— По нашему говоришь? — Спросил бородач по-английски. — Да вроде получается иногда. — Ответил Воеводов. — Руки на затылок, выйди из камеры и встань лицом к стене. — Приказал мужчина. Двое охранников подняли оружие, дав понять, что остальным в лучше не дергаться. Вадим подчинился, и встал лицом к белой кирпичной стене, широко расставив ноги. Один из громил обыскал, хотя смысла в этом не было, все оружие и опасные вещи забрали еще при захвате. На руках и ногах застегнули браслеты, скованные между собой цепью. «Только оранжевой робы не хватает» — подумал про себя Вадим, засеменив за бородачом. Привели в комнату допроса, в лучших традициях Голливуда: стол с железной скобой для крепления наручников, два стула и зеркало во всю стену. Усадили, пристегнув кандалы к креплению. — Как тебя зовут? — Бородач сел напротив и уставился пронизывающим взглядом. — Вася Пупкин. — Вадим откинулся в стуле насколько позволяли наручники. — Шутник? — Мужчина махнул одну из своих помощников, который тут же прописал Воеводову прикладом автомата под ребра, с явным удовольствием на лице. — Еще шутить будешь? — А чем тебе мое имя не понравилось? — Прокашлявшись, ответил Воеводов. — Ты думаешь, я дурак? Думаешь не знаю, что значит «Вася Пупкин»? Ты бы еще Иваном Петровым представился! — Сжав зубы от злости, проговорил бородач. — Блин, ты угадал мое настоящее имя, прямо экстрасенс. — Вадим усмехнулся. — Хорошего диалога у нас не получится. Ладно, как хочешь. Если продолжишь артачиться, то мы тогда или с твоих пацанов, или со старика прямо на твоих глазах кожу заживо спустим. Может тогда заговоришь. — Станислав Харченко. — Вадим произнес первое пришедшее в голову имя. — Зачем вы сюда прилетели? — Всю жизнь мечтал побывать в США, но визу получить не мог, а сейчас случай подвернулся, решил устроить себе отпуск. — Ты опять? — Лицо бородача начало багроветь. — Прилетели Форт-Нокс обчистить. — Как же вас тогда в Техас занесло? — Решили отдохнуть на берегу Мексиканского залива. Слушай, у тебя нет выпить? Бурбона там какого-нибудь, вокруг же одна кукуруза, по любому есть. — Послушаю сюда, тупорылый идиот. — Дознаватель вышел из себя. — Если ты думаешь, что я лясы пришел с тобой поточить, то ты сильно ошибаешься. У нас здесь война, и вы оказались между молотом и наковальней. Все, что мне нужно — понять, на чьей ты стороне и я получу эту информацию любым способом. Пока еще ты слишком самоуверен, но посмотрим, как ты запоешь через несколько дней. — Бородач повернул к громилам. — В камеру его. Вадима в буквальном смысле зашвырнули в камеру, за малым не врезался в противоположную от входа стену, хорошо хоть кандалы сняли, а то распластался бы на полу. Тимур и Марк сразу же подскочили к Воеводову, но, предвосхищая расспросы, Вадим показал жест «молчите» и сел на койку. Через пять минут к решетке притащили два мощных прожектора и врубили, направив свет в камеру. Воздух моментально раскалился, от яркого света не спасают даже закрытые глаза. Михаил, прикрываясь от слепящих прожекторов, подошел к раковине и открыл кран. Воды нет. — Твари, воду отключили. — Прошипел сквозь зубы Федорович. — Это пытка. — Лежа на койке, сказал Вадим. — Они хотят взять нас измором, мы не сможем спать и будем страдать от обезвоживания. Если принесут еду, она будет максимально сухой, чтобы еще и запор прихватил. Пару дней такой экзекуции и любой человек запоет как миленький без физического насилия. — Что они хотят от нас узнать? — Спросил Тимур, пытаясь укрыться от света за подушкой. — Ничего не обсуждаем. В камере по любому есть микрофоны и у них есть люди понимающие по-русски. До этого я немного недооценил противника, думал попали в плен к какой-то местной группировке, но, судя по всему, эти ребята намного серьезнее. Так что молчим, и внимательно смотрим. — Воеводов закрыл лицо ладонями, словно собирался уснуть. 21.42 по Московскому времени База «Исток» Потап откупорил бутылку и разлил водку по стопкам, стоящим рядом с тарелками закуски: сыр, нарезанные овощи, колбаса уже местного производства. — Водка? Мог бы что-нибудь и более элитное найти. — Сказал Витя, потирая ладони. — Ты совсем не шаришь? Это Белуга Эпикур, одна бутылка стоила как полугодовая зарплата. Идеально подходит отметить такое событие. — Потап взял рюмку и не чокаясь опрокинул. — Да, о лучшем подарке небес я и не мечтал. — Виктор не стал отставать от товарища, закусив четвертинкой помидора. — Как ты думаешь, это диверсия или они сами что-то намудрили? — Хрен его знает, главное, что нам это на руку. Теперь можно вообще ничего не бояться, камеры не работают, служба охраны забыла о происходящем внутри базы и только периметр сторожит. Все их дроны отключились, смартфоны, — Потап поднял бесполезный теперь телефон и брезгливо кинул его на кровать. — Тоже отрубились. Сказка же! Словно Бог услышал наши молитвы и решил помочь покарать этих тварей. — И не говори. — Виктор закинул в рот ломтик колбасы. — Теперь хоть можно по базе не прятаться, вот даже в номере спокойно посидеть можем. Все как по маслу идет, и Воеводов свалил, и электричество вырубилось. Уложим взрывчатку и подорвем к хренам собачьим этот гадюшник. Давай, выпьем за успех нашей миссии! Потап поднял полную до краев рюмку. Звонкий дзынь разнесся по всей комнате. 17.42 по местному времени 02.42 по московскому Тюрьма Коффилд Штат Техас — Эй, русские. — Донесся чей-то голос из-за решетки. Вадим не отреагировал, продолжая лежать на койке и пряча лицо от палящего света. — Мужики, вы там живые? — Не унимался говорящий. — Вы как к SRF[3] попали? — К кому-кому? — Решил ответить Воеводов. — Ну к этим уродам, что людей сгоняют в резервации и заставляют пахать как рабов. — Хм, — Вадим встал и подошел к решетке. Говорил крепкий парень с татуированными руками из соседней камеры, но увидеть его Воеводов не смог. — И много у них людей? — Да как грязи. Все военные базы и крупные города под себя подмяли. Представились всем правительственным подразделением, помогающим выжить нации, только все это полная чушь. Не могло столько людей в одной организации выжить. Брехня. Они и устроили эту эпидемию, а теперь используют выживших, как рабочую силу. — Татуированный смачно сплюнул на пол коридора. — А ты как сюда попал? — Спросил Воеводов. — Я из ALA, армия освобождения Америки. Мы противостоим этим выродкам. Освобождаем людей, уничтожаем их штабы, ведем партизанскую войну. SRF собрали все вооружение армии, с ними тягаться сложно, но и мы не пальцем деланы, тоже есть свои козыря в рукаве. — Это локальная группировка? — Ты что брат, мы по всем Штатам работаем. Нас уже почти три тысячи человек, десять процентов от всех выживших в Америке. Часть западного побережья полностью под нашим контролем. Вашингтон, Орегон, Айдахо, Монтана, Вайоминг, Невада, Юта и Колорадо — наша земля. В скором времени вообще все штаты освободим. — Парень осмотрелся по сторонам. — А вас как сюда занесло из России? — Так я тебе и сказал. Ты вполне можешь быть подсадной уткой, чтобы нас разговорить. — Ответил Вадим. — Умно. Вас же над Техасом сбили? Не думал, почему вы так легко долетели через пол страны, а именно здесь попались? Вы до этого над свободной землей летели и попали на саму линию фронта. Если кто вам и поможет, то только ALA. — Кто нам здесь поможет? — Воеводов обвел взглядом стены тюрьмы. — Мы под семью замками и кучей охраны. Если и рассчитывать на кого-то, то только на себя. Эпилог «5 декабря. Глубокая ночь, а я опять не могу уснуть. За прошедшее время все покатилось в пропасть. Я уже и не знаю, выстоит ли 'Исток» при нынешних обстоятельствах. Кир погиб. Мне даже сейчас сложно об этом писать, но последняя надежда человечества канула в лету. Глупо, по моей ошибке, но он разбился. До сих пор перед глазами гудящее пламя, пожирающее корпус конвертоплана. У нас больше нет электричества, а вместе с ним нет связи, нет дронов, нет нейросетей, ничего нет. Мы словно оказались в девятнадцатом веке. Все мои знания теперь бесполезны. Может я взял на себя слишком много? Не знаю, наверное, мне стоило послушать отца, и остаться в Штатах. Возможно, тогда бы Лесной не умер и все было бы хорошо. На моем месте был бы кто-то другой, более умный и сообразительный, который смог бы не допустить отключение реактора. А я был рядом с тобой, Дез. Я бы не позволил тебе свести счеты с жизнью. Одна мысль не дает мне покоя: у тебя вполне мог быть иммунитет. Я тоже мучился от симптомов «Пурпурного», но я выжил, и твое заболевание не было приговором. Если бы переждала три дня, то узнала бы точно, но ты решила не терпеть. Я гоню эту мысль, очень злюсь на тебя из-за этого, иногда даже ненавижу, но боль от твоей смерти от этого не меньше. Мне тебя не хватает, сейчас особенно. Я задумывал этот дневник, как летопись возрождения цивилизации для потомков, а он на самом деле оказался хроникой краха, произошедшего из-за моей ошибки. Стивен Прайс.' Наградите автора лайком и донатом: * * *