— А, да это новая библиотекарша, — с готовностью ответил кто-то из его окружения. Скользнула взглядом по их компании. И обнаружила, что Богорад снял очки и, прищурившись, наблюдает за мной. Причём его нисколько не смущало, что я всё слышу. Женщины, стоявшие в сторонке, тоже косились на меня с любопытством. Одна спросила, кто я. Другая ответила: — Библиотекарша. Из города пожаловала. Боровенский с неё пылинки сдувает, чтоб не сбежала. Даже чтоб траву в её дворе покосить, мужиков пригнал. Беспомощная городская барынька. Я вот, как муж помер, сама всё делаю. И траву кошу. — Ну ты не сравнивай, — вступилась за меня третья. — Ты в своём дворе косишь, а девушке дали жилье от посёлка. Надо помогать человеку, а не ядом брызгать. Я делала вид, что не слышу этого разговора. После слов о барыньке стало до крайности неприятно. Ощущение это только усилилось, когда та же дама, что меня совершенно незаслуженно обидела, снова подала голос: — А что я такого сказала? Ну кто к нам сюда добровольно поедет? Только авантюристка какая-нибудь в поисках приключений. Приелась ей комфортная жизнь, захотелось почувствовать, как оно, — по-простому, без газа и воды. Это уж слишком. Я решительно поглядела на этих сплетниц, и чётко произнесла: — В мой дом проведена вода. И туалет есть, если это тоже интересует. Кумушки моментально притихли. Самая активная даже голову в плечи втянула. С другой стороны раздались по-королевски сдержанные и чёткие хлопки в ладоши, а следом приглушённые смешки придворных. Я оглянулась и обнаружила, что этот самый парень, которого все не любили, Богорад, одобрительно показывает мне большой палец вверх. Глава 3 Через пару дней приехала мама. А папа не смог из-за работы. Он водитель на скорой помощи. Если пропустить мимо ушей поток возмущений тем, как далеко от благ цивилизации находится мой дом, в каких жутких условиях мне придётся здесь прозябать, и прочее в том же духе, то в целом мы очень даже неплохо проводили время. Мама помогла мне с уборкой и нажарила умопомрачительных пирожков с картошкой. Пока она возилась на кухне, ругая себе под нос мою электропечку, я, наконец, смогла заняться изучением заинтересовавших меня вещей. Чердак мой был самый настоящий, с полумраком, и может быть даже привидениями. Но надеюсь, что без них. Выглядело всё это очень атмосферно — паутина, накопленная годами и никем не тронутая, пыль везде, скрипы на все лады и зыбкий свет между досками… А ещё почему-то запах лета и детства. И больше никакой ассоциации с фильмами ужасов. Место, полное старых вещей и ностальгии по временам, о которых я знаю только по рассказам бабушки и родителей. Помещение казалось огромным и тёмным. Но только на первый взгляд здесь царил беспорядок. Если присмотреться, все вещи были разложены по местам. Темно здесь тоже было только сначала, после солнца. Свет сюда попадал косым лучом через окно. И в луче этом летала, резвилась, поблёскивала пыль. Она была повсюду и прятала под собой уйму интересного. В самом дальнем углу стояла старая железная кровать с сеткой. Остаётся только догадываться, как её сюда затащили. Может быть, кто-то когда-то здесь обитал? На такую догадку наталкивала и этажерка с книгами. Книг было много. Видимо, хозяева снесли сюда то, что не читали. Потому что в основном это были советские учебники. На одной из полок стояла коробка с виниловыми пластинками. Их я тоже подумывала спустить вниз и рассмотреть. Может быть, где-то здесь прячется и проигрыватель для них. Под потолком на одной из балок висел старинный фонарь, а у кровати стояла керосиновая лампа. Эти детали придавали чердаку особенного колорита. Когда я, чумазая от пыли, слезла с чердака, таща за собой сумку с письмами, мама тоже изъявила желание побывать наверху. Вместе вести раскопки оказалось гораздо веселее и место это стало казаться ещё более волшебным. Мы обнаружили два альбома с марками, швейную машинку, баян. Самыми неожиданными находками оказались несколько патронов от винтовки, ружьё, шомпол, почти сгнивший и сильно погрызенный мышами патронташ… Всё это мама рассматривала с неподдельным интересом. Даже неожиданно было увидеть её такой увлечённой. Чердак был хоть и не наш, но вызывал массу эмоций, переживаний, и даже умиление. Особенно когда мама находила какую-нибудь книгу, открытку или вещь и радостно восклицала: «Ой, и у меня такое было!» Например, обнаружив лыжи «Телеханы», упоённо рассказывала, как они в школьные годы ходили в лыжный поход всем классом. Поистине сказка! Только в сказках если кто-то заберётся на чердак, то обязательно начинаются приключения… Надеюсь, в нашем случае всё закончится просто уборкой и интересными находками, а не попаданием в Нарнию. Мама очень растрогалась после посещения чердака. Стала задумчивая. — Как же приятно видеть вокруг себя вещи не банальные, а с историей, с загадочным прошлым. Может так стареют? — спросила она. И призналась, что любит чердаки. — Лет в десять, когда я приходила к подружке в гости, мы залезали на чердак и там играли. Там стоял старый диван. Ещё там была посуда и всякий хлам. Моя бабушка жила в деревне. Но вот её чердак я не любила. На нём хранились не очень приятные вещи. Например, костыли, инвалидная коляска. В том доме жила моя прабабушка, которая перед смертью болела. А соседство костылей, пустых упаковок от лекарств вызывает только грусть. — А почему мы туда никогда не ездили? — спросила я. На самом деле мама впервые упомянула о своих бабушке и прабабушке. Она вообще мало откровенничала со мной. — Тот дом мои родители продали. И ещё мне всегда казалось, что там обитал дух прабабушки, — тихо сказала мама, глядя куда-то в пустоту. — Почему ты так думаешь? — я невольно содрогнулась. — Ну… Например, когда мы туда приезжали, мать спала на её кровати. Был случай, когда она её застелила, и мы вышли во двор. А вернувшись, увидели, что кровать смята, как будто на ней кто-то лежал. Хотя в доме кроме нас, никого не было, и он был заперт на ключ. — Это как в той сказке, про медведей: «Кто лежал на моей кровати и смял её?!» — попыталась пошутить я, чтобы себя подбодрить. Никогда не думала, что и в моей семье имели место встречи с паранормальным. — Ну и эти звуки с чердака по ночам, — серьёзно продолжала мама. — Я, конечно, понимаю, что в них, скорее всего, нет ничего потустороннего. Но когда слышишь вдруг среди ночи какой-то стук или скрип сверху — становится жутковато. Кстати, на чердаках, по поверьям, нередко живут домовые. На чердаках и за печкой. — Брр… Ма, давай сменим тему. А то я потом тут спать не смогу, — попросила почти жалобно. На следующий день, сидя на веранде и наслаждаясь зелёным чаем, я всё-таки занялась найденными на чердаке письмами. Их насчитывалось более тридцати. Все были адресованы одному и тому же человеку — женщине по имени Галина Васильевна Варвина, проживавшей в небольшом городке, расположенном километров за десять от Апрельского. Все датированы шестидесятыми годами минувшего века, запечатаны в конверты с наклеенными марками, но по какой-то причине так и не отправлены. В отправителях значилась Попова А.Б. и указан адрес дома, в котором я теперь проживаю — улица Лермонтова, 25. Возникал естественный вопрос — почему их не отправили или не уничтожили? Письма были сложены в несколько отдельных стопок и перевязаны бечёвкой. В каком порядке их следовало читать, я понятия не имела. Старалась открывать по одному в том порядке, в каком они лежали. Судя по указанным датам, их упаковали в разброс, не глядя на очерёдность. Из-за того, что письма хранились на чердаке, они сильно пострадали от сырости. Теперь текст был плохо разборчив, чернила частично выцвели. Из того, что удавалось прочесть, я сделала следующий вывод — это одна подруга писала другой. Речь шла о... Даже не знаю, правильно ли я понимала смысл описанного в них. Поэтому пока не решусь делать какие-то выводы и пересказывать содержание. Слишком мало информации. Чтобы прочесть всё, нужно много времени. Поверить в то, о чём писала автор, было чрезвычайно сложно. Тем более что речь шла о событиях, произошедших в годы войны. Если же всё правда… Такое в голове не укладывалось. Не верилось, что так бывает. В кино и книгах — да. Но в реальной жизни… Хотя в те непростые времена случалось даже невозможное. Вникнув в текст, я начинала понимать, почему письма накапливались, но так и не были отправлены. В них описывалась целая интрига, или, скорее, невольное преступление… Вот бы найти потомков адресата этих писем и узнать, как сложились их судьбы! На самом деле я всё больше утверждалась в мысли, что это настоящая историческая находка. Когда совсем стемнело, снаружи начал моросить дождь и пару раз мигал свет, я зашла с веранды в дом. Чтение писем было снова отложено на потом. Мама готовила ужин. Завидев меня, поинтересовалась, что удалось вычитать. Но мне теперь совсем не хотелось с кем-либо делиться этим. Женщина писала о настолько личном и печальном… Мне неловко было за своё невольное вторжение в эту историю. Я даже подумывала о том, чтобы вернуть всё на место, как было. Это прикосновение к чужим тайнам, даже спустя столько лет, вызывало чувство неловкости и стыда, будто я заглядывала в замочную скважину и была застигнута врасплох. Мне нужно было самой для себя разобраться, всё упорядочить в голове, обдумать. Может быть, узнать больше о прежних жильцах этого дома. И тогда я бы могла делать какие-то выводы. А пока просто отмахнулась, сказав, что ничего интересного не прочла. Обычные поздравления с праздниками, описание повседневной жизни, бытовые проблемы и ничего более. Да, так будет лучше. Мама рассеянно кивнула. — Ну, раз ничего интересного, тогда садись за стол. В ту ночь я долго ворочалась, размышляя о прочитанном. Но едва успела заснуть, как моё сознание внезапно вынырнуло из мира сновидений. Снаружи, сквозь шум ливня, доносились поистине душераздирающие звуки. Первая мысль, на которой я себя поймала — вокруг абсолютная, непроглядная темень. Ещё не совсем проснувшийся мозг сразу отметил то, что погас ночник. Стало быть, электричество всё-таки пропало. Я лежала, вслушиваясь в шелест воды и тревожный стук собственного сердца, пока вновь не уловила этот пронзительный звук, вызвавший в душе смятение. Кто-то отчаянно молил о помощи, жалобно плача. Я нащупала на тумбочке телефон и включила фонарик. Мама тоже проснулась. И когда увидела, что я встала, накинула кофту и направилась к двери, то поспешила следом. — Ты куда собралась? Не выходи! Вдруг это специально выманивают так, чтоб в дом проникнуть и ограбить! — Ма! — я укоризненно фыркнула. Там звали! Нужно было побороть свой собственный страх и спешить. Земля во дворе размокла и превратилась в жидкое месиво. Только бы не поскользнуться! Писк доносился от ворот. — Кис-кис-кис, — позвала я, вглядываясь в темноту. Мяуканье сначала затихло, но через минуту началось с новой силой. Луч фонарика шарил по траве и дорожке, ведущей от калитки. Наконец я увидела вжавшегося в ворота котёнка. Малюсенький, мокрый, щурящийся от направленного на него света. При виде меня он стал метаться из стороны в сторону, а потом ткнулся мордашкой себе в передние лапы, чтобы не видеть надвигающейся на него угрозы, и смиренно затих в ожидании своей участи. То ли от страха, то ли просто сил не было. Я подняла почти невесомое создание и понесла в дом. Почти до самого утра мы нянчились с этим крохой. Его явно подкинули. Скорее всего, просто перебросили через забор. Такой маленький, в сильный дождь он бы вряд ли пришёл сюда сам. И я не слышала, чтобы у кого-то из соседей была кошка с котятами. При ближайшем знакомстве он оказался рыжим, то есть, скорее всего, это был кот. Рассмотреть в шерсти половую принадлежность подкидыша пока не представлялось возможным, поскольку мех, прилипший к тощему дрожащему тельцу, начал высыхать и топорщиться во все стороны. Котенок наверняка ещё и пушистый. Я накормила его оставшимся от ужина картофельным пюре и кусочком тефтели. Не самая подходящая еда для такого малыша, но пока ничего другого я ему предложить не могла. Он ел, жадно рыча и даже пытаясь драться, если ему казалось, что кто-то приближается к мисочке. После того, как все до крошки было съедено, покорно разрешил взять себя на руки и завернуть в полотенце. Нужно было как следует его обсушить и согреть. Интересно, здесь или где-нибудь поблизости есть ветеринар? — задумалась я. Не мешало бы показать его врачу. Мама, глядя на то, как я с ним вожусь, заявила, что это всё нереализованный материнский инстинкт. Я не стала спорить. Заснули мы уже ближе к утру. Причём мой питомец отказался спать в предложенной ему коробке и пищал, пока я не взяла его к себе. Как-то само собой возникло имя — Лис. Проводила я маму днём в воскресенье. А в понедельник у меня был первый рабочий день. Вот и пролетела моя свободная неделя. Собиралась я тщательно. Заранее подготовила костюм персикового цвета — юбку-плиссе длиной до середины икры и жакет с объёмными пуговицами. Под такой наряд отлично подходили кроссовки. Видела бы меня мама! Она всегда осуждала современный стиль одежды. Но преодолеть два километра в туфлях на каблуках было выше моих сил. Проинструктировав на все случаи жизни Лиса, который за день вполне неплохо освоился, я вышла и заперла двери. Пыталась унять волнение, но выходило плохо. Кажется, я и не заметила бы ожидавший меня сюрприз, если бы он буквально не рухнул на меня сверху. Кто-то всунул между воротами и калиткой охапку сирени! И не жалко же было кусты ломать! Наверняка пошутить решили. Или домом ошиблись. Сомневаюсь, что у меня здесь успел появиться поклонник. Глава 4 Пришлось вернуться и поставить букет в вазу. Мелькнула мысль, что возвращаться — плохая примета. Но в приметы я не верила. А когда, наконец, вышла из дома, чтобы отправиться на работу, то обнаружила припаркованную у противоположного дома чёрную иномарку и её хозяина, сидевшего на капоте. Одет он был в кожаную куртку, джинсы и кроссовки. Ему бы куда больше подошёл мотоцикл. Взглянула и отвернулась, намереваясь пройти мимо. Хотя признаюсь, внутри что-то ёкнуло. А Богорад вдруг обратился ко мне: — Доброе утро. Здесь было принято со всеми здороваться. После городской жизни, где никому ни до кого нет дела, это казалось весьма непривычным. Я даже не сразу сообразила, что приветствие было адресовано именно мне. — Доброе утро, — ответила недостаточно уверенно, внутренне ожидая подвоха. — Вас подвезти? — снова заговорил Максим. Было бы неплохо. По крайней мере, не запылятся мои белые кроссовки. Да и вообще, кто же откажется от комфортной поездки на автомобиле взамен изнуряющей пешей прогулки по дороге, собравшей все возможные изъяны в виде колдобин, луж, рытвин и бугров? Но я почему-то смутилась. Он смотрел как-то… Даже не знаю, какое слово подобрать. Под его взглядом хотелось поёжиться. Интересно, сколько ему лет? На первый взгляд, чуть больше двадцати. Во всяком случае, точно меньше, чем мне. Плечи у него не сказать, чтоб очень широкие, но в целом фигура хорошая. Не качок, однако мышцы просматриваются даже через одежду. Загорелый, или просто такой смуглый… Глаза почти чёрные. Когда я всё же села на пассажирское сиденье его машины, то заметила, что мои руки, по сравнению с его, до неприличия белоснежные. Я белокожая, лицо всё в веснушках. Поэтому стараюсь не загорать. — Максим, — не поворачивая головы, представился он. Конечно, откуда ему было знать, что я о нём уже много наслышана. — Светлана, — как-то чересчур робко пролепетала я. Надо было о чём-то говорить. Не молчать же всю дорогу. Максим смотрел по зеркалам, выруливая с нашей улицы и пытаясь не угодить колесом в какую-нибудь выбоину.