— Доброе утро, Марианна Георгиевна, — светским тоном поздоровался Петр Аркадьевич, как будто они встретились где-нибудь в библиотеке. Затем невозмутимо вытер лицо краем полотенца и потряс головой, чтобы избавиться от воды в ухе. Марианне захотелось глупо хихикнуть, как школьнице. Но хихикать было нельзя, поэтому она сделала вид, что у нее зачесалась переносица. Теперь ей было одновременно смешно, неловко и жарко. — Доброе утро, — пробормотала она. — Простите, мы не знали… мы уже уходим. Она потянула Дашу за рукав, но ребенок принялся упрямо докладывать: — Папа, смотри, у нас урок, я рассказываю на английском о нашем доме! Марианна Георгиевна, как это правильно сказать? We… is… то есть, have a lesson… I tell about… (Здесь Даша подбирает слова и говорит с ошибками) — Your daughter is showing me around the house right now (Ваша дочь показывает мне дом), — пролепетала Марианна. Петр Аркадьевич благосклонно кивнул и сообщил: — Хорошо, но не забывайте о плане, который я вам оставил. — Ты тоже скажи это по-английски! — ехидно потребовала Даша и Марианна глянула на девочку с подозрением. Петр Аркадьевич повторять по-английски не пожелал и поспешно удалился переодеваться. Марианна выдохнула. Ну вот как теперь сосредоточиться на уроке после того, как наталкиваешься на зануду-работодателя в одних трусах? Самое ужасное, что это зрелище привело ее в сильное волнение, которое нельзя было объяснить одной только неожиданностью. Конечно, она видела голых мужчин. Она ж не барышня позапрошлого века! Когда она занималась танцами и ездила на выступления, мальчикам и девочкам приходилось порой переодеваться в одной комнате. Но там все были свои и никто никого не стеснялся. А еще на четвертом курсе у Марианны случился Олег и она видела его совсем без ничего… так, стоп. Прочь, неприятные воспоминания! Никаких Олегов. Марианна стиснула зубы и крепко потерла лоб. Об Олежке больше не думалось, но образ полуголого, поджарого и зрелого мужчины — строгого Петра Аркадьевича — из головы так просто не выскочил. Пока Даша вела ее наверх и что-то болтала, мешая английские и русские слова, Марианна воровато вспоминала ноги с длинными мускулами и крепкими икрами, и жилистые плечи, и капли воды на шее… Вот ведь напасть! Она ведет себя ужасно непрофессионально! Усилием воли Марианна отогнала лишние мысли и полностью погрузилась в Дашин рассказ. Ей было любопытно побольше узнать о старинной усадьбе с вековой историей. Они поднялись на первый этаж и продолжили экскурсию. Марианна уже многое видела в доме миллионера Аракчеева, но теперь она получила возможность заглянуть в каждый уголок и внимательно рассмотреть детали. Чтобы заставить ученицу разговориться, Марианна добросовестно охала, ахала, и всячески восторгалась всем, что видела. Всплескивала руками, часто повторяла: «Ну надо же!» и «С ума сойти!». Это помогло: оказавшись в центре внимания, Даша вошла в раж, стала болтать свободнее, иногда без зазрения совести хвасталась. Ну и прекрасно! Пусть болтает! Поначалу девочка очень старалась говорить только по-английски. У нее даже капли пота выступили на лбу от усилий. Но вскоре она так увлеклась рассказом, что стала мешать языки и нести околесицу, но Марианна уже не осмелилась ее поправлять. Ничего, потом они повторят, как нужно. Или сочинение напишут. — Тут кухня. Малую столовую вы уже видели. Тут гостиная — классная, правда? — а там библиотека. Давайте зайдем. — Ух ты, сколько книг! И камин настоящий? Никогда такого не видела! — Да, но его редко разжигают. Папа просит, чтобы я читала все эти книги. Но тут фигня всякая, интересных мало. — Поищем и найдем! — Идемте дальше! Марианна Георгиевна, а как будет по-английски «кладовая» и «постирочная»? Марианна объяснила, качая головой от непритворного удивления. Она бы с удовольствием поселилась в такой постирочной. Тут были уютные деревянные полочки с различными порошками, черно-белый плиточный пол, плетеные корзины для белья и очень большая, красивая стиральная машинка. На рельсе-вешалке висели три отглаженные мужские рубашки. Осмотрев гостиную, кладовую, щитовую и котельную, они вернулись в холл. В углу помощница по хозяйству Олечка старательно пылесосила ковер. Она орудовала трубой с насаженной щеткой так изящно, как будто танцевала менуэт. Русая девичья коса с трогательным синим бантиком покачивалась в такт. Олечка выключила пылесос, послушала корявую английскую речь Даши, потом и умильно произнесла: — Молодец, Дашенька! Какую интересную игру ты придумала! Ой, Марианна Георгиевна, осторожненько! Не надо эту статуэтку трогать, она дорогая, фарфоровая! Петр Аркадьевич сильно огорчится, если она разобьется! Марианна с испугом вернула на столик изящную Коломбину. Ишь какой эстет Петр Аркадьевич! Художественным фарфором, значит, увлекается! — Мы не играем, мы проводим урок, — отрезала Даша и отвернулась. — Конечно-конечно! — мелко закивала Олечка, перекинула косу через плечо и ушла, потащив за собой пылесос за шланг, как свинью на поводке. Марианна задрала голову. Какие невероятно высокие потолки! Из-за них сразу становится понятно, что дом старый. Сами комнаты вроде небольшие, но просторные именно из-за потолков. И эта лепнина, и эти люстры! Интересно, что за люди жили здесь давным-давно? Был ли на самом деле тот граф или купец, и его немолодая ревнивая супруга? И какие тайны хранит этот особняк? … хотя какие в нем могли остаться тайны после переделок и ремонта, который провел Аракчеев! — Даша, а кто так красиво оформил гостиную и все эти… усадебные интерьеры? Это осталось от музея? — Нет, дизайн разработала мама. Папа попросил ее сделать, чтобы все было как сто лет назад, и заплатил ей. Мама тогда была на мели — заказов у нее не было, и он ей решил помочь. Просто так он ей денег не дает, только на меня. Марианна сразу поняла, почему дом походил на музей. Женщина, которая им занималась, знала, что жить в нем не будет. Но очень старалась, чтобы вышло «как заказчик велел». Вот и получилось… работа сделана «на пять», но без души. — Понятно. Значит, вы уже тогда … отдельно от папы жили? — Да, отдельно. Вам, наверное, интересно, когда они развелись? Мне пять лет было. Давно уже. Мама еще один раз замуж выходила ненадолго, за итальянца. А папа больше не женился, хотя у него жила как-то… не помню, как ее звали. Светлана, что ли? Она куда-то потом делась. А сейчас Илона приезжает иногда в гости, но ее уже давно не видно. — Let’s go upstairs (Идем наверх!), — торопливо сказала Марианна, потому что ей стало неловко. И жутко захотелось узнать больше о личной жизни Петра Аркадьевича. Илона, значит, и Светлана… Ну да, наверняка у него от поклонниц отбоя нет. Мужчина богатый, видный… (ух, эти жилистые руки и грудь, усеянная каплями воды!) Марианну внезапно опять прошиб жар, и она раздраженно помотала головой, отгоняя непрошеный образ. — Там вы уже были, там переход во флигель, где моя комната, — махнула Даша рукой, когда они оказались на втором этаже. — Тут жилые комнаты. Вот там папина спальня. Там — гостевая спальня, и еще одна дальше. — А там что? — Марианна прошла по короткому, темному коридорчику и уперлась в очень простую деревянную дверь. — Личный папин кабинет. Он никого туда не пускает, — сказала Даша загадочным тоном. — Там его убежище и зона комфорта. Марианна посмотрела на нее с изумлением. Лицо у Даши было очень серьезное. Шутит? — И что же в этом убежище? — Папина тайна, — Даша лукаво улыбнулась, поддразнивая учительницу, но тут же пояснила: — Наверное, что-то скучное. У взрослых все тайны скучные. По-моему, документы разные… я не спрашивала, — Даша пожала плечами, а потом пошла прочь, к лестнице. Марианна замешкалась, огляделась, и украдкой провела пальцами по латунной ручке. Документы? Вряд ли. Документы у него были в шкафу в большом кабинете — она заметила. Важные он, скорее всего, хранит у своего юриста или в компьютере. А это что за комната Синей Бороды? Может, Петр Аркадьевич держит там мумии своих пассий, всяких Светлан и Илон? Или у него там сейф, в котором лежат фамильные драгоценности, пистолет Макарова и пачки долларов, перетянутые аптекарскими резинками? А может… хм… в его зоне комфорта стоит кровать с ремнями, а на стенах развешаны плетки-семихвостки и наручники? По совету подруги Марианна когда-то прочитала весьма познавательную книжку про одного миллионера с такими вот… специфичными вкусами и особой комнатой. Ну, елки-зеленые, книжка, конечно, была прикольная, но как-то не очень приятно работать в доме, где есть… вот такое! 17 В глубине дома ожили настенные часы и издали мелодичный звон. — Ой! — вдруг перепугалась Даша. Она бесцеремонно схватила Марианнино запястье, вывернула и глянула на циферблат наручных часиков. — Те, что в гостиной на десять минут отстают, — пояснила она. — У меня вот-вот математика начнется, училка уже пришла и сидит, наверное! Папа тоже обещал на уроке быть, — продолжила она с досадой. — Блин, такое хорошее утро было! — Удачно позаниматься! Вчера ты здорово справилась на математике, умничка! Мне вот уравнения никогда не давались, — подбодрила ее Марианна, но следом не пошла. Раз на уроке будет сидеть Аракчеев, то ей лучше не показываться. Во-первых, она еще не готова с ним встретиться после утреннего конфуза. Во-вторых, присутствие двух посторонних будет смущать учительницу. Если Аракчееву вздумается сделать математичке выговор (с него станется), то не нужно, чтобы при этом были свидетели. Это очень обидно, когда тебя ругают, а коллеги смотрят, слушают и сочувственно ухмыляются… Она отправилась на кухню, решив, что попросит у Катерины чашку чая. Не помешает подкрепить силы. Героини старинных английских романов всегда подкрепляют силы чашкой чая, если случается что-то неожиданное. Например, если они лицезреют хозяина особняка в одних подштанниках, или забредают на чердак, где он держит взаперти свою безумную супругу, или улепетывают от привидения. Вот привидений ей еще сегодня не хватало! На кухне оказалось полно народу: здесь собрались экономка, повариха и помощница по хозяйству. Повариха трудилась, остальные бездельничали. Пахло странно: свежим укропом и табаком. — Здравствуйте! — поздоровалась со всеми Марианна. Катерина кивнула и улыбнулась, не отрываясь от нарезки овощей. Ее острый нож звонко стучал по деревянной доске. — Привет-привет, — равнодушно отозвалась Валентина. Она устроилась у приоткрытого окна, на подоконнике лежала газета со сканвордом. На носу у нее сидели очки в шикарной золотистой оправе. В одной руке у Валентины между наманикюренных пальцев была зажата тлеющая сигарета, в другой — карандаш. Правой рукой она вписывала слова, потом подносила к рубиновым губам левую руку, затягивалась сигаретой и выдувала дым через щель на улицу. Олечка сидела у стойки и пила молоко из большой красной кружки. Увидев Марианну, она мило улыбнулась и потупилась. — Может, вам бутерброд сделать или до ланча потерпите? — дружелюбно поинтересовалась повариха. — Мне бы только чаю… — В том термосе есть заваренный с травами, угощайтесь! Марианна села за стол с чашкой, Валентина мельком глянула на учительницу и равнодушно поинтересовалась: — Вам дым не помешает? Ее тон подразумевал только один ответ, и Марианна послушно помотала головой: