— Может, они и так не потребуются, — чуть поникнув, ответила она, уставившись в пол. — Ну найдут её, как первую. Что дальше? — Или не найдут, — пожал плечами Анчар, поджигая фаербол, чтобы снова закурить. — Или она и вовсе не умирала. Печатную фотографию подделать несложно. Вернуть человека к жизни после распятия — тоже. Тебе такое в голову не приходило, а, панкуха? Она не ответила, так и продолжила смотреть в пол. Что-то её выбило, затриггерило. Ей просто нечего было ответить. Анчар вновь надел шлем. При создании слепка на столе панкухи был раскрыт коммут со страницей нотного стана. Он присмотрелся внимательно. — Ну и нетленки же вы шпарите… — скривился он. — Это сейчас все такой сраный пост-панк играют? Он не видел панкуху из шлема, по крайней мере, пока не приблизился бы к ней достаточно близко, чтобы программа подсветила её контуры сквозь виртуал. Только услышал: — Чё? — Музыка на твоём коммуте. Это же дичь голимая. — А ты дохрена шаришь, что ли? Тебе чё не нравится? — Был у меня товарищ в группе, хотел лабать рок «не как у всех». И как-то он приносит нам своё сочинительство, а там бас-бочка на слабую долю, и не в бридже, а в основном элементе. И начинает нам рассказывать, как это дохуя оригинально, настоящий андеграунд! Вот эти вот твои попытки писать партии для соло-гитары в терцию, а не в стандартные интервалы — в ту же степь. Глупо претендовать на авангард, не освоив базу. — М-м, — протянула она. Анчар снял шлем. Панкуха смотрела на него уже не так, как раньше. Всё ещё с подозрением — но было и что-то ещё. — И далеко пошёл твой этот друг? — Не далеко. Его убили. — Это не моё, — ответила она после долгой паузы. — Наш вокалист наизобретал. Говорит, что это охуенно. — Ты, похоже, так не считаешь, иначе не стала бы спихивать ответственность на него. Мой тебе совет — не слушайте вашего ебанутого вокалиста, дайте ему петь ртом то, что нравится всему коллективу и пишите нетленки вместе. Подумай над этим, панкуха. И подумай над всем остальным. Мы ещё побеседуем. Возможно, ты и не откроешь мне карты мироздания, но кое-какая информация, сказанная тобой свободно и честно, может на многое повлиять. Он оставил её одну. Разбитую — но, похоже, не самим фактом вероятной гибели сестры, а своей ответственностью за всё это. Она слишком плохо её знала. И не очень уважала — вот что её должно было угнетать. Все материалы дела, от показаний других студентов до биографий девушек и их поведения в соцсетях говорили о том, что сёстры словно существовали в отрыве друг от друга. Панкуха собирала алко-трипы, тихоня-сестра занималась своими делами. Быть может, именно ни черта не знать об этих «делах» — и было самым душераздирающим для панкухи. Едва ли она винила себя за её пропажу, если, конечно, она к этому непричастна. Но не понимала — или боялась понять — что за жизнь вела её сестра. А может, всё совсем не так. Анчар велел Кристине отвести его в комнату следующей пропавшей. Сейчас не было смысла дожимать панкуху — важнее составить общую картину. Провести взаимосвязь между всеми девушками. С закономерностями нынче туго, однако рано или поздно они появятся. Должны появиться. — Это было обязательно? — спросила Кристина, пока они шли. — Выгонять меня? — Да. — Девушка и так не в себе от всего этого. Не думаю, что в разговоре один на один ей стало легче. — Она посмотрела на Анчара, но не дождалась ответа и продолжила: — Если ты хотел расположить её к себе, стоило изначально быть уважительнее. Ты же… — Она не такая. — Что? — Не из тех, перед кем нужно кланяться. Ей не нужно твоё утешение. И моё тоже. Кристина презрительно хмыкнула. Ей явно не нравились методы Анчара, или, вернее, она их не до конца понимала. Следующая комната разительно отличалась от двух предыдущих. Пропавшая номер три — так её пока окрестил Анчар — обладала как минимум двумя уровнями заклинаний. Доска с антитканью во всю стену до сих пор хранила следы магического присутствия. — Как в МетаТехе относятся к магии? — спросил Анчар Кристину. — Обыденно. Да, чарам здесь не обучают, многие в принципе нечувствительны к колдовству, но само по себе оно не возбраняется. — Доска, — сказал Анчар. — Ага, — кивнула корпортака. — Обычно такими стенами пользуются в вузах вроде МКУ, где магия выступает непосредственной частью обучения. Детектив приложил руку к доске. Веяло стихийником. Не таким, как сам Анчар — ничего близкого к огню. Интересное, какое тренировочное заклинание она выпустила последним? Знала ли она, что оно будет последним на этой доске? Он не был уверен, что правильно почувствовал ауру. Его собственные каналы энергии медленно ощупывали, сканировали доску, отдаваясь неровными колыханиями. Хм, спираль? Очень похоже. Сильная спираль — волокна магии шли нитью, которая постепенно закручивалась. Но буквально за минуты до этого заклинания доска приняла на себя и другие «атаки», более простые, но тоже действенные. Анчар достал из кармана пиджака стеклянный пузырёк, плотно закрытый деревянной пробкой. Не без усилий откупорил его, и пространство в внутри зашипело. Провёл горлышком по доске, затем закупорил пузырёк обратно. — Рунологи изучали комнату? — Не знаю, — сглотнула Кристина. — Наверное. Узнать? — Узнай, был ли сделан слепок аур. Если да, вышли его мне. Если нет, запроси, чтобы сделали. Ауры ещё держатся. В остальном — девчонка любила настольные игры. Об этом свидетельствовали не только коробки, но и расставленные то тут то там игральные кубики. Разные — четырёхгранные, восьмигранные, двадцатигранные. В комнате, похоже, нередко собирались на партии. Разумеется, в основном это были настолки с применением магии — по большей части декоративной. На картах остались характерные отпечатки пальцев. — У неё был ежедневник, — сказал Анчар. — Ознакомилась? — Читала выжимку, — ответила Кристина. — Ничего особенного. Ну, кроме разве что проклятий в адрес родителей и упоминаний друзей. — Это она затерялась в метро? — уточнил Анчар. Информации было слишком много, и иной раз ему было легче уточнить что-либо у Кристины, нежели снова читать полотна материалов. — Нет. Эта возвращалась от психолога. Предположительно возвращалась… Да, он припомнил. В отчёте полиции на этом моменте делался акцент. Она могла возвращаться. Но путь её был достаточно нетипичным — возможно, планировала заглянуть ещё куда-либо. Коммут просто перестал функционировать, она не снимала его с руки. Камеры наблюдений тоже потеряли её из виду. — Знаешь, что это всё значит? — нетерпеливо спросила Кристина. Из неё вырвалось то, что она давно копила в себе. — Эти девушки не при чем. Сколько ни пытайся уличить их в каких-нибудь тёмных делишках, ты ничего не найдёшь. За ними нет вины. Они — всего лишь средства шантажа или угрозы. — Я это озвучил ещё при первой нашей встрече. — Тогда что? Что ты пытаешься найти? — Кисть. — Кисть? — Кисть, — кивнул он. — Которой рисуется картина. Её обязательно нужно держать в руке, непременно нужно почувствовать. Тогда краски заиграют. — Идея с клопами мне нравилась больше. — Мне тоже. Но ты видишь здесь хоть одного клопа? Она, вероятно, хотела сказать, что одного — видит. Но промолчала. Анчар быстро подвёл итоги. На кровати зафиксированы следы половых актов, на подоконнике неоднократно стояли цветы. Орхидеи. Их дарили часто — кто-то знал, что она их любит. В женской сумочке косметика, помада, противозачаточные. До слепка вещей в комнате было больше. Коробки, сумки, книги — следы пыли и равномерность её распределения говорили о том, что пропавшая то ли делала перестановку, то ли избавилась от большого количества хлама, то ли куда-то перевезла часть своих вещей. Их точно не забрали похитители: к моменту пропажи успело накопиться некоторое количество пыли. Учёба, социальные связи, денежные траты, поведение в соцсетях — кроме последнего всё было в норме. Получить ордер на проникновение в аккаунты девушки не удалось. Её родители — корпораты высокого ранга. Добро они не дали. Значит, легавым оставалось проштудировать только доступный массив данных. Много ли они успели за эти дни? Люди чатятся изо дня в день, и чтобы полноценно изучить все переписки, могут потребоваться недели. А чтобы раздобыть удалённые чаты и сообщения, трудиться нужно ещё больше. Это нормально, когда федералы планомерно выходят на серийника или преступный синдикат. Здесь же всё иначе. Особенно, если Кристина права, и вся жизнь девочек не имеет к их пропажам никакого отношения. — Её родители приехали? — Ага. — Зови. Глава 8 Они вошли тихо, почти бесшумно. У отца пропавшей — полоска импланта на виске, скорее признак статусности, нежели необходимость. Дорогой костюм, хоть и не особо парадный. И мать — тоже в чёрном, одетая чуть проще. Кристина их представила. — Только, пожалуйста, быстрее, — выдохнул мужчина. — У меня мало времени. Мы и так прождали долго. — Вы куда-то спешите? Отец посмотрел на Анчара как на кретина. Там, где корпорат вёл свои рабочие дела, от такого взгляда любой вопрос должен был отпасть сам собой, а вопрошающий непременно обязан был бы извиниться. Но не здесь. Анчар выдержал взгляд. — Конечно, я, черт возьми, спешу. Середина дня — на работе дел невпроворот. Конечно, старый ты хмырь. Твоя дочь, вероятно, где-то висит распятая и набухает трупными пятнами, источая гниль, а у тебя дел невпроворот. Конечно, сука. Анчару пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить имя корпората. Детектив не слушал, когда его называла Кристина, пришлось вспоминать, как звали пропавшую. — В таком случае, господин Нэвё, вы свободны. Корпорату всем своим видом показал, что не расслышал. Но пояснений не дождался. — Послушайте, детектив, я уже приехал сюда, — устало выдыхая, сказал он. — У меня есть некоторое время.