— А что говорить, Юрий Васильевич? Радоваться тому, что я оказался прав? Что-то не хочется. Обвинять кого-то в бездействии? Тоже не хочу, а вернее, не могу. Формально они были абсолютно правы. Сейчас мы обнаружили первый труп. Посмотрим, есть там серия или нет. Начнем копать и станет ясно, кто прав. Если мы найдем какие-то захоронения, прав я. Если нет, будем считать это просто убийством. — Да, Виктор, скоро все выяснится. Мы быстро миновали поселок Залесный, и машина, набрав скорость, птицей устремилась по трассе. Я молча смотрел в окно. «Неужели нужно было дожидаться обнаружения трупа, чтобы предпринять какие-то практические меры к розыску пропавших людей? — думал я. — Интересно, что на этот раз скажут люди из республиканской прокуратуры? Наверное, сделают вид, что впервые слышат о серийном убийце и начнут искать крайнего среди сотрудников уголовного розыска, обвиняя их в пассивности. Крайнего они непременно найдут и постараются погуще облить грязью, чтобы на его фоне выглядеть чистенькими. И самое главное, никто им в этом не помешает». — Абрамов! Ты что, оглох? — Костин толкнул меня рукой. — Извините, Юрий Васильевич, задумался. — Слушай, как ты считаешь, сколько мы там найдем? — спросил он. Я на миг задумался, а затем ответил. — Мне кажется больше, чем ожидаем. Но наши там будут все. — Ты меня не пугай! — А я и не пугаю, Юрий Васильевич. Захочет ли прокуратура работать по остальным? Если он убивал людей, то ему было абсолютно безразлично, откуда эти люди, из Казани или других городов Советского Союза. Самое страшное, я думаю, будет заключаться в том, что мы не сможем установить всех. Вы же сами знаете, от чего мы отталкиваемся — это опознавательная карта. Малейшая неточность в ней лишает нас возможности идентифицировать человека, это раз. А во-вторых, есть заявление об исчезновении, значит, есть и лицо, которое мы должны разыскивать. Нет заявления, значит, и нет лица. — Ты, что хочешь сказать, что там мы найдем останки и других пропавших, о которых мы ничего не знаем? — Я не исключаю этого, — ответил я. Машина, не доезжая до Зеленодольска, свернула налево и, сбросив скорость, медленно поползла вперед по разбитой дороге. * * * Нас остановил сотрудник милиции. Водитель открыл боковое окно и что-то ему сказал. Тот медленно подошел к машине и начал объяснять водителю, как нам лучше проехать к месту преступления. Проехав метров пятьсот, водитель остановил машину недалеко от группы сотрудников милиции, среди которых я узнал заместителя министра и прокурора. Сотрудники милиции и солдаты осматривали надворные постройки, а отдельная группа тщательно вскапывала огородный участок. Я вышел из машины и закурил. Костин о чем-то разговаривал с заместителем министра и иногда бросал в мою сторону взгляд. Мимо меня, не здороваясь, прошел начальник отделения поселка Васильево и участковый инспектор Гараев. — Я что-то нашел! — крикнул солдат внутренних войск. Побросав лопаты, все копавшие в огороде люди бросились к нему и, образовав вокруг него круг, стали наблюдать как он тащит на себя мешок с чем-то тяжелым. Руководство министерства и прокурор тоже направились к этому месту. Наконец солдату удалось вытащить из земли мешок. От мешка сильно тянуло трупным запахом и гнилью. Развязав мешок, солдат заглянул внутрь. Лицо его побелело, и он молча повалился на землю. В мешке находились человеческие кости и полусгнившие внутренности. Костин махнул мне рукой. Я молча подошел к нему и встал рядом. — Вот видишь? Ты оказался абсолютно прав. Похоже, он их убивал, разделывал, а кости зарывал в огороде. Я взглянул на мешок и отвернулся. Нет, я не боялся мертвых, и останки человека не вызывали во мне отвращения. Мне приходилось видеть и не такое, когда я воевал в Афганистане. Но там была война, а здесь был мир, наполненный запахом цветущих цветов и поспевающих яблок. — Чего отворачиваешься? Неприятно? — спросил меня заместитель министра. — Не то чтобы неприятно, а просто обидно. Ведь вы могли их спасти, но не захотели. — Что ты сказал? А ну, повтори! — с угрозой в голосе произнес заместитель министра. — Вы не глухой и все хорошо слышали, — ответил я и, повернувшись, направился в сторону машины, около которой стоял водитель. — Абрамов! — окликнул меня Костин. — Подойди ко мне. Я молча посмотрел на него и подошел. — Что ты сказал заместителю министра? Ты хоть даешь отчет своим словам? — Сказал то, что думал, — ответил я. — Если будет нужно, могу все это снова повторить ему и прокурору. Сейчас начнут искать крайних в этой истории. Найдут стрелочника и сотрут его в порошок. Однако никто из этих людей, облеченных властью, не возьмет на себя никакой ответственности, хотя во всем виноваты они. «У нас в социалистической стране не может быть серийных маньяков», — твердили они. Вот пусть сейчас и посмотрят на все это, может, тогда до них дойдет, что люди везде одинаковы и ничего не зависит от политической модели государства. — Иди, сядь в машину. Я не хочу, чтобы ты попадался им на глаза, — предложил мне он. Я молча направился к машине и, открыв заднюю дверь, сел в нее. * * * Я сидел в машине и внимательно наблюдал, как солдаты и сотрудники милиции один за другим извлекали из земли мешки, в которых находились человеческие останки. В углу, где стояла бочка с дождевой водой, в которой была обнаружена женская голова, при раскопках было обнаружено несколько разбитых чем-то тяжелым человеческих черепов, среди которых оказался и детский череп, по всей вероятности, принадлежавший пропавшей Вере. Вскоре в сарае среди аккуратно сложенных поленьев были обнаружены окровавленные тряпки, а вернее все то, что осталось от одежды жертв. Там же было обнаружено и голубенькое платье Веры. К машине подошел Костин и молча сел в нее. — В министерство, — коротко приказал он водителю и, повернувшись ко мне, тихо произнес: — Сейчас тебе предстоит большая работа. Нужно принять все меры по установлению личности убитых женщин. — Я все понял, Юрий Васильевич. Кто из наших ребят будет непосредственно работать с Сергеевым, с его сожительницей и Беловым? — Пока еще не решил. Здесь нужны неординарные сотрудники. — А что прокуратура? — Лучше бы ты меня об этом не спрашивал. Прокурор просто в трансе. Пока тоже не определился со следователем. Сейчас приедем на место и будем решать, кого включать в оперативно-следственную группу. Не исключено, что в состав группы войдут и сотрудники из МВД СССР. Заместитель просил меня, чтобы я переговорил с тобой. Он не хочет, чтобы москвичи узнали про все это в подробностях. Пусть считают, что мы оперативным путем вышли на этого Сергеева, а о твоих предварительных выводах — никому ни слова. Я невольно улыбнулся и отвернулся. — Чего молчишь? — А что говорить-то, Юрий Васильевич? Теперь каждый будет спасаться, как может. — Это ты на что намекаешь? — Вы и сами это хорошо понимаете. Сейчас встанет вопрос, кто занимался розыском этих лиц? Скажут, что Абрамов. Мне не хотелось бы оказаться крайним в этой ситуации. — А, вот ты о чем? Я тебя отлично понимаю. — А разве я не прав? Почему я должен спасать заместителя министра или прокурора? — Ты не переживай. Их спасать не нужно. Они в этой ситуации окажутся не обвиняемыми, а обвинителями. Им в отличие от нас с тобой ничего не грозит. Костин замолчал. Он, по всей вероятности, тоже просчитывал различные варианты развития событий. Так молча мы и доехали до МВД. Костин вышел из машины и, обернувшись ко мне, попросил меня зайти к нему вместе с начальником отделения и Козиным. Я поднялся к себе в кабинет и передал приказ Костина начальнику отделения. Тот моментально засуетился. Убрал со стола свои газеты и испугано посмотрел на меня. — Виктор, скажи, а ты случайно не в курсе, по какому вопросу он нас собирает? Ты наверняка знаешь. — Откуда я могу это знать? Думаю, что это связано с обнаруженными сегодня останками человеческих тел. Вы же сами утверждали, что этого не может быть, что я психически больной человек. Вот и напросились на этот разговор с Костиным. — Значит, все-таки настучал на нас Козиным? — Почему настучал? Просто доложил. Стучат козлы рогами, а люди доводят до сведения руководителей. Я посмотрел на растерянное лицо своего начальника. Мне в какой-то момент стало жалко его, так как, по моим соображениям, он мог стать именно тем стрелочником, на которого могли повесть весь этот негатив в работе уголовного розыска. — Да не суетитесь, никому и ничего я не говорил. Зачем мне все это? Это вы бегали к Костину, просили его убрать меня из отделения, видимо, я тогда вам здорово мешал читать газеты. Я, в отличие от вас, к руководству не бегал, мне это не нужно. Мои слова в какой-то степени успокоили его. Страх пропал с его лица. — Слушай, расскажи, что вы там нашли в Васильево? Неужели все твои слова попали в цвет? Если это так, то я снимаю перед тобой шляпу. Я всегда всем говорил, что из тебя выйдет толк. В этот момент в кабинет вошел Козин и удивленно посмотрел на начальника отделения. — Что произошло? — Сейчас пойдем к Костину. Он там нам все расскажет, — ответил ему начальник отделения. В этот момент на столе начальника зазвонил телефон. Он снял трубку и почти сразу опустил ее на рычаг телефона. — Пошли, — коротко произнес он и направился к двери. Вслед за ним двинулись и мы с Козиным.