Она открыла новостной файл и углубилась в чтение. А через пять минут побежала будить Мину. – Признаться, я не хочу в это верить, – сказала Мина Окпик. Наки окинула взглядом небосвод, припоминая усвоенные в детстве сведения о звездах. Если сделать поправку на параллакс, созвездия выглядят знакомыми и более или менее цельными, если смотреть с Бирюзы. – Вон там, похоже. – Где? – сонно переспросила Мина. Наки махнула рукой в направлении обширного участка звездного неба между Скорпионом и Геркулесом. – Змееносец. Будь наше зрение острее, мы бы наверняка увидели точку, которая светится голубым. – Точка, точка, три цветочка… – Мина обхватила руками колени. Ее волосы, такие же черные, как у Наки, были стянуты в тугой пучок на затылке, отчего она выглядела моложе своего возраста – или, наоборот, старше при ином освещении. Она надела черные шорты и рубашку, оставлявшую открытыми руки. Световые татуировки, отливавшие изумрудом и индиго, змеились вокруг бледных пятен грибковых инфекций, покрывавших ее руки, бедра, шею и щеки. Свет почти полных лун заставлял эти пятна серебриться, отбрасывал на них изумрудные и сине-фиолетовые искры. Наки, в отличие от сестры, татуировками и грибками себя не украшала – как-то не сложилось, – а потому отчасти даже завидовала Мине. – Если серьезно, ошибки быть не может? – По-моему, нет. Вот, сама прочитай. Тут сказано, что обнаружили объект недели назад, но держали в тайне, чтобы удостовериться окончательно. – Я удивлена, что слухи не поползли. Наки кивнула: – Да, хорошо затаились. Но переполох все равно начнется, ты же понимаешь. – Гм… Неужели они решили, что молчание как-то поможет? – Думаю, власти давно это обсуждают. Просто прикинули, что им ни к чему, чтобы все остальные забивали каналы досужими домыслами и сплетнями. – Разумно, коли так. Сейчас все кинутся фантазировать, будут стараться переплюнуть друг друга. – Может, официальное объявление скоро последует, – с сомнением в голосе отозвалась Наки. Пока сестры беседовали, воздушный корабль вошел в зону, практически свободную от биолюминесценции. Такие зоны встречались ничуть не реже узловых точек, где сеть работала лучше всего; это были своего рода зияющие пустоты между скоплениями галактик. След кормового датчика мгновенно растаял во мраке, темнота вокруг корабля сделалась непроглядной, и рассеивали ее разве что редкие всполохи пролетавших мимо спрайтов. – А если объявления не будет? – спросила Мина. – Тогда мы увязнем глубже, чем хотелось бы. Впервые за столетие к Бирюзе приближался звездолет, начавший сбрасывать крейсерскую скорость. Его дюзы, как указывалось в сообщениях, были обращены в точности на систему Бирюзы. Анализ доплеровского смещения привел к выводу, что звездолету лететь около двух лет – всего ничего по планетным меркам. Сигналов пока не получили, но даже если звездолет направлялся сюда с благими намерениями – скажем, дать отдых экипажу и немного поторговать, – само его прибытие сулило Бирюзе большие перемены. Все на планете знали, чем закончилась эпопея с «Нечестивым пеликаном». Когда ультра вышли на орбиту, внизу, на поверхности планеты, начались волнения. Лазутчики срывали крупные торговые сделки. Города состязались между собой за престиж, добывая фрагменты технологий и стремясь опередить конкурентов. Заключались поспешные браки на фоне не менее поспешных разводов. С тех пор минуло столетие, но застарелая вражда среди городов продолжала тлеть под завесой показного политического дружелюбия. На сей раз явно стоило ожидать чего-то похожего, если не хуже. – Ну, не знаю. Может, все обойдется, – проговорила Мина. – Может, с нами попросту не пожелают общаться. Ведь лет семьдесят назад какой-то корабль залетел в систему и посадки не просил… Наки тоже прочитала колонку об этом сбоку от основной новости. – У них что-то стряслось с двигателем, да. Но эксперты уверяют, что теперь все иначе. – Значит, к нам летят торговать. А что мы можем предложить? Чего у нас не было раньше? – Боюсь, мало что. Мина утвердительно кивнула: – Несколько произведений искусства, не приспособленных к экспорту. Как насчет десятичасовой симфонии для носовой флейты? Есть желающие? – Она скроила гримасу. – Да, это наша культура, но даже мне она противна. Что еще? Горстка открытий, связанных с жонглерами? Эти открытия наверняка сделаны в других местах, и не единожды. Технологии? Медицина? Не смешно… – Ну, зачем-то им понадобилось лететь к нам, – заметила Наки. – Что бы это ни было, нужно дождаться, когда звездолет прибудет. Всего-то два года. – Тебе, верно, кажется, что это очень долго? – На самом деле… Мина внезапно застыла: – Гляди! Далеко внизу, под кораблем, пронеслась одинокая искорка, потом их стало больше – полдюжины, дюжина, целая эскадрилья огоньков. Это же посыльные-спрайты, сообразила Наки, вот только никогда прежде она не видела их в таком количестве. Спрайты двигались в одном направлении, очевидно, с каким-то общим посланием. На фоне черноты океана эти огоньки завораживали, они вертелись на лету, менялись местами, некоторые порой отбивались от стаи – от роя, если угодно, – но затем неизменно возвращались. Один спрайт опять взмыл на высоту движения корабля, завис ненадолго в воздухе, трепеща крылышками, после чего нырнул вниз. На глазах сестер рой удалялся, превращаясь в этакий шар светлячков, в бледное световое пятно… Наки смотрела им вслед, пока огонек последнего спрайта не растворился в ночном мраке. – Вот это да! – негромко произнесла Мина. – Ты раньше такое видела? – Нет, что ты. – Забавно, что это случилось именно сегодня, правда? – Что за глупость? – Мина нахмурилась. – Откуда жонглерам знать о звездолете? – А вдруг они все-таки узнали? Большинство жителей планеты услышали новость несколько часов назад. Вполне достаточно времени, чтобы слух успел разойтись. Мина призадумалась: – Может быть. Впрочем, обычно информация распространяется немного по-другому. Жонглеры собирают и хранят образы, они редко выказывают понимание содержания. Не забывай – мы имеем дело с биологической архивной системой, лишенной собственного сознания, с музеем без научных сотрудников. – Не все с тобой согласятся. Мина пожала плечами: – Пусть докажут обратное, я с радостью послушаю. – Может, полетим за ними? Знаю, нам не догнать спрайтов, но вдруг мы сумеем сесть им на хвост и продержаться несколько часов, пока батареи не иссякнут… – Чего ради? – А вот полетим и узнаем. – Наки умоляюще уставилась на старшую сестру. – Ну давай же, Мина! Не упрямься! Рой ведь движется чуть медленнее, чем одиночный спрайт. Полевое наблюдение в чистом виде! Мина покачала головой: – Единичное наблюдение с обилием ничем не подкрепленных догадок. Ты же понимаешь, что такой материал никто не опубликует. Даже если допустить, что этот рой как-то связан с приближением чужого звездолета, этой ночью будут тысячи ему подобных по всей планете. – Скучная ты! Какой повод отвлечься пропадает. – Согласна, повод неплохой, но мы рискуем изрядно задержаться, а задержка непозволительна. – Мина помолчала, стараясь успокоиться и говорить рассудительно. – Наки, я разделяю твои чувства, поверь. Но велика вероятность того, что это либо статистическая помарка, либо элемент глобального события, которое будут изучать и без нас. В любом случае мы не в силах сделать что-то полезное, разве что любопытство утолить, поэтому предлагаю забыть о спрайтах. – Она потерла локоть, провела пальцами по светящемуся растительному узору. – Знаешь, я устала, а впереди у нас много дней плотной работы. Будем считать, что нам привиделось. – Ладно, – обронила Наки. – Прости, но я не хочу терять время впустую. – Я же сказала – ладно. – Наки выпрямилась, взялась за поручень, что обегал корму. – Ты куда? – Пойду спать. Сама говоришь, нас ждет работа. Глупо гоняться за видениями. Через час после восхода корабль выбрался из мертвой зоны. Океан внизу начал снова заполняться жизнью, светиться и вяло колыхаться. Приблизительно через километр водяная масса – точнее, жизнь на ее поверхности – стала приобретать зловещие признаки упорядоченности, из нее выделялись длинные сине-зеленые полосы и широкие пространства, затянутые чем-то вроде водорослей. Еще через километр поверхность скрылась под плотным растительным ковром, от которого исходил запах гниющей капусты. Чем дальше, тем толще становился этот ковер, и вода показывалась только в редких прогалинах. Влажный воздух над ковром кишмя кишел назойливыми микроорганизмами. Сам ковер находился в каком-то странном, гипнотизирующем движении, трепыхался, проседал или, наоборот, вздыбливался по воле причудливых противоположных течений. Чудилось, будто множество незримых ложек помешивает груду шпината в громадной миске. Даже тень воздушного корабля, летевшая впереди, – солнце стояло низко над горизонтом, – каким-то неведомым образом оказывала воздействие на шевеление этого ковра. Биомасса жонглеров раздавалась в стороны, избегая тени, и очевидная целенаправленность таких попыток напомнила Наки поведение осьминога, которого она видела в земном аквариуме Умингмактока: он ухитрялся пролезать в мельчайшие отверстия внутри своей стеклянной тюрьмы. Наконец корабль достиг геометрического центра ковра. Куда ни посмотри, тот простирался во всех направлениях, обрываясь вдалеке искристой водяной кромкой. Возникало впечатление, что корабль парит над островом, торчащим из воды испокон веку, как положено геологическому образованию. Этот остров обладал собственным ландшафтом – холмы, гребни и впадины постоянно меняли неустойчивую текстуру многослойной биомассы. Вообще-то, островов на Бирюзе было считаное количество, тем более на этой широте, а узел жонглеров появился от силы несколько дней назад. Спутники зафиксировали его рост неделей раньше, и Наки с Миной отправились на разведку. Им строго-настрого наказали зависнуть над островом и спустить к поверхности десяток датчиков, ничего более не предпринимая. Если узел отреагирует сколь угодно нетипично, на смену пришлют более опытную команду из Умингмактока на скоростном дирижабле. Большинство узлов рассасывались в срок от двадцати до тридцати дней, поэтому оперативность действий всегда была в приоритете. Если понадобится, начальство обещало прислать и тренированных пловцов, готовых нырнуть и открыть разум чужеродным организмам. Приобщиться к океану, как это у них называлось. Но сначала именно разведка, выяснение того, что это за узел – просто любопытный или по-настоящему особенный. – Доброе утро, – сказала Мина, когда Наки подошла к сестре. Она чистила большой зонд, извлеченный из биомассы, собирала зеленую слизь с его керамического купола. Все человеческие артефакты рано или поздно подвергались разрушительному биологическому воздействию океана, но керамика сопротивлялась дольше других материалов. – Ты сегодня в хорошем настроении, – откликнулась Наки, постаравшись, чтобы эта фраза прозвучала не обидно. – А ты сама? Редко выпадает возможность изучить узел вживе. Давай, сестренка, пошевеливайся. Новости новостями, но работу никто не отменял. Наки тыльной стороной кисти тронула нос. Теперь, когда воздушный корабль висел над островом, она с каждым вдохом поглощала рассеянные вокруг местные микроорганизмы. Сильно пахло аммиаком и гниющими растениями. Требовалось немалое самообладание, чтобы не тереть постоянно и без того раздраженные глаза. – Заметила что-нибудь необычное?