– Поня-я-ятно, – протянул Кейман. – Ди Файр? На этот счет вам есть, что приду… кхм… сказать? Что делала магистр Ванджерия, пока горела несчастная библиотека? – Как всегда. Ругалась. – По поводу? – А он ей нужен? Кейман со всей дури хлопнул по столу, бросил на меня беглый взгляд, чем ясно дал понять: он все отлично знает. Или догадывается, что, в общем-то, одно и то же. – Как вы мне все надоели. Каждый из вас троих. Каждый. Без исключений. Ведете себя как… стадо малолетних дебилов, не способных ложку в руках удержать. Вам по сколько лет?! Вы соображаете вообще, чем это могло кончиться?! Шторм, что с лицом? – Упала. – Упала, – ласково передразнил опекун. – Маленькая ты моя. Упала. Тоже книжка нервная попалась, да? Или билась головой о гранит науки от неспособности его загрызть? Кейман устало потер глаза. – Вас надо держать не в школе, а в зоопарке. Значит, так. Ты, – он ткнул пальцем в Ясперу, – идешь спать. Завтра утром ко мне в кабинет, и рекомендую придумать что-нибудь, чтобы из кабинета не выйти с вещами. Ди Файр – домашний арест до конца семестра. И чтобы я тебя рядом с этой… нервной книжкой больше не видел, иначе до конца жизни будешь читать одной рукой, ясно? – Более чем. – Шторм… сначала к лекарю. Потом домашний арест до конца семестра. На тренировки для Найтингрин ходить можно в том случае, если арест исполняется неукоснительно. Иначе вместо шоу зимой будешь мыть полы в закрытой школе и проникаться незавидной судьбой тех, кто не умеет контролировать нервы и недолюбливает библиотеки. Всем все понятно? Тогда вон из моего кабинета, пока я вас тут не выпорол! Меня сдуло первой, Бастиан и Яспера аналогично не стали задерживаться. На этот раз мы легко отделались, и не хотелось бесить директора дальше. То, что он сделал вид, будто поверил в ложь Бастиана, показалось последним китайским предупреждением. В следующий раз нас и вправду выпорют. Ну его нафиг, я согласна на арест до диплома! Пока я сражалась с мыслями в раскалывающейся голове, Бастиан перегородил путь Яспере. – Штормграм сюда давай, – холодно сказал он. Яспера молчала, стиснув зубы и глядя поверх плеча огневика, который был на добрую голову выше нее. – Ладно, тогда пойду к дяде Кросту и расскажу пару сюжетных поворотов… Вместо ответа Яспера молча сунула руку в сумку, достала штормграм и бросила к ногам Бастиана, а когда он наклонился, чтобы поднять, быстро скрылась за поворотом. Стук каблуков по лестнице еще долго эхом отдавался в пустом преподавательском корпусе. И как мы только не перебудили всю школу! – Проводить тебя к лекарю? Как в старые добрые времена, – улыбнулся Бастиан, намекая на одну из встреч на первом курсе. – Она права. – Что? – Яспера права. Нельзя рисковать. Однажды он едва тебя не убил, а девятнадцати ребятам не повезло сильнее. – Эй, штормграм у меня, от него не останется и пылинки к утру, все нормально. Он протянул было руку, но я отшатнулась, стараясь не смотреть на парня. – Не нормально. Не она, так кто-то другой. Это не скрыть – с учетом того, кто ты. И последствия… я не хочу проверять, что сделает Акорион. Не подходи ко мне. Я сглотнула болезненный комок в горле. – Забудь, что я вообще существую. Я напишу тебе переводы всех упоминаний драконов и Акориона, передам через Брину. Забудь обо всем, что сегодня случилось. Спасибо, что спас нас, но с этого момента мы не знакомы. – Деллин, ты не можешь из-за страха перед ним остаться одна. Ты свихнешься. Глаза защипало, и я поняла, что или сейчас закончу разговор и позорно сбегу, или снова случится что-нибудь непоправимое, чего мы чудом сейчас избежали. – Одна против многих. Не такая уж большая потеря. Мне пора, извини. Теперь уже мои торопливые шаги одиноко нарушали умиротворенную ночную тишину. Или это с такой силой билось сердце? Как будто каждый удар грозил стать последним. Сокровищница Таары пуста. И я с удивлением прохожусь вдоль рядов витрин, рассматриваю блестящие в слабом свете единственной свечи украшения. – Деллин? Впервые за много… снов Акорион проявляет эмоции. Темный бог, кажется, удивлен моим появлением. А еще почти раздет и как-то странно выглядит, словно… – У тебя что, подружка на ночь осталась? – спрашиваю я. – Ты ревнуешь? – Буду рада, если ты найдешь свою любовь и отстанешь от меня. Он вдруг смеется. Мягкий бархатистый смех прокатывается по комнате, оставляя странное послевкусие. – Это говорит мне девушка, сама явившаяся ко мне во сне. Я не звал тебя, ангел мой. Чего ты хочешь? Я замираю, ошеломленная его словами. Настолько привыкла оказываться в его снах против собственной воли, что смысл сказанного доходит не сразу. – Так зачем ты здесь, Деллин? Я тебе нужен? – Пожалуй, – по привычке закусываю губу. – Хотела сказать, как сильно я тебя ненавижу. – Ну, это не новость. Но что ввергло тебя в такое страстное желание сообщить мне это, что ты даже явилась сюда сама? Я молчу, Акорион улыбается, как заботливый папочка, позволяющий дочурке самой решить сложную задачку из домашнего задания. Такая снисходительная всезнающая улыбка, что очень хочется выкинуть что-нибудь, что сотрет ее. – Идем, – бог протягивает руку, – покажу тебе замок. – Замок? Прямо весь? – Да. Раз ты пришла сама, то готова слушать. Эта фраза пугает сильнее, чем прошедшая выволочка в кабинете Кроста, и даже сильнее, чем прямые угрозы. Я вдруг чувствую, что экскурсия по дому меня… манит? Хочется посмотреть на то, как он живет, в чем существует. Выйти за пределы локаций, организованных им же, на несколько часов оказаться вдали от стен школы и проблем, навалившихся там. Рука дрожит, когда я протягиваю ее, но горячие пальцы неожиданно ободряюще сжимают мою ладонь. Наверное, как-то так чувствует себя заключенный, следующий за стражником на казнь. – Хочешь вина, ангел? – Я же во сне. Зачем галлюцинации вино? – Ты не во сне, Деллин. Ты в проекции. Наподобие той, что создавал тот выживший мальчик. Вздрагиваю от упоминания Бастиана и засовываю воспоминания и всколыхнувшиеся еще не утихшие ощущения как можно глубже. Мы идем по длинным коридорам классического замка, совсем не вычурного, готично-сдержанного. Из окон я вижу покореженные черные деревья, окружающие территорию. – Проекции тоже не могут пить вино. Или оно у тебя призрачное, мертвое? Тогда тем более не хочу. Мало ли, как оно там сдохло… – Ты еще такой ребенок, ангел. – Я не ангел. – У тебя есть крылья, ты постоянно устраиваешь мне здесь грозу. Ты ангел шторма, хорошенький, но вредный. Знаешь, порой мне кажется, что я в тебя влюбляюсь, и мне ужасно стыдно перед сестрой. Это ведь нехорошо, да, оставить тебя вместо нее? – Мы так-то не два разных человека, а один и тот же, просто в… мм-м… разной модификации. – Может, ты и права. Это сложные вопросы, подобные тебе еще не рождались. Что хочешь посмотреть? Мой кабинет? Сейчас… я чудом восстановил эту штуку, пришлось заплатить кучу денег одному художнику… пусть покоится с миром. Акорион открывает одну из дверей и сторонится, пропуская меня в комнату. Открыв рот, я смотрю на собственное изображение. Почти рекламный плакат Найтингрин во всю стену! Темная богиня во всей красе, смотрит, иронично прищурившись. – Я бы не смогла работать, когда она постоянно пялится. – Я редко здесь бываю. Дело, знаешь ли, требует разъездов и полевой работы. – Каких разъездов? Акорион снисходительно улыбается. – Давай не будем торопиться с этим. Если ты действительно захочешь стать частью… – он обводит глазами комнату, – этого всего, то узнаешь все постепенно. Идем, покажу спальню. Может, решишь остаться как-нибудь? Или приехать на каникулы? Мы проходим вдоль целой галереи рисунков. Мрачноватых пейзажей, не лишенных эстетики. На одной из таких картин я с отвращением рассматриваю здоровенного паука и морщусь. – Не любишь насекомых? – понимающе кивает бог. – Как и Таара. Она всегда уезжала, когда я экспериментировал с темной магией. Крост рассказал тебе о…