– Может, салатик какой, ваше сиятельство? – осведомился унтер, поспешно записывая. – Нет, – нахмурился Арсений. – Не до салатиков мне, когда угнетённый экономической политикой царизма и санкциями Запада народ в империи голодает. Хлеба тоже не неси. Если под гнётом монархии люди досыта не едят, то и я не буду. Добронравов щёлкнул каблуками и скрылся за дверью. Однако уже через минуту его раскормленная морда (её реально трудно было назвать лицом даже при очень хорошем отношении к жандарму) вновь появилась из-за двери. Толстяк Добронравов выглядел виноватым и очень грустным. – Ваше сиятельство… – промямлил он. – Того… супа черепашьего у них сегодня нетути… санкции же… черепах из Парижу не завезли… Они бают, может, вы тогда борща скушаете с баранинкой, горячего, или вот ещё бульончик из цесарочек тоже имеется… Лицо графа в считаные секунды налилось кровью. – Да ты что ж это, пёс?! – взревел Арсений голосом, полным ненависти. – Стало быть, инструкции из Кремля получил, как меня вернее уморить в два счёта? Сначала, значит, борщ вместо черепашьего супа, потом сёмга в обмен на осетрину, крем-брюле замените тортом «Захер», а супротив шампанеи подадите мне портвейну? Спите и видите мою смертушку, скоты! Вашим надеждам не суждено сбыться, я поведаю обо всех пытках Си-эн-эн, и Запад ответит новыми санкциями. Тащи сюда бульончик, подлый сатрап! – Агась, – радостно кивнул унтер Добронравов, давно привыкший к гневным эскападам графа. – Не извольте беспокоиться, горяченьким доставим. Одна нога здесь, другая там. Он исчез, а Арсений сел на олений диван, протянул руку к телефону «Верту» и, что называется, «завис». «Надо разобраться, почему они не заставляют меня носить арестантскую форму, – подумал он. – Нет, я, конечно, костюм от Кавалли сменил на карденовский, так простонародней. Но роба с полосками пошла бы мне, несомненно… Только вот у кого заказать? Генри Гасанов для ареста специально пошился у Фенди, а там такая очередь… вся оппозиция жаждет отметиться. Следует вызвать стилиста, разобраться с материалом… Страдаешь годами за демократию, как собака шелудивая, а всем плевать». Размышления страдальца прервал телефонный звонок. – Сеня, – дохнул в трубку Топоровский. – Тут, благослови тя святые, чегось сорока на хвосте принесла… Один человечек из жандармов мне должен и переслал с оказией пару картиночек. Ты, отрок, глянь, да опосля тренькни. Потолкуем, што с этим делать. Спустя пару секунд «Верту» издал мелодичную трель. Граф Карнавальный нехотя посмотрел на экран и замер с открытым ртом. На дисплее отображался снимок из города Корнилова – прямо с центральной площади. Глава 11 Утопленник (на борту самолёта «Илья Муромецъ») Обер-медэксперт Шварц спокойно посмотрел на человека с пистолетом. – Я в плохом настроении, – сообщил Хайнц Модестович. – У вас что-то срочное? – Да, – кивнул тот. – Я бы даже сказал, у меня неотложное дело. Вы не сможете здесь ничего изменить. Посему вернитесь на своё место и тихо продолжайте полёт. Неизвестный был в форме стюарда: костюм цвета морской волны с двуглавыми орлами в петлицах и над левым карманом. Бледное лицо то ли из-за одежды, то ли в принципе отливало светло-голубым со стороны обеих щёк и лба. Изумрудные глаза уставились на Хайнца Модестовича без признаков беспокойства или страха. Они не отражали вообще ничего – выглядели как искусственные, которые вставляют чучелам. Стюард улыбнулся, и Шварц увидел в его рту чёрные остроконечные зубы. – У меня ощущение, что я пьян, – тихо заметил Хайнц Модестович. – Или вы сошли с ума, – охотно подсказал идею бортпроводник. – Такое тоже возможно, верно? Что-то лопнуло в мозгу, да и всё. Вы знаете сумасшедших по соседству? И тут, и там люди теряют рассудок. Откуда взяться уверенности, что подобного не случилось с вами? Возможно, вы больны шизофренией. На самом деле меня нет. Стоит ли волноваться? На голубоватом лице стюарда начали медленно шевелиться мышцы. Точнее, происходило вообще нечто странное – словно у него под кожей ползали личинки. Уголок рта треснул – на имперскую лётную форму дробно закапала чёрная кровь. Ничуть не смутившись, бортпроводник весьма ловко слизнул её с губы языком. – Вернитесь в салон, – холодно сказало существо. – Я два раза повторять не буду. Шварц внезапно ощутил сильное головокружение. Он чувствовал, как резко повысилась температура – словно вскипела кровь. Глаза полезли из орбит. В лёгких не хватало воздуха. Хайнц Модестович ухватился за стойку с чайником и соками, стараясь не упасть. Во рту был привкус металла, дышать становилось всё труднее и труднее… страшно заболела грудь, в пространстве расплылись синие круги. Шварц с величайшим трудом сглотнул и помертвел – в горле плескалась морская вода. Он тонет, захлёбывается, будто в пучине океана… идёт на дно… умирает. Отпустив чайник, Хайнц Модестович судорожно замахал руками – как потенциальный утопленник, пытающийся добраться до спасительной поверхности… Господи, что такое здесь происходит?! Он открывал рот, подобно рыбе, выброшенной на берег, но глотку по-прежнему заполняла вода – отвратительная, горько-солёная, заставляющая давиться и кашлять. Стюард безразлично смотрел на него… Свет вокруг погас, обер-медэксперту Шварцу казалось, что у незнакомца на месте рта шевелятся щупальца осьминога. Он погрузился в темноту глубин, предчувствуя агонию, и увидел… Во мраке плыли чудовищные рыбы из Марианской впадины, громадные, словно киты, с кривыми клыками и светящимися в чёрной водяной массе глазами. Они окружили утопленника и с удовольствием наблюдали за его последними конвульсиями. Вот и всё. Сейчас ему разорвёт в клочья лёгкие, а останки сожрут монстры. – Хватит, – тихо, но весьма чётко сказал стюард. Хайнц Модестович свалился на пол. Кашляя, он изрыгал морскую воду. Первые несколько секунд ему казалось, что умирать было легче. Незнакомец наклонился над ним, но не с целью помочь. Он просто наблюдал. – Будьте так добры, не мешайте осуществлению планов Зла, – строгим тоном, подобно учительнице в начальном классе гимназии, попросил человек с голубоватым лицом. – Сударь, вы даже не представляете, на что мы способны. Я не убил вас сугубо из любви к развлечениям. Самолёт в наших руках. И я, и стюардессы, и все пилоты подобраны специально. Вы не долетите до пункта назначения. Вполне возможно, мы сами не выживем и погибнем вместе с вами, но так даже интереснее, правда? – Не сказал бы, – вместе с водой выдавил из себя Шварц. – Ну-ну, – одобрительно усмехнулся голуболицый. – А вот я настроен оптимистично. Давайте договоримся, что я олицетворяю типичное Зло. Полагаю, вы не станете возражать. Хайнц Модестович вполне ожидаемо не возражал: ему просто было не до этого. – Чудесно, – кивнул стюард. – Посему будьте паинькой и сядьте обратно в кресло, о чём я вежливо попросил вас в самом начале. Вы же читаете книги, смотрите кино? Зло сперва всегда превалирует и побеждает, иначе никакой интриги не получится. Поэтому так или иначе бороться с ним нет смысла – «расходные» персонажи вроде вас в лучшем случае проигрывают сражение, а в худшем погибают задолго до титров. Вот скажите честно, разве бригада не обойдётся без медэксперта? Тут все на месте – сексапильная рыжая дамочка, блондинистый суровый мачо со скептичным чувством юмора, мрачная девочка, достойная японских ужастиков, туповатый, но добрый «шкаф»… ну а вы, извините, ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Скучный технический оппонент главных героев. Погибнете – народ будет только аплодировать. Не противодействуйте, сударь. Отойдите в сторонку с попкорном и наблюдайте. В противном случае я прерву игру – и вам конец. – А другого варианта нет? – поинтересовался обер-медэксперт Шварц. – Извините, сегодня не день спецпредложений, – отрезал голуболицый. – Я даю вам последний шанс. Займите место согласно купленному билету и не портите Злу спектакль. Так или иначе мы готовы умереть хоть сейчас. Вам ведь жаль других людей в самолёте? – Честно говоря, я их ненавижу, – признался Хайнц Модестович. – Ну, тогда хоть себя пожалейте, – логично предложил представитель сил Зла. Обер-медэксперт Шварц задумался. В мозгу всплыл развод с женой, упрекавшей супруга в занудности, скаредности и общей скучности, включая их постельные развлечения. Он учёл отношение коллег, обходивших его в карьере, постоянное издевательство над немецким акцентом и фразы, сказанные тихо-тихо, но так, чтобы он обязательно услышал: «Проходу от этой немчуры не стало… Государь, конечно, лапочка несусветная, но вот тут он чуточку ошибся». Вспомнил отказы сотрудниц пойти с ним вечером на бал с исполнением саксонской народной музыки. Этого Хайнцу Модестовичу с лихвой хватило, чтобы откровенно себя пожалеть. Не говоря уж и о следующем – он только что едва не утонул. Насмерть. – Хорошо, мне жаль. – Он сплюнул на пол остатки морской мерзости. – Но если вы сами по себе Зло, то обязаны понять – вам не победить. Зло всегда проигрывает. Да, сначала-то у него всё идёт шикарно, но потом окажется, что оно забыло какую-то мелочь. Зло приподняло Шварца за воротник – ноги повисли в воздухе. – В данный момент мы с вами явно не в детской сказке, чтобы весёлым пирком да за свадебку, – проговорил монстр, дыша в лицо пленника. – Вы что, последние тридцать лет прожили на Марсе? Сынок, Зло практически неубиваемо, оно даже харизматичнее добра – почитайте хотя бы серию про Ганнибала Лектера. Зло коммерчески выгодно и окупаемо, прикончить знаменитого маньяка или чудовище для автора равнозначно истощению золотой жилы. А проходных личностей вроде вас мочат без жалости целыми отрядами. – Сударь, – деликатно произнёс Хайнц Модестович, – да вы же совсем охуели. Зло усмехнулось. От него пахло чем-то затхлым – неприятным, как от лежалых на солнце мидий. Впрочем, медэксперт Шварц не особенно удивился – как начитанный человек, он знал, что запах Зла должен быть отвратительным и тошнотворно пугающим, поскольку Зло, пахнущее ванилью и абрикосовыми леденцами, – это, знаете ли, чересчур. – Я не спорю, каждый творческий человек психически ненормален, – подытожил стюард, под голубой кожей которого вновь начали двигаться личинки. – Дискуссия закончена, мой уважаемый гость. Сегодня у нас акция – примите наше предложение или умрите. Хайнц Модестович определился. – Я принимаю, – произнёс он. Зло коснулось его лица рукой, холодной, словно снег. – Продолжайте полёт. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию. И да, вот возьмите мороженое. Мужчины не должны разочаровывать дам в столь нежном возрасте. Обер-медэксперт Шварц вернулся на место. С каменным лицом он протянул Варваре рожок (та безразлично кивнула, не удостоив его и словом) и сел в кресло, механически застегнув ремень. Теперь всё было иначе. Он вглядывался в лица стюардесс и видел на них ползающих под кожей личинок. Глаза девушек светились ледяным изумрудным светом. Вспоминая падение в пропасть морской глубины, он чувствовал, как боль сдавливает грудь. Иллюминаторы заплели водоросли, постепенно погружая салон аэроплана во тьму. Слышался громкий хруст и шелест – рядом шевелили ногами гигантские камчатские крабы. Хайнц Модестович инстинктивно взглянул вниз и увидел под креслами воду, быстро заливавшую пол. Одна из стюардесс улыбнулась ему, показав треугольные акульи зубы. Перед ним поставили тарелку с живым осьминогом. – Приятного аппетита, – пожелало чудовище. – Помните наш уговор. Находясь в лягушачьем оцепенении, Шварц безвольно посолил осьминога, поперчил, побрызгал лимонным соком и начал на удивление тупым ножом пилить извивающееся щупальце. Краем глаза он заметил – стюардессы и вышедший к ним пилот, сев за круглый столик в центре салона, также приступили к трапезе. Сняв крышки из нержавеющей стали, каждый со своего блюда, они обнаружили внутри человеческие головы, стоящие в луже чего-то красного – то ли томатного соуса, то ли крови. Обер-медэксперт Шварц поперхнулся щупальцем. Он узнал «еду» чудовищ – это были Алиса фон Трахтенберг (рыжие волосы запачкались в алой подливе), её бывший муж Фёдор Каледин и вахмистр Семён Майлов из казачьего подразделения Отдельного корпуса жандармов. Зрачки мертвецов смотрели прямо на штабс-капитана. Вода поднялась до колен… он чувствовал её жуткий холод… осьминог метнулся с тарелки, семь щупалец туго сплелись вокруг шеи Хайнца Модестовича. Лампочки погасли, в салоне сгустился мрак. – …Сударь, вам нетрудно вести себя потише? Вы меня утомляете. Обер-медэксперт Шварц открыл глаза и первым делом схватился за горло. – Вам что-то приснилось? – полюбопытствовала Варвара. – Да, – промямлил Хайнц Модестович, ощупывая себя руками. – Вы громко разговаривали… просили воду – «вассер, вассер», – проинформировала девочка. – Я сначала думала позвать воздух-барышню, а потом решила – вдруг вам снится, что вы путник в горячей пустыне, прикольно глянуть, как вы умираете от жажды. К сожалению, шоу себя не оправдало. Сплошной скулёж и скрипение зубами. Отстой. Шварц окончательно уверился, что находится в невыдуманной реальности. Он издал короткий, еле слышный стон. Всё выглядело более чем нормальным. Стюард и стюардессы имели лица довольно-таки розового оттенка. Пол салона был сух, как пустыня Сахара. Каледин и Алиса спали в креслах, причём графиня положила голову на плечо бывшего мужа. Издалека доносился храп Майлова, не оставлявший никаких сомнений в стиле его времяпрепровождения. С облегчением стерев со лба холодный пот, Хайнц Модестович воззрился на Варвару: – А что снилось вам, сударыня? – О, нечто совершенно милое, – улыбнулась девочка. – Мы все умрём. Часть вторая