Как всегда, посвящается Фэй, Джесси и Рейчел, а теперь еще и Илане Jonathan Kellerman Blood Test * * * Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность. © 1986 by Jonathan Kellerman © Саксин С. М., перевод на русский язык, 2020 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2020 Глава 1 Я сидел в зале суда и наблюдал за тем, как Ричард Моуди слушает неблагоприятное для себя решение судьи. По этому случаю Моуди вырядился в костюм из синтетической ткани шоколадного цвета, канареечно-желтую рубашку, галстук-«шнурок» и сапоги из змеиной кожи. Он корчил гримасы, кусал губу и старался встретиться взглядом с судьей, но та «пересмотрела» его, и он в конечном счете уставился на свои руки. Судебный пристав в углу не отрывал взгляда от Моуди. После моего предостережения он старательно следил за тем, чтобы на протяжении всего заседания супруги Моуди держались подальше друг от друга, и даже дошел до того, что обыскал Ричарда. Судьей была Диана Севир, деловитая, моложавая для своих пятидесяти лет, пепельная блондинка с сильным, но добрым лицом и мягким голосом. Я еще никогда не видел ее в суде, но много о ней слышал. До поступления на юридический факультет Севир работала в системе социального обеспечения и после десяти лет в суде по делам несовершеннолетних и шести лет гражданских и семейных дел была одной из немногих судей, по-настоящему понимавших детей. – Мистер Моуди, – сказала Севир, – я хочу, чтобы вы очень внимательно выслушали то, что я вам сейчас скажу. Моуди принял было воинственную позу, расправив плечи и прищурившись, словно готовясь к драке в баре, однако защитник толкнул его в бок, и он расслабился и натянуто улыбнулся. – Я заслушала показания доктора Дашхоффа и доктора Делавэра, оба они опытные специалисты и нередко дают заключения для нашего суда. Я переговорила у себя в кабинете с вашими детьми. Сегодня весь день я наблюдала за вашим поведением и слышала ваши беспочвенные обвинения в адрес миссис Моуди. Я выяснила, что вы дали наставление своим детям сбежать от матери, чтобы вы смогли их спасти. – Помолчав, судья подалась вперед. – Сэр, у вас серьезные проблемы с психикой. Ухмылка исчезла с лица Моуди так же быстро, как и появилась, однако Севир успела ее заметить. – Очень жаль, что вы находите это смешным, мистер Моуди, потому что на самом деле все очень печально. – Ваша честь! – вмешался адвокат Моуди. Судья остановила его, махнув ручкой с золотым пером и корпусом. – Не сейчас, мистер Деркин. Сегодня я уже наслушалась достаточно словесной шелухи. Я подвожу итог и хочу, чтобы ваш клиент меня выслушал. – Она повернулась к Моуди. – Возможно, ваши проблемы можно исцелить. Я искренне на это надеюсь. У меня нет никаких сомнений в том, что тут не обойтись без психотерапии – в больших объемах. Возможно, потребуется также лечение. Надеюсь, вы получите всю необходимую медицинскую помощь – это нужно вам и вашим детям. Я постановляю: впредь вам запрещается общаться со своими детьми до тех пор, пока я не получу заключение психиатра о том, что вы больше не представляете угрозы для окружающих и себя самого – когда прекратятся угрозы кого-то убить и покончить с собой и вы поймете, что развод – реальность, и сможете помогать миссис Моуди воспитывать детей. Когда вы достигнете этой точки – а одного только вашего слова, мистер Моуди, будет недостаточно, чтобы меня убедить, – суд обратится к доктору Делавэру с просьбой составить график ограниченных свиданий с детьми, обязательно в присутствии представителей опеки. Выслушав ее, Моуди резко подался вперед. Судебный пристав мгновенно вскочил с места и бросился к нему. Увидев его, Моуди слабо усмехнулся и опустил плечи. У него по щекам потекли слезы. Достав носовой платок, Деркин протянул его Моуди, после чего заявил протест в связи с посягательством судьи на личную жизнь его клиента. – Вы вправе подать апелляцию, мистер Деркин, – спокойно промолвила Севир. – Судья… Это заговорил Моуди, его бас прозвучал сухо и натянуто. – В чем дело, мистер Моуди? – Вы не понимаете… – Он заломил руки. – Мои дети – я же без них жить не могу! Какое-то мгновение мне казалось, что Севир устроит ему разнос. Однако она посмотрела на него с сочувствием: – Я вас прекрасно понимаю, сэр. Я понимаю, что вы любите своих детей. Что ваша жизнь разбита вдребезги. Но и вы должны понять – в этом вся суть психиатрического обследования, – что дети не могут быть ответственны ни за чью жизнь. Для ребенка это непосильная ноша. Ваши дети не могут воспитывать вас, мистер Моуди. Это вам нужно научиться воспитывать их. А в настоящий момент вы на это не способны. Вам требуется помощь. Моуди начал было что-то говорить, но осекся. Он покачал головой, признавая свое поражение, вернул платок своему адвокату и попытался сохранить хоть какие-то крохи собственного достоинства. Следующие полчаса ушли на решение имущественных вопросов. Мне было незачем слушать споры о дележе скудного скарба Дарлины и Ричарда Моуди, и я уже собрался уходить, однако Мэл Уорти сказал, что хочет переговорить со мной после окончания заседания. Когда юридическая абракадабра наконец завершилась, судья Севир сняла очки и объявила об окончании слушаний. Повернувшись ко мне, она улыбнулась: – Если у вас есть время, доктор Делавэр, я хотела бы побеседовать с вами у меня в кабинете. Улыбнувшись в ответ, я кивнул. Севир попросила присутствующих очистить зал заседаний. Деркин вывел Моуди под бдительным взглядом судебного пристава. Мэл болтал ни о чем с Дарлиной, похлопывая ее по пухлому плечу. Собрав документы, он уложил их в один из двух принесенных в суд чемоданов. Мэл Уорти привык все делать досконально, и если другие адвокаты обходились одним тоненьким портфелем, он же привез целые коробки документов на стальной тележке для багажа. Бывшая миссис Ричард Моуди с лихорадочно раскрасневшимися щеками подняла на него изумленный взгляд и согласно закивала. Свое пышное тело молочницы она втиснула в легкое голубое платье, пенящееся морским прибоем. Такое платье больше подошло бы девушке лет на десять моложе ее, и у меня мелькнула мысль, не путает ли она новообретенную свободу с невинностью молодости. Мэл был облачен в классический наряд адвоката из Беверли-Хиллз: итальянский костюм, шелковая сорочка, галстук и кожаные штиблеты с кисточками. Длинные волнистые волосы были уложены по последней моде, бородка подстрижена чуть ли не до самого подбородка. Ногти его сияли, зубы блестели, а кожу покрывал загар, приобретенный на пляжах Малибу. Увидев меня, Мэл подмигнул, помахал рукой и напоследок еще раз хлопнул Дарлину по плечу. После чего схватил ее руку обеими руками и проводил до двери. – Спасибо за помощь, Алекс, – сказал Мэл, вернувшись. На столе еще оставался ворох бумаг, и он принялся их разбирать. – Пришлось повозиться, – заметил я. – Согласен. Все некрасивые дела такие. – Мэл произнес это искренне, однако в его голосе прозвучала смешинка. – Но ты одержал победу. Мэл оторвался от бумаг. – Точно. Ну, знаешь, это ведь мое ремесло. Поединок. – Засучив манжету, он бросил взгляд на тоненький золотой диск. – Не стану утверждать, будто я огорчен тем, что отделал этого индюка Моуди. – Ты полагаешь, он смирится с поражением? Безропотно сдастся? – Как знать? – пожал плечами Мэл. – Если не смирится, мы пустим в дело тяжелую артиллерию. За двести долларов в час. Мэл уложил чемоданы на тележку. – Послушай, Алекс, тут все было чисто – иначе я бы тебя не пригласил. Для тех дел, что с душком, у меня полно крутых ребят. Все справедливо, разве не так? – Да, мы поддерживали правую сторону. – В самую что ни на есть точку. И я еще раз говорю тебе спасибо. Передай от меня наилучшие пожелания леди в судейской мантии. – Ты думаешь, они ей нужны? – спросил я. Усмехнувшись, Мэл хлопнул меня по спине: – Возможно, ей пришелся по душе твой подход. А девчонка не дурна, а? Кстати, у нее никого нет, ты знаешь? – Старая дева? – Нет, черт возьми. Разведена. Я вел ее дело. Кабинет судьи Севир был отделан красным деревом и наполнен ароматом свежих цветов. Она сидела за резным деревянным письменным столом, накрытым стеклом, на котором стояла хрустальная ваза с гладиолусами. На стене у нее за спиной висели фотографии двух нескладных мальчишек-подростков – в футболках, гидрокостюмах, пиджаках и галстуках. – Моя ужасная пара, – сказала Севир, проследив за моим взглядом. – Один в Стэндфордском университете, другой торгует дровами в Эрроухэде. Вы никому не расскажете, а, доктор Делавэр? – Никому.