таком случае… Очень и очень тяжёлая жизнь в отряде Асоциальных нарушителей, под зорким присмотром наших вечно бдящих электронных стражей правопорядка, прямиком в закрытой зоне восемнадцать. Просто представь, один, до конца своей жизни, в пять утра подъём, в десять отбой, весь день работаешь, принося пользу обществу и искупая свою вину, и получаешь за это безвкусную похлёбку, бетонную коробку и никакого шанса на светлое будущее. Так что подумай, подумай хорошо, собираешься ли ты и дальше прикидываться самым умным… Полицейские покинули меня, оставив в самом отвратительном из возможных расположений духа. И не столько возможность наказания, сколько боль в груди от осознания того, что я действительно мог быть причастен к этой трагедии. Сразу вспомнились безумные глаза «мстителя», потерявшего в этом сгоревшем фургоне кого–то из своих близких. Чёрт возьми… как я оказался в этой ситуации? День как начался, так и закончился, ужасно. Проснулся я утром и с тяжёлой одышкой и прокрутил крупицы запомнившегося сна. Это было… неожиданно. Мне снились леса, поля, горные реки и я бежал через них с оружием в руках и с полной самоотдачей… Затем была полоса препятствий и на одном из взрывов я проснулся. Потребовался не один десяток секунд чтобы сообразить, что вообще происходит и где я нахожусь. Лязг наручника об металлическую дужку кровати привёл меня в чувство. За окном начинался новый день. И сегодня врачи должны были назначить мне помимо процедур ещё и полное обследование тела и головного мозга, чтобы найти отклонения, которые влияют на отделы памяти. Ох и злился вчера вечером Мистер Салливан Митке, когда получил расшифровку исследования моего допроса. Оказывается, я не соврал. Для него это был нонсенс. А для меня — действительность. Суровая и неприятная действительность. Теперь из статуса основного подозреваемого я практически опустился до свидетеля, как я понял и, если не будут получены более очевидные свидетельства моего участия в преступлении — всё на что может рассчитывать сторона обвинения — это сопротивление сотрудникам полиции. Казалось бы, как так? А вот непонятный навык чтения по губам опять выручил, когда я уловил за стеклом, во время разговора с невидимым собеседником моего следователя информацию о том, что сгоревший чёрно–жёлтый автомобиль, не совпадал по серийным номерам с угнанным Шевроле. Получается, это была другая машина. А ещё в ней не оказалось краденного. И весь полицейский штат города рвёт и мечет, переворачивая, в пределах допустимого, каждый городской закоулок.