Я подождала минуту, потом вторую. – Нидра, – окликнули меня по комму. – Прием, Ленка. Слышу тебя. Ты нашла обезьяну? Ответом была тишина, длившаяся будто столетие. Мой страх обострился до такой степени, что, обрети он материальность, им можно было бы резать и кромсать, как хирургическим ланцетом. Я ощущала всю его беспредельность, всю жестокость… – Помоги мне, Нидра! А вы вернулись, капитан. Отыскали свою треклятую безмозглую обезьяну и вернулись. Вы несли ее на руках, бережно, словно величайшую драгоценность во вселенной. Зря я, конечно, срываюсь на Канто. Глупая она-то глупая, но в случившемся бедная животина не виновата. Я вообще сперва решила, что тварь сдохла, но потом заметила, что тело Канто трясется, и поняла, что он в ужасе и вцепился в вас как в свою последнюю надежду. Его глаза, близко посаженные и отливавшие желтизной, были широко раскрыты. Обезьяна таращилась на что-то незримое. Эту вашу скотинку я терпеть не могла, сознаюсь. Но ни одно живое существо на свете не заслуживает того, чтобы его так пугали. Помните наш разговор под землей, капитан? Я сказала вам, что с Ленкой беда. С вашей верной Ленкой, послушной и покорной, которая всегда вас защищала и вечно принимала вашу сторону. Которая преданно вам служила на «Лакримозе». Что бы ни произошло между нами ранее, прибавила я, теперь мы должны действовать сообща. Должны ее спасти. Так заведено среди ультра. Когда кто-то из нас попадает в беду, остальные спешат на выручку. Мы лучше, чем думают о нас окружающие. Но вы меня разочаровали. Страх наконец-то вас подчинил. Я ошибалась, когда думала, что алчность пересилит. Ничего подобного. Точнее, все зависит от обстоятельств: обычно алчность побеждает страх, но если страха в избытке, то все выходит наоборот. Я вас умоляла. А вы отказывались спасать Ленку. И в конце концов ушли к выходу вместе с Канто. Бросили меня одну выручать Ленку. Идти пришлось недалеко. Я уперлась в преграду. Ленка угодила в ловушку, но еще не успела в нее врасти. Тетерева двигалась той же дорогой, много лет назад, и она-то как раз уже погрузилась почти полностью. Мне хватило беглого взгляда, чтобы оценить ситуацию, и понимание пришло раньше, чем я сообразила, что именно перед собой вижу. Ленке грозит участь Тетеревой, да и сама я, случись мне тут задержаться, рискую к ним присоединиться. – Подойди ближе, Нидра, – позвал голос. Я послушалась, осторожно, исподволь, подсвечивая включенным на полную мощность нашлемным фонарем преграду впереди – ее очертания проступали смутно, скорее, угадывались. – Я пришла за Ленкой. Кем бы ты ни был, что бы с тобой ни стряслось, прошу, отпусти ее. – Ленку мы еще обсудим. – Голос эхом раскатился под сводом. – Подойди ближе. – Ну уж нет. – Тебе страшно? – Да. – Меня это радует. Это место призвано внушать страх. Ведь страх – наше последнее и лучшее прибежище. – Наше? – Я говорю о себе и моих предшественниках. Тех, кто был до меня, скитальцах, затерявшихся в космосе. Мы прибывали сюда на протяжении долгого, очень долгого времени. Столетие за столетием, сотни тысяч лет подряд. Подлинная бездонная пучина времени, не так ли? Это место нас манило и отталкивало, прямо как тебя. – Жаль, что я не прислушалась к себе. – Обыкновенно страха вполне достаточно. Чужаки поворачивают обратно, не пытаясь спуститься настолько глубоко. Тебе следовало поступить так же. Но ты оказалась храбрее многих! Прости, что храбрость завела тебя в мое логово. – Не в храбрости дело. – Я помолчала и добавила: – Откуда ты знаешь, как меня зовут? – Я слушала вас с того самого мгновения, как вы вошли сюда. Вы такие шумные! Болтаете, вопите, издаете бессмысленные звуки… – Ты Тетерева? – На твой вопрос нет однозначного ответа. Я помню Тетереву, довольно четко ощущаю ее личность. Порой я говорю через нее, а порой она говорит через нас. Мы все познали то, что принесла нам Тетерева. Я не была знакома с Тетеревой лично, никогда не видела ее лица, но сейчас передо мной были всего две человеческие фигуры, и одна принадлежала Ленке, застывшей в неподвижности, плотно увязшей в серебристой паутине, нити которой мало-помалу обматывали ее скафандр, как если бы начиналась мумификация. Эти нити тянулись к фигуре крупнее, которая была Тетеревой и воплощала собой нечто иное. Похоже, она попала в здешнюю ловушку в скафандре. Немногочисленные остатки одежды сохранились, но по большей части скафандр исчез – то ли его сорвали, то ли он растворился, то ли слился с окружающей субстанцией. Шлем, по конструкции аналогичный тому, который мы обнаружили на разбитом шаттле, раскололся пополам, и теперь его половинки обрамляли голову Тетеревой. Если вообразить себе ловушку для мух, голова Тетеревой выглядела пойманным насекомым. Лицо бесстрастное, неживое, глаза невидящие, пустые, но ни малейшего следа увядания или разложения. Кожа отливала жемчугом, как у тех фигур, которые мы наблюдали в зале ужасов. Она стала – или продолжала становиться – чем-то большим, нежели существо из плоти и крови. Помимо Тетеревой – и Ленки, если уж на то пошло, – остальные формы ничуть не походили на человеческие. Преграда представляла собой скопление сплавленных воедино фигур, множество существ заключили в каменную оправу, и открывшееся зрелище сильнее всего напоминало какую-то чудовищную головоломку из переплетенных конечностей, торсов и остатков всевозможных систем жизнеобеспечения. Два или три существа в этой груде могли сойти за гуманоидов, насколько возможно было различить контуры тел. Но угадать, где конкретно их скафандры и прочее снаряжение перетекают в чужеродную анатомию, было крайне затруднительно, ибо серебристые щупальца окутывали всех существ с головы до ног, как бы пеленая или вдавливая в более древние нижние залежи биомассы. Кроме относительно гуманоидных форм, просматривались иные, куда более диковинные анатомии и следы чужих технологий. – Я слыхала о космической чуме, – проговорила я, подбираясь к Ленке. – Считается, что это вымысел, но кто знает?.. У тебя чума? – Во вселенной великое множество болезней, одни страшнее других. Даже намного страшнее. – В голосе проскользнуло веселье, будто мое невежество насмешило собеседника. – Нет. Ты видишь осознанное, целенаправленное творение ради общей пользы. Оно может показаться неряшливым, но так и задумано. Считай его способом защиты. – Против мира снаружи? – уточнила я, дотрагиваясь до скафандра Ленки. Попробовала оборвать серебристые нити и одновременно изо всех сил потянула Ленку на себя. – Глупости! Я служу преградой для того, что способно уничтожить мир снаружи, если оно вырвется! – Тогда я не понимаю. – Я перевела дух: силы быстро иссякали. – Ленка должна стать частью тебя? Это ты замышляешь? – Ты готова предложить себя вместо нее? Ты действительно этого хочешь? – Я хочу освободить Ленку. – Сообразив, что у меня ничего не выходит, поскольку оборванные щупальца тут же присасывались снова, я попятилась и встала, широко расставив ноги для лучшей устойчивости. – Она пришла сюда за обезьяной, а не затем, чтобы причинить тебе вред. Никто из нас на тебя не покушался. Мы просто пытались узнать, что случилось с Тетеревой. – Значит, Тетерева – все, что тебя интересует и заботит? Больше тебе ничего здесь не нужно? – Мы прикидывали, что может скрывать пещера. – Я решила, что врать нет смысла, даже ложь во спасение не поможет. – Думали отыскать реликты американо или заначку сочленителей. Засекли геомагнитную аномалию. Кстати, это твои происки? Если да, не вини нас в том, что мы ее заметили. Раз не терпишь гостей, прячься как следует! – Увы, это за пределами моих возможностей. С твоего позволения, Нидра, я расскажу кое-что о себе. А потом мы поговорим о Ленке. Вам любопытно, что я узнала, капитан? Хотите послушать? Отвлечетесь немного от холода… Вам все равно придется меня выслушать. Это будет полезно. Поможет правильно понять вашу роль в событиях, догадаться, зачем вы понадобились. И оценить, насколько важную, бескорыстную службу вы нам сослужите. Она тоже скиталась среди звезд. Я не про Тетереву, а про первое существо – сущность, – открывшее эту планету. Космическая странница… Можно прикинуть, это произошло давным-давно, невесть когда. Она попыталась втолковать мне, но мое воображение как-то резко отказало. В общем, для простоты пусть будет вечность назад. Когда звезды, которые мы видим сегодня, еще не родились, а старые светила были намного моложе. Когда сама вселенная была меньше, чем сейчас. Когда юные галактики еще разбегались… Уж не знаю, она ли постаралась, магнитное излучение сказалось или на меня подействовал тот пресловутый страх. Но когда она говорила о непостижимом времени, я ощутила этакое космическое головокружение, будто очутилась на осыпающемся краю тверди, а под ногами у меня – подлинная бездна… Падать не хотелось, вот как на духу признаюсь. Разумное решение, верно? Думаю, вы согласны? Вселенная всегда воспринимается как нечто древнее. Это, если хотите, вселенская истина, непреложный факт жизни. Для нее – этой сущности – вселенная тоже была древней, затянутой патиной времени. Понимаю, это непросто осознать. Человеческая цивилизация – всего лишь последний камешек в длинном-предлинном ряду, последняя на сегодня черточка на скрижали мироздания. Мы – прах и пыль, мы пока не оставляем следов. Но для нее успело произойти великое множество событий. Возникали и гибли бесчисленные культуры и цивилизации, творились славные дела и свершались тягчайшие злодеяния. Появлялись чудовища, бродили слухи о каком-то немыслимом зле… Она скиталась в космосе долгие столетия, долгие даже по меркам ее собственного вида. Путешествовала со скоростью, близкой к скорости света, посещала мир за миром. Если искать подходящее определение – хотя зачем? – можно назвать ее археологом, ученым, изучающим обломки прошлого. Вы как, слушаете? Однажды, в незапамятные времена естественно, она наткнулась на что-то занятное. На то, что отчасти хотела, а отчасти страшилась найти. Как там говорится? Смерть и слава на кончике ножа? Уж нам ли с вами о том не знать, а? Ваш палец дернулся. Пытаетесь температуру регулировать? Валяйте. Ну, смелее. Я вмешиваться не собираюсь. Вот так. Лучше, да? Чувствуете, как тепло стекает вниз от шеи, как оно прогоняет холод? Намного приятнее, согласна. Энергии в скафандре достаточно. Не беспокойтесь насчет того, что она закончится. Устраивайтесь поудобнее, так сказать. Слушайте, я не издеваюсь. Говорю как есть. Жарко? Так сделайте холоднее. Пусть клетки кожи отмирают, пусть лицо потихонечку отмерзает. Пусть глазные яблоки начнут лопаться, в конце концов. Вернемся к рассказу. До нас доходили слухи о чуме. Она же услыхала о пагубе намного кошмарнее. Мол, есть нечто, затаившееся среди звезд и выжидающее. Нечто древнее любой культуры, известной сородичам моей новой подруги. Своего рода механизм, который отслеживает дерзкие и активные цивилизации вроде той, что сложилась у них. Или у нас, кстати. Нечто, наделенное разумом и целью.