— Если тебе делают подарок, — сказал Среда, — подарок надо беречь. С такими вещами, как эта, вообще нужно быть очень осторожным. И пореже выпускать из рук. — Он принялся рассматривать доллар, сначала орла на аверсе, потом, на реверсе, — лик Свободы. — Да-да, госпожа Свобода. Красотка, а, как тебе кажется? Он подбросил монету вверх, закрутив ее щелчком в сторону Тени, который тут же ее поймал и «убрал» — по всей видимости уронив в левую руку, хотя на самом деле она осталась в правой, после чего левая его рука подчеркнуто «сунула» монету в карман. Доллар, между тем, остался сиять в его правой руке. Прохладная тяжесть монеты действовала на него успокаивающе. — Госпожа Свобода, — вздохнул Среда. — Иностранка, как и большая часть тех богов, которых так почитают американцы. В данном случае француженка. Хотя французы, оберегая чувствительность американских граждан, и прикрыли ее роскошную грудь, когда делали этот подарок. Свобода, — продолжил он, сморщив нос при виде лежавшего на нижней ступеньке использованного презерватива и с видимым отвращением отодвинув его ногой в сторону. — Кто-нибудь ведь может и поскользнуться на этой штуке. И шею себе сломать, — пробормотал он, отвлекшись на секунду от главной темы. — Все равно, что шкурка от банана, только на вкус похуже, и с иронической начинкой. — Он толчком распахнул входную дверь, и в глаза им ударил солнечный свет. — Свобода! — рокотал Среда, пока они шли к машине. — Это шлюха, которую нужно употреблять на подстилке из трупов. — Ты действительно так считаешь? — поинтересовался Тень. — Цитата, — отмахнулся Среда. — Из какого-то француза. Вот кому они поставили памятник в Нью-Йоркской гавани: шлюхе, которая любила трахаться на куче мусора. Держи-держи свой факел, дорогуша, повыше его поднимай, а в подоле-то у тебя снуют крысы, а по ноге твоей ползет вниз струйка холодной малафьи. Он отпер машину и ткнул Тени пальцем на пассажирское место. — А я считаю, что она и впрямь красавица, — сказал Тень, зажав монету в кулаке. Серебряный лик Свободы немного напоминал ему лицо Зори Полуночной. — Вот она, — сказал Среда, выруливая с подъездной дорожки, — извечная дурь человеческая. Гнаться за сладкой плотью, не отдавая себе отчета в том, что это не более чем изящная оболочка, упаковка для костей. Корм для червей. И по ночам ты трешься о червячный корм. Никого не хотел обидеть. Тень еще ни разу не видел Среду таким возбужденным. Значит, подумал он, вот как обстоят дела: фазы экстравертности сменяются у моего нового босса периодами полного спокойствия. — Так ты, значит, не американец? — спросил Тень. — А кто американец? — тут же вскинулся Среда. — Американцев по происхождению в природе не существует. Вот об этом-то я тебе и толкую, — он глянул на часы. — До закрытия банков нам с тобой нужно убить еще несколько часов. Кстати, здорово это ты вчера, с Чернобогом. Рано или поздно я бы и сам его уломал, но ты поставил его под знамена так легко и изящно, как у меня самого ни за что бы не вышло. — Правда, самого меня потом за это убьют. — Не факт. Как ты сам изволил совершенно справедливо заметить, он стар, удар у него уже не тот, и для тебя это может закончиться всего лишь, скажем, возможностью остаться парализованным до конца твоих дней. Безнадежным калекой. Так что у тебя есть на что надеяться — если, конечно, мистер Чернобог переживет грядущие лихие времена. — А в этом есть какие-то серьезные сомнения? — поднял голову Тень. Он откровенно передразнил манеру Среды: и очень себе в этой роли не понравился. — Серьезнее, твою мать, некуда, — сказал Среда, выруливая на парковку возле банка. — Вот, — обернулся он к Тени, — банк, который я намереваюсь ограбить. До закрытия еще несколько часов. Давай зайдем и поздороваемся. Он махнул Тени рукой: выходи. Тот нехотя выбрался из машины. Если старик вознамерился совершить какую-нибудь глупость, подумал Тень, какого черта светиться перед камерами. Но любопытство подталкивало его в спину, и он пошел к дверям банка. Смотреть он старался вниз, то и дело тер нос — и вообще делал все, чтобы понадежнее спрятать лицо. — Извините, мэм, а где у вас депозитные бланки? — обратился Среда к скучающей барышне-оператору. — Вон там. — Превосходно. А если я захочу оформить ночной депозит?.. — Заполняйте ту же самую форму, — она улыбнулась. — Вы знаете, где автомат для ночных депозитов? Слева от главной двери, дорогуша, прямо в наружной стене. — Премного благодарен. Среда зацепил сразу несколько депозитных бланков и улыбнулся девушке на прощанье, после чего они с Тенью вышли на улицу. Секунду Среда постоял на тротуаре, задумчиво почесывая бороду. Потом подошел к встроенным в стену банкомату и ночному сейф-приемнику и внимательно их осмотрел. После чего перешел через дорогу в супермаркет, где купил себе шоколадное мороженое с карамельной начинкой, на палочке, а Тени — чашку горячего шоколада. Возле входа, прямо под доской, сплошь завешанной объявлениями о сдаче квартир и о щенках-котятах, которым нужен дом и добрый хозяин, висел телефон-автомат. Среда подошел и списал номер автомата. Потом они снова перешли через дорогу. — Чего нам не хватает, — сказал вдруг Среда, — так это снега. Доброго, основательного, лезущего людям в глаза снегопада. Будь добр, подумай ради меня о снеге, хорошо? — Что? — Сконцентрируйся вон на тех облаках — видишь, вон там, к западу — и представь, что они становятся все темнее и гуще. Думай о низком нависшем небе и пронизывающем ветре, прямиком из самой Арктики. Думай о снеге. — Сдается мне, толку от этого будет немного. — Чушь собачья. В любом случае, тебе будет чем заняться, — буркнул Среда, отпирая машину. — А теперь едем в «Кинкоз».[24] Пошевеливайся. Снег, подумал Тень, сидя на пассажирском сиденье и прихлебывая свой шоколад. Тяжелые, завораживающие хлопья снега кружатся в воздухе, белая мишура на фоне темно-серого неба, снег, который пахнет зимой и холодом, который иголочками колет язык и осторожными поцелуями покрывает тебе лицо перед тем, как заморозить насмерть. Двенадцать дюймов сахарной ваты, и мир превращается в волшебную сказку, и все вокруг становится прекрасным до неузнаваемости… Среда уже давно что-то говорил, обращаясь к нему. — Прошу прощения? — встрепенулся Тень. — Я говорю, приехали, — повторил Среда. — По-моему, ты где-то не здесь. — О снеге задумался, — сказал Тень. В «Кинкоз» Среда первым делом принялся ксерокопировать банковские депозитные бланки. Потом заказал у оператора два набора по десять визитных карточек. У Тени начала болеть голова, а между лопатками на спине поселилось какое-то неприятное ощущение; должно быть, просто спал в неудобной позе, подумал он, спасибо чумурудному диванчику из чумурудной квартиры. Среда перебрался за компьютерную стойку, сочинил письмо, а потом подозвал оператора и с его помощью вывел на печать несколько объявлений, в крупном формате. Снег, думал Тень. Где-то там, высоко-высоко, вокруг микроскопических частичек пыли формируются идеальной чистоты ледяные кристаллы, идеальные кружевные вариации на тему фрактала. И пока эти снежные кристаллы падают вниз, они слипаются в хлопья, покрывая Чикаго роскошной белой пеленой, дюйм за дюймом… — Держи, — сказал Среда. Он протянул Тени чашку «кинковского» кофе с плавающим на поверхности комком полурастворившихся порошковых сливок. — И хватит уже, наверное. — Чего хватит? — Снега. Мы же не хотим, чтобы весь этот город засыпало доверху, правда? Небо снаружи было равномерного темно-серого цвета, как борт дредноута. И с этого неба — именно так — вовсю сыпал снег. — Ты же не хочешь сказать, что это сделал я? — слабым голосом сказал Тень. — В смысле, я ведь не делал ничего подобного? На самом-то деле, а? — Пей кофе, — сказал Среда. — Дерьмовый, понятное дело, но от головной боли хоть чуть-чуть да поможет. — А потом добавил: — Хорошая работа. Среда расплатился с «кинковским» оператором и вышел на улицу, удерживая между пальцами все свои объявления, письма и карточки. Он открыл багажник, загрузил бумаги в металлический, инкассаторского вида кейс — и закрыл его. А потом протянул Тени визитную карточку. — Кто такой, — спросил Тень, — А. Хэддок, начальник службы безопасности, Охранная компания А1? — Это ты. — А. Хэддок? — Так точно. — А что значит это А? — Альфредо? Альфонс? Августин? Амброуз? Выбирай сам. — Ага, понятно. — А меня зовут Джеймс О’Горман, — сказал Среда. — Для друзей — просто Джимми. Уловил? И у меня тоже есть карточка. Они вернулись в машину. Среда сказал: — Если и про А. Хэддока ты будешь думать столь же убедительно, как про снег, к вечеру у нас образуется куча ласково шуршащих банкнот, с помощью которых мы на славу угостим всех моих друзей. — Я не хочу обратно в тюрьму. — А тебе никто и не предлагает туда возвращаться. — Мне кажется, мы договорились, что ничего противозаконного я делать не стану. — А ты ничего противозаконного и не сделаешь. В какой-то мере это можно будет квалифицировать как пособничество и содействие, по предварительному, естественно, сговору с другими лицами, со вполне понятной целью получения — в дальнейшем — незаконно изъятых денежных средств, но поверь мне, выйдешь ты из этого дела, благоухая, как майская роза. — До или после того, как этот твой славянский Чарли Атлант[25] проломит мне одним ударом череп? — Глаза у него уже не те, — сказал Среда. — Может, он вообще промахнется, вчистую. А теперь нам нужно убить еще какое-то количество времени: видишь ли, банки, они по субботам закрываются ровно в полдень. Может, заодно и пообедаем? — С удовольствием, — сказал Тень. — Я просто умираю с голоду. — Знаю я тут одно местечко, — Среда выкрутил руль и принялся мурлыкать довольно бойкую мелодию, Тени решительно незнакомую. Снег шел уже вовсю, роскошными белыми хлопьями, точно такими, как представлял себе Тень — и он вдруг почувствовал нелепый прилив гордости. Умом он, конечно, понимал, что не имеет к этому снегу никакого отношения, точно так же, как то, что серебряный доллар, лежавший у него в кармане, — не луна, и луной никогда не был. И все-таки… Они остановились возле большого, похожего на ангар здания. Вывеска гласила, что здешний шведский стол (ешь-сколько-влезет) обойдется в четыре девяносто девять с человека. — Люблю я эту забегаловку, — сказал Среда. — Что, кухня хорошая? — спросил Тень. — Да нет, не так чтобы очень, — отозвался Среда. — Но атмосфера здесь просто незабываемая. Атмосфера, которая была так мила сердцу Среды, — как выяснилось после обеда (Тень съел жареную курицу, очень даже неплохо приготовленную) — относилась к торговому комплексу, занимавшему всю заднюю часть помещения: в самом центре зала висел транспарант с извещением о том, что именуется сие предприятие «Постоянно действующей распродажей обанкротившихся и ликвидированных компаний». Среда удалился к машине и вернулся с маленьким чемоданчиком, с которым и проследовал в мужской туалет. Тень прикинул, что в детали задуманной Средой аферы его так или иначе рано или поздно посвятят, вне зависимости от его собственного на сей счет мнения, так что он просто отправился на прогулку между стеллажами, разглядывая выставленные на распродажу товары: коробки с кофе «исключительно для использования в кофейных машинах, принадлежащих авиакомпаниям», выводок черепашек-ниндзя, гарем Зен-Королев-Воинов, плюшевых мишек, которые, если подключить их к сети, принимались выстукивать на ксилофоне патриотические мелодии, банки с тушенкой, галоши и бахилы, пастилу, подарочные часы президентской кампании Билла Клинтона, миниатюрные искусственные рождественские елки, солонки и перечницы в форме зверушек, частей тела, фруктов и монахинь, а также — Тени он больше всего понравился — набор для изготовления снеговика под названием «просто добавь морковку», в который входили пластмассовые глаза-угольки, трубка из кукурузного початка и пластмассовая же шляпа. Думал Тень о том, как можно отвести человеку глаза так, что он и впрямь поверит, будто луна сошла с неба и превратилась в серебряный доллар, — и что может заставить женщину вылезти из могилы и идти потом через весь город, чтобы просто поговорить. — Правда, замечательное местечко? — спросил Среда, появившийся из мужского туалета. Руки у него были мокрые, и он вытирал их на ходу носовым платком. — У них там кончились бумажные полотенца, — пояснил Среда. Он успел переодеться. Теперь на нем была темно-синяя куртка, такие же брюки, синий вязаный галстук, плотный синий джемпер, белая сорочка и черные туфли. Выглядел он точь-в-точь как сотрудник охранной компании, о чем Тень его тут же известил. — И знаете, что я вам на это скажу, молодой человек, — проговорил в ответ Среда, подцепив с полки коробочку с плавающими пластмассовыми аквариумными рыбками («Не сдохнут никогда — и кормить не надо!»), — у вас замечательная интуиция. Как, кстати, насчет Артура Хэддока? Славное имя — Артур.