— Тебе с Озом тогда надо поговорить, раз интересуешься. Ещё у Ильина Бориса Аркадьевича спроси, это директор музея Горгиппия, он этнографией этих мест увлекается. Может, и подскажет тебе что. 2 Она влетела на пятый этаж, едва не поскользнулась на начищенном до зеркального блеска паркете, зацепилась шпилькой за угол ковра, витиевато выругалась. Проскочив по коридору до кабинета с золотой табличкой, по-хозяйски резко дёрнула ручку и ворвалась внутрь. — Ты совсем охренел?! — красивое лицо перекосилось, в уголках губ сбилась белая пена. Андрис медленно, будто перед погружением в воду, оторвал взгляд от бумаг. Посмотрел тяжело, даже не пытаясь изобразить любезность и радушие. Скулы обострились, сделав миловидную улыбку похожей на оскал. Женщина непокорно вздёрнула подбородок, сжала сумочку. — Ты что здесь делаешь? — поинтересовался холодно. Тяжёлый взгляд будто припечатывал её к паркету. Гостья ухмыльнулась, прошла через кабинет, устроилась в кресле, на котором только что сидела Анна. Грациозно закинула ногу на ногу, продемонстрировав тонкую щиколотку, перехваченную изящным браслетом. Покачала носком ярко-красной туфли. — Соскучилась, — с издёвкой отозвалась на вопрос мужа. На каменном лице мужчины не двигался ни один мускул, только глаза искрились ледяной ненавистью. Пальцы вцепились в остро отточенный карандаш. Ноздри с трудом втягивали воздух. — Что тебе надо? — процедил он. — Хочу посмотреть, с кем ты тут шашни крутишь. Одну овцу уже на лестнице видела, — женщина бросила победный взгляд, заметив, как шея Андриса от ворота до уха покрылась пятнами. — Страшна как смерть с этими её нечёсаными патлами. Не боишься блох подцепить от замарашки? Она достала из сумочки зеркальце, распахнула крышку, выпятила трубкой губы, поправляя помаду. — Да уж лучше со вшивой малолеткой, чем с такой коровой как ты, Карина, — он с наслаждением наблюдал, как замерло и дрогнуло в холёных руках зеркальце, а кокетливая гримаса застыла восковой маской. — Кажется, ты набрала ещё пару килограммов с нашей последней встречи, — добавил, словно вбивая гвоздь в крышку гроба её спокойствия. Карина посмотрела на него с ненавистью. В его глазах, напротив, теперь плескалось презрение и издёвка. Андрис откинулся на спинку кресла, играя карандашом и рассматривая женщину. — Как ты смеешь?! — взвизгнула она, вскакивая. Сумочка скатилась по гладкой ткани юбки на ковер, рассыпав по нему косметику, ключи от машины, сотовый, мелочь, серебристый флакончик духов. Карина, побагровев, бросилась поднимать и торопливо засовывать всё в сумочку. Андрис не пошевелился, получая удовольствие. — Ты меня все время унижаешь. Все время эти твои шалавы звонят, спрашивают тебя, молчат в трубку. Каждый месяц — новая, — Карина жалобно всхлипнула, опустилась на колени и посмотрела на мужчину жалобно и обречённо, как побитая собака. — За что, Андрис? — За что? — он медленно встал из-за стола, пересёк кабинет, встал над ней. Схватил за плечо, с силой дёрнул вверх, заставив женщину подняться на ноги, грубо прижал к себе, до боли выворачивая её руку. — Ты правда хочешь это знать? — та нервно сглотнула. Медленно кивнула, в глазах мелькнуло сомнение. — Ты мне противна. Вот эти твои ужимки, этот твой смех. Противны, — он тихо проговаривал каждое слово. Свободной рукой дотронулся до ее подбородка, скользнул по тёмному шелку волос. Женщина дернулась, как от пощёчины. — Меня воротит даже от запаха твоих волос, мутит от прикосновения к твоей коже, от одного упоминания о тебе, даже от обручального кольца, которое я теперь не ношу. — Андрис, — жалобно выдохнула она. Он посмотрел холодно, как на подопытную мышь, губы скривились в презрительной усмешке: — Ты этого хотела, когда добивалась нашего брака? — выпустил ей в лицо. — Мы же любили друг друга, — по бледной щеке предательски соскользнула слеза. — Андрис, что произошло с нами? Он рассмеялся, оттолкнул от себя с такой силой, что женщина пошатнулась, вцепилась в подлокотник кресла, некрасиво подвернув ногу. — Я говорил, что не создан для брака. Мне душно, мерзко… — А эта, — Карина враждебно кивнула на дверь, — с нечёсаными космами — твоя новая пассия? Андрис резко обернулся, от жуткого взгляда Карину бросило в жар: — Пошла вон. Женщина, поджав губы, выскочила из кабинета. Длинный коридор. Бежевые стены, полумрак хрустальных бра. Лёгкий ветерок раскачивал занавески, впуская в холл мягкий, пропитанный кипарисами воздух. Тонкие пальцы вцепились в перила. Карина тяжело, надрывно дышала, запрокинув лицо, заставляла себя не заплакать. Двенадцать лет назад. Ослепительное, как вспышка молнии, чувство. Они учились вместе. Дни и ночи напролёт. Летний Вильнюс. Она хотела продлить это счастье навечно, привязать его к себе. Но он не торопился делать предложение, все явственнее уклоняясь от серьёзного разговора. Тогда она допустила ошибку — солгала о своей беременности. Он прав. Она отчётливо понимала, что ему это в тягость, но последовательно изображала симптомы, игриво манипулировала им. Пока заветное кольцо не оказалось на безымянном пальце. Дни и ночи напролёт вместе. Осенний Вильнюс. Проливной дождь. Она оказалась бесплодна. Без надежды на исцеление. И поняла это слишком поздно. Когда уже ничего нельзя было скрыть. И вот тогда всё рухнуло. Двенадцать лет назад в его взгляде поселились холод и отчуждение. Почему она не отпустила его тогда? Не дала развод? Не начала новую жизнь? Почему она посвятила эти двенадцать лет мучительной слежке за его любовницами, истерикам, угрозам? Нужно было уйти сразу. Она свесилась через перила, понимая, насколько проще все было бы. В глубине коридора хлопнула дверь, послышались размеренные шаги. Его шаги. Карина отшатнулась от перил, прижалась к прохладной стене. Прислушиваясь, замерла. Дождавшись, когда шаги Андриса стихнут на лестнице, осторожно вернулась к его кабинету. Закусив губу, дёрнула ручку — та послушно подалась. Женщина проскользнула внутрь. Светлый кабинет без хозяина выглядел ещё привлекательнее. Карина не понимала, что она здесь делает. Повинуясь невнятному, несформировавшемуся инстинкту, подбежала к столу. Аккуратно разложенные стопки разноцветных медицинских карт. Она скользнула взглядом по верхним. «Анна Олеговна Скворцова» — значилось на ближайшей. Карина приподняла обложку, посмотрела на дату поступления: позавчера. Судорожно схватила папку, распахнула. Копия странички из паспорта с фотографией. Сердце словно проткнули раскаленной иглой. Она не знала, кто эта девушка, но это и не важно. Пробежав глазами лист первичного опроса, данные анализов, нашла лист назначений. Карина, словно ведомая какой-то силой зависла над листом назначений. Всего-то несколько цифр в графе дозировки, зачёркнутая строка об аллергии, и судьба этой малолетки изменится. А она, Карина, снова сможет наслаждаться рассветами и летним Вильнюсом. И снова станет нужна мужу. Улыбнувшись своим мыслям, женщина захлопнула папку с историей болезни и выскользнула в коридор. 3 Капитан Рыбаченко уставился в карту района. Огромное полотнище её было разложено на столе. На углу — стопка мелко исписанных листов формата А4. Геофизики прислала свои данные — сейсмоактивность в норме. Отчего же тогда оборудование словно с ума сошло? Третьи сутки акустик «ловит» посторонние сигналы, фиксирует передвижение объектов, которых физически нет. Маячок внезапно оживал и умирал, рассыпаясь в эфире. Из Новороссийска вызвали усиление. Будут проверять. Катера блокируют сектор. Капитан первого ранга Рыбаченко Василий Федорович осторожно передвинул исписанные листки. Те рассыпались по полу, пришлось собирать обратно в стопку. Глаза волей-неволей выхватывали из текста тревожные и странные слова. «Сухая буря», «фантомные сигналы», «призраки средневековых кораблей». Он выучил эти странные фразы из рапортов команды наизусть. Дать им ход — это все равно, что подписаться в собственной одержимости. Лишиться любимого дела и лишить этого дела несколько десятков человек. Он придвинул к себе один из рапортов, пробежал глазами убористый почерк. «В ночь с двадцать девятого на тридцатое мая в районе Витязево, в квадрате восемь зафиксирована геомагнитная аномалия, площадь которой варьировалась от сорока до ста пятидесяти квадратных километров. В результате сбоя навигационной системы, возникшего по невыясненным причинам, судно потеряло ориентирование. В частности, определение места судна по визуальным береговым ориентирам, а также радиолокационным средствам навигационного ориентирования оказалось недоступно с двадцати двух тринадцати до двадцати двух тридцати пяти. Судно было в зоне плотного тумана. Радиопеленгование на малых расстояниях в указанный период оказалось невозможным. Применение радиотехнических средств затруднялось помехами. Гидроакустические средства фиксировали множественные мели, подводные банки и неизвестные объекты со скоростью движения до тридцати узлов». — Черт бы побрал эти неизвестные и невыясненные, — капитан отбросил рапорт, связался по внутренней связи с акустиками: — Доложите обстановку… Что там у вас? — Фиксируем расширение площади навигационной аномалии, товарищ капитан первого ранга, — рапортовал дежурный. — Движется на запад со скоростью до тридцати узлов. Сформировался эпицентр. Широта: 44.79135640493403, долгота: 37.0180072868684. — Этот тот район, который исследовали археологи? — Так точно.