— Иди к столу, не задерживай учителя, — велел он, а потом обратился к Марианне. — Пообщайтесь. Проверьте ее уровень знаний. Посмотрю, как вы это делаете. Марианна начала закипать. Даша заняла соседний стул. Судя по ее безучастному лицу, учительница английского и предстоящее тестирование ее совершенно не интересовали. Однако излишне независимый вид показывал, что равнодушие напускное. Она стала рассматривать ногти на своей правой руке, левую руку ловко спрятала под стол. Марианна достала из сумки папку с распечатанными тестами — к счастью, собаки их не попробовали на зуб — и положила на стол. Но открывать пока не стала. — Поговорим немного, — начала она самым своим дружелюбным тоном. — Все как обычно: что тебе нравится, что не нравится, твои увлечения, друзья… Хочешь, сначала расскажу о себе? — Вы собираетесь говорить с ней по-русски? — перебил Аракчеев. — Вы должны проверить ее уровень владения английским, разве нет? — Да, конечно, — ответила Марианна сквозь зубы. — Вот прямо сейчас и начну общаться по-английски. — My name is Mary, — сказала она радостно и продолжила болтать, что в голову взбредет — лишь бы девочка немного оттаяла и перестала бояться. А то, что Даша боялась, Марианна видела очень ясно. По ее напряженным плечам, по тому, что Даша упорно отказывалась поднимать глаза. Боится отца? Или постороннюю тетю? — Мэри — популярное имя в Британии, — продолжила она по-английски, но стараясь говорить медленно и отчетливо. — Есть много стихотворений про девочек по имени Мэри. Слышала когда-нибудь? Например, про Мэри и ее ягненка? Или вот это: «Mary, Mary, quite contrary…» Даша посмотрела на нее ничего не выражающим, тупым взглядом. Марианна покосилась на Аракчеева и с вызовом продекламировала русский перевод: Мэри, Мэри, у неё всё не так как у людей – В цветнике её не розы, а ракушки из морей. А в саду колокола из литого серебра И скажите, где ещё видели вы сад, Чтоб красавицы на грядках вырастали в ряд? Наконец, Даша прямо посмотрела на Марианну. Глаза у девочки были удивленные. В них читалось: «Тетя, вы дура? Зачем мне это?» — В детстве у меня была своя грядка в огороде, и я там выложила узор из ракушек и стеклышек, и посадила гвоздики, — сказала Марианна, стараясь не смотреть на кислую физиономию Аракчеева. — Я люблю украшать цветы, как флорист. А ты что любишь? What do you like to do in your free time? Видимо, вопрос прозвучал знакомо, потому что Даша, коряво выговаривая слова, ответила по-английски — так, как отвечают на уроках ленивые ученики, лишь бы отделаться: — Читать… reading. Смотреть кино. Гулять. Заниматься спортом. — Каким видом спорта ты занимаешься? Пришлось повторить вопрос три раза, прежде чем Даша ответила: — Теннис. Дальше беседа пошла по накатанной. Кое-как, через длинные паузы, удалось выяснить, что Даша много путешествовала с мамой (и в Лондоне бывала), не любит зиму, а любит лето и мороженое, у нее нет братьев и сестер и совсем нет друзей. И друзья ей не нужны. Петр Аракчеев слушал, больше не перебивал, но его пальцы были сложены домиком в крайне недовольном жесте. Даша постоянно на него оглядывалась и, когда ловила его взгляд, втягивала голову в плечи и спотыкалась на полуслове. Марианна подозревала, что, если бы строгий папаша не присутствовал во время собеседования, дело бы двигалось куда лучше. Она набиралась смелости попросить его оставить их одних, но не пришлось: зазвонил телефон, Аракчеев взял трубку и начал спорить с кем-то про вводные данные и неправильные показатели в отчете. — Извините, — сказал он, поднялся и вышел, чтобы продолжить ругать собеседника в коридоре. Стоило ему выйти, как Даша опять сгорбилась. — Давай пока сделаем письменный тест. Он короткий, — Марианна протянула девочке лист бумаги. Даша, забывшись, взяла его левой рукой и стало ясно, почему она так старательно ее прятала. Ее предплечье украшала татуировка. Розы, черепа, кельтские завитушки, скорпионы… нарисованы кривовато, но не без таланта, гелиевой ручкой. Да еще пара наклеек налеплены. С драконами и летучими мышами. — Ого, — с уважением сказала Марианна. — Красиво и очень круто. Ты сама рисовала? — Сама, — Даша опять сунула руку под стол. — Погоди, дай посмотреть, — попросила Марианна, и Даша нехотя вытянула руку обратно и положила на стол. — Это кельтский крест? — Марианна деликатно коснулась пальцем предплечья девочки, попутно отметив, что рука была все еще по-детски трогательно пухлой. Узоры, которыми украшают себя неформалки-стриптизерши, смотрелись на ней дико. — Не знаю, — ответила Даша, немного оттаивая. — Я просто так нарисовала, потому что красиво. Он ничего не значит. — Он означает единство четырех стихий, это волшебный символ. Народные узоры всегда что-то значат! Вот, например, это африканский орнамент, — Марианна вытащила цепочку из-за ворота блузки, перевернула божка Чунгу и показала тонкую резьбу. — Эти загогулины можно читать, как книгу. Магия вуду! — Вы что, из Африки? — насмешливо спросила Даша. — Знаете магию вуду? — Да, — скромно ответила Марианна. — Мои предки из Африки. Что касается магии вуду… — она позволила себе загадочно улыбнуться. — Потом расскажу. Нельзя говорить об этом просто так, среди бела дня. Даша закусила губу, ее зеленые глаза стали как тарелки. Одиннадцатилетний скептик исчез, появился ребенок, который, возможно, все еще верит в деда Мороза и считает, что его сова с письмом из Хогвартса заблудилась в дороге, но обязательно прилетит. Она осторожно взяла божка в руки и стала рассматривать — цепочка натянулась, Марианне пришлось наклониться ближе. — Прикольный, — похвалила Даша. — А магия вуду… И приспичило же Аракчееву вернуться именно в этот момент, когда начал устанавливаться хрупкий контакт! — Что вы делаете? — изумился он, увидев, как Даша тянет Марианну за цепь на шее. — Рассматриваем украшения, говорим о нашем, девичьем, — быстро нашлась Марианна, заправляя цепочку за ворот и застегивая верхнюю пуговицу. Глаза Аракчеева остановились на ее горле и смуглых пальцах, он тут же стыдливо отвел взгляд и обрушился на дочь: — Что это за гадость у тебя на руке? Немедленно смой! Даша мигом спрятала руку за спину и замкнулась. Марианне очень хотелось сказать ему что-нибудь резкое, но она промолчала: не ее дело вмешиваться в отношения отца с дочерью. — Вы закончили? — спросил Аракчеев. Марианна кивнула. — Даша, бегом в ванную. Что о тебе подумает преподаватель? Мне стыдно за тебя. Марианне тоже стало стыдно. Будто это она стояла, неуклюжая, сердитая и виноватая, и выслушивала нотации. «Приличные девочки так себя не ведут!..Что о тебе подумают окружающие!» А окружающие, строгие и полные чувства собственного превосходства, укоризненно качают головами, а на душе у тебя муторно и противно… Гнева в голосе Аракчеева не было, лишь досада. И от этого приказ прозвучал особенно обидно. Даша беспрекословно встала и ушла, прикрыв за собой дверь. — Пока! — сказала ей вслед Марианна. — Ты хорошо рисуешь! И узоры вышли классные! Мне понравился тот череп со скорпионом. Аракчеев посмотрел на нее; его зеленые глаза метнули молнию. Марианна в ответ чуть не показала ему язык. Она его больше ни капельки не боялась. Вот ни столечко. Будь он хоть самый властный начальник в мире. — Вы проверили ее навыки письма и знание грамматики? — Почти, — туманно ответила она. — Даше и правда надо подтянуть английский. Но ваша дочь любознательна и сможет быстро нагнать и перегнать сверстников. В этом возрасте знания сами впитываются, особенно если давать их разумными дозами и интересно. — Сами впитываются? Не согласен. Учеба не может быть постоянным развлечением. Без труда и рыбку не вытащишь, делу время и так далее. Даша не умеет и не любит трудиться. Быстро устает, начинает скучать и отлынивать. Не умеет заставлять себя делать монотонную, но важную работу. И она не очень умная и не очень способная. И в целом разгильдяйка, — Петр Аркадьевич говорил весомо и раздельно, словно давал характеристику нерадивому сотруднику. Марианна слушала его, подняв брови и даже позволила себе неодобрительно качнуть головой. Едва заметно, чуть-чуть. — Идемте, — Петр Аракчеев открыл дверь. — Провожу вас к выходу. Через три минуты явится другой кандидат, вы можете вернуться в город на его такси. — Вы мне перезвоните, да? — оптимистично спросила Марианна. Аракчеев остановился на секунду и серьезно глянул на нее, потом отрезал: — Нет, Марианна Георгиевна. Простите, не перезвоню. Боюсь, вы нам не подходите. Уверен, вы отличный специалист. Но, во-первых, все-таки мне нужна учительница постарше. Во-вторых, ваша манера общения… не та, которую я приветствую. Поэтому попрощаемся. Марианна повесила голову. Хоть она ни на что и не рассчитывала, было очень обидно. Да и девочка ей понравилась. Вовсе она не трудный подросток, что за ерунду выдумал ее отец! Вот ведь сатрап и деспот. Устроил, понимаешь, у себя дома аракчеевщину… Стараясь держаться прямо и не потерять тапок, она спускалась по лестнице, глядя на кашемировую спину Петра Аркадьевича и короткие русые волосы на его затылке. Он давно не был у парикмахера. Шею бы ему подбрить не мешало. Ай-я-яй, а ведь такой аккуратист и образец элегантности… видно, занят с утра до ночи, вкалывая на славу капитализма и угнетая членов семьи и подчиненных. Марианна так засмотрелась на миллионерский затылок, мысленно ругая его обладателя, что сплоховала: не проследила, куда поставила ногу, подошва скользнула по краю ступеньки, тапочек соскочил и запрыгал вниз, а Марианна начала падать вперед. Аракчеев, почуяв неладное, обернулся. Марианна со всего размаху повалилась на него. Петр Аркадьевич охнул и изумленно выронил короткое, простонародное слово. Однако он обладал хорошей реакцией и мигом взял ситуацию под контроль: одной рукой уцепился за перила, второй крепко обхватил девушку за талию. Марианна от неожиданности задрыгала ногами, потеряв и левый тапок. Аракчеев удержал равновесие. Он крепко обнял девушку второй рукой и держа ее в охапке, как куль, зашагал вниз и быстро доставил ношу к подножию лестницы. Марианна даже толком не поняла, что произошло. В один миг правой ноге стало холодно и свободно, потом она рухнула в бездну, ее больно сжали крепкие руки, вся она оказалась тесно прижатой к жилистому мужскому телу, а ее лицо уткнулось прямо в висок Аракчеева. От него пахло хорошим мужским парфюмом с ноткой смолы и балтийского бриза. И вот она уже стоит босиком на паркете, а Аракчеев подбирает ее гостевые тапочки и ставит их перед ее ногами. Он выпрямился и оказался лицом к лицу с Марианной. Он был ненамного выше ее, поэтому она рассмотрела, что его зеленые глаза цветом напоминают не бутылочное стекло, а море. Очень северные глаза. Как у варяга. — Простите, — сказала Марианна, стараясь отдышаться. Аракчеев тоже почему-то дышал глубоко и часто. — Вы не виноваты. Эти тапочки, — он кивнул вниз, — нарушение техники безопасности. Я скажу Валентине, чтобы выбросила их. А тут появилась и сама Валентина. Она вела за собой остроносую даму средних лет с ядовитой улыбкой и яркими синими глазами. Дама была образцом респектабельности: со строгой прической, в черном костюме и белоснежной блузке с брошью у горла. Идеальная учительница английского, как их изображали в старых учебниках. У такой не забалуешь. — Мария Джоновна Фишер, еще один репетитор, — равнодушно сообщила экономка. — Здравствуйте, я билингв, — сразу выложила карты Мария Джоновна, щеголяя гнусавым акцентом. — Жила в Англии много лет.