(23 февраля, четверг, Лондон) – Когда я глубокой ночью шарился в Интернете по поводу статистики серийных убийств женщин в других городах, меня неожиданно пробила мысль: а что, если Потрошитель не просто серийный маньяк, каких в нашем мире обитают сотни? Что, если он, убивая свои жертвы, делал это вовсе не ради удовольствия, а выполнял известный ему одному особый ритуал? Эту тему никто и никогда не разрабатывал, в том числе и Скотланд-Ярд. Бегающий за бабами сексуальный маньяк с ножом был для криминальной полиции и привычнее, и понятнее. Объяснять придется долго, поэтому я начну издалека, ладно? Если начнешь засыпать, попробуй себя ущипнуть. Около 1200 лет до Рождества Христова на Ближний Восток из недр Центральной Африки пришли загадочные люди, основав на выжженных солнцем землях свои города. Точнее, говорили, что этот народ родом из Африки, на самом деле точно неизвестно, кто они и откуда появились, они словно вылезли из песка посреди пустыни. Исторические сведения о происхождении пришельцев расходятся, но в Библии сказано: их предками были Ханаан и Хам, первоначально их так и именовали – «хананеяне», название «финикияне» появилось значительно позже. Финикия в мгновение ока стала богатым и могущественным государством. Финикийские мореплаватели первыми обогнули Африку на хлипких суденышках того времени, а их торговцы плавали по всему миру, строя новые города и воздвигая в них величественные храмы… Один лишь вид финикийских богов наводил ужас на другие племена, о чем писал «отец истории» Геродот: боги эти были кровожадны и сильны, они не терпели даже малейшего ослушания. Регулярно им приносились человеческие жертвы, и народы завистливо шептались: именно благодаря этому покровительству и удачливы в делах, и богаты финикийцы – куда их не ткни, растут, словно плодоносящая пальма. А еще через четыреста лет после появления поселенцев на библейской земле вдова финикийского царя по имени Дидона, приплыв в Северную Африку, основала там очередную колонию – Карфаген. Очень скоро, как и прочие финикийские города, он распух от золота, оно лилось в его казну нескончаемым потоком. Карфагенские купцы торговали рабами, пурпуром, тканями – наверное, не было ни единого товара, который не прошел бы через их рынки. Владения Карфагена простирались от Испании до Египта, карфагенянам принадлежали острова Сардиния и Корсика, они успешно воевали с Нубией, копья их воинов угрожали предместьям самого Рима. Античные путешественники описывают Карфаген как чрезвычайно помпезный и роскошный город, полный вычурных зданий с колоннами, улиц, по которым движутся слоны в дорогой сбруе, площадей с лавками богатых купцов и зловещих храмов, сплошь залитых кровью жертв. Вот на храмах я хотел бы остановиться особо. Как и в остальных владениях Финикии, главным божеством Карфагена считался Баал-Хаммон – гигант с телом человека и головой быка, его торс покоился на восьми уродливых паучьих ногах. Он являлся одновременно богом Солнца и богом плодородия – именно он давал карфагенянам урожай хлеба, щедро проливал воду с небес, не давая им умереть с голоду. В знак благодарности Баал-Хаммону приносились в жертву лучшие люди, ему отдавали самое дорогое – сыновей-первенцев. В полой металлической статуе с бычьей головой возжигали огонь и бросали тельца умерщвленных детей прямо в пламя. Этого ритуала не мог избежать никто, даже самые богатые и знатные люди города. Знаменитый военачальник Гамилькар подменил своего малолетнего сына ребенком-рабом, и того принесли в жертву Баалу. Позднее спасшийся сын стал великим полководцем Ганнибалом, бросившим боевых слонов через Альпы на Рим. Жрецы Баала и сами были в статусе «младших божеств», они жили богаче, чем самые могущественные люди в Карфагене, их смертельно боялись в каждой семье. Жрецы могли забрать любого горожанина и сжечь его на алтаре Баал-Хаммона. Но даже среди этих полубогов существовала элита, прослойка из трех человек – им беспрекословно подчинялись сами жрецы. Считалось, что в жилах этих людей течет кровь бога Баала. Все трое носили на лицах золотые маски, никогда не снимая. Однако самое главное: они всегда были молоды. Средний возраст людей в масках составлял двадцать лет, ни годом больше. Прочие жрецы культа Баала старились и умирали, но трое высших покровителей оставались в расцвете молодости. Им не было известно, что такое старость или смерть. Этой тройке в масках тоже приносили персональные жертвы. Раз в двадцать лет к алтарю приводили восемнадцать женщин и девушек – ровно по шесть на каждого высшего жреца. И когда двери алтаря Баал-Хаммона закрывались, никто не знал, что случалось с девушками: они исчезали навсегда. Жители Карфагена верили, что трое жрецов пожирают девичьи души, высасывая их жизненную силу и тем самым обеспечивая себе ВЕЧНУЮ МОЛОДОСТЬ. Так это или нет, но время шло, а три повелителя храма Баал-Хаммона не старели. Никогда. «Пожиратели душ» не покидали пределов алтаря, а властители Карфагена, которые наверняка жаждали заполучить рецепт вечной молодости, боялись даже намекнуть им на это: ведь жрецов охранял сам Баал-Хаммон. Мы теперь смеемся над языческими божками, нам забавно: ах, эти придурки поклонялись человеку с головой быка и паучьими ногами, и никто из нас даже не подумает: а откуда взялись наши нынешние страхи перед «царством тьмы»? Баал-Хаммон воплощал вселенское зло, пожирая тысячи человеческих детей, продавая людям богатство за их же кровь. Ничего не напоминает? Между прочим, одно из многочисленных имен Баала – Баал-Зебул, именно от него произошло известное слово «Вельзевул», обозначающее Дьявола. Он и есть Дьявол, как я его понимаю, а вовсе не какой-то бледный козлик, образ которого навязывает церковь. Существовал ли вообще когда-нибудь такой Дьявол, каким его описывает нам Библия? Этого мы не знаем. Зато залитый жертвенной кровью бог Баал всегда присутствовал в разных ипостасях. Добро не надо ублажать, оно поможет тебе просто так. Зло же требует в жертву кровь, за это оно дает тебе то, что невозможно приобрести другим путем. Золото и славу. Однако в 146 году до Рождества Христова Карфаген пал. Римские центурии взяли его штурмом, несмотря на сотни младенцев, сожженных жрецами в раскаленном чреве Баал-Хаммона, которого жители умоляли о чуде. Идол не услышал их и не принял жертвы. Согласно постановлению римского Сената город должен был быть полностью уничтожен. Римляне срыли укрепления, разрушили стены, сровняли здания с землей, а карфагенян поголовно продали в рабство. Храмы исчезли в пламени пожарищ, в том числе и центр религии Карфагена – главное святилище Баал-Хаммона. Его жрецы попытались помешать чужеземцам сжечь здание, но были зарублены римскими солдатами. Тройка «пожирателей душ» отказалась покинуть мраморную келью, где находился алтарь. По приказу центуриона Луция Септимия здание было подожжено. Колонны упали, и крыша рухнула, заживо похоронив под собой последних приверженцев кровавого культа человека-быка. Землю, на которой стоял Карфаген, посыпали солью, чтобы на ней уже никогда ничего не росло. С тех пор через это место прошло много завоевателей – на смену римлянам явились вандалы короля Гензериха, их сменили византийцы, затем прочно обосновались арабы. В 1270 году французский король Людовик IX (позднее получивший прозвище Святой) предпринял Восьмой крестовый поход в Тунис против сарацин. В его войске находилась особая сотня рыцарей, посланная королем Неаполя Карлом Анжуйским. Неаполитанский венценосец был большим любителем античных древностей в отличие от других монархов того времени, интересовавшихся лишь возможностью хорошо пожрать и выпить. Эти-то рыцари, руководствуясь отрывочными сведениями из римских библиотек, и раскопали подземелье с остатками кровавого храма Баал-Хаммона. К их разочарованию, они не нашли ничего, кроме черепа с длинными волосами и шести каменных табличек, украшенных «дьявольскими» письменами. Крестоносцев в Тунисе поразила бубонная чума, Людовик Святой умер, часть войска бежала, часть попала в плен к сарацинам. Хотя неаполитанцы благополучно прибыли домой, король не наградил их, а отругал за непонятный череп и таблички. Они пылились в его личном архиве, пока в 1308 году внук Карла Анжуйского – Карл Роберт не сел на венгерский трон по просьбе собрания местных баронов. Вместе с ним из Неаполя в венгерскую столицу уехал целый «поезд» из груженных доверху возов и карет. В качестве «приданого» будущему королю впихнули череп и каменные таблички – надо же было освободить переполненные архивные полки. Придворные венгерские ученые бились над возможностью расшифровать финикийскую клинопись, но потерпели неудачу. В 1541 году во время штурма турками Будапешта архив сгорел, с тех пор оригиналы табличек «пожирателей душ» считаются утерянными. В архивных бумагах остались только их копии. – К чему ты вообще мне все это рассказываешь хрен знает сколько времени, я не могу понять? – буркнула Алиса, порядочно уставшая от длительного повествования, еще с начала беседы ей ужасно хотелось в туалет. – Знаешь, это похоже на старый анекдот: «Дедушка, почему тут дерьмо лежит?» – «Слушай, сынок. Много лет назад красивая девушка полюбила гордого юношу – она была богата, а он беден. Злые родители не хотели их свадьбы, и тогда они пришли сюда, взялись за руки и бросились в реку с высокого утеса». – «А дерьмо-то откуда?» – «А, это… да просто нагадил кто-то». Я тебе благодарна за подробный экскурс в историю Карфагена в восьмом часу утра, но, видимо, ты перечитал опусов Дэна Брауна на ночь. Какое отношение вообще имеет Баал-Хаммон к Джеку Потрошителю? – В 1802 году немецкий ученый Георг-Фридрих Гротенфенд расшифровал финикийские иероглифы, – бубнил Каледин, не обращая внимания на язвительную отповедь. – Тогда и стало возможным прочитать надписи на каменных табличках. Переводы и комментарии к ним были изданы отдельной книгой на пергаменте. Один экземпляр подарили австрийскому императору Францу – сейчас она находится в Венском историческом музее. На его сайте я и нашел перевод клинописи на английском. Правда, в общий доступ выложена лишь та часть информации, которую содержали три таблички из храма Баал-Хаммона, за остальными придется ехать в Вену. «Знай – чем больше ужаса наполнит дрожащее сердце ларца, тем больше мощи впитают в себя священные артефакты. Зажги пять свечей в честь пяти ларцов, вознеси ввысь острый клинок, ударь с правой стороны перед лицом Господина своего, Баал-Хаммона, не оставь ни капли бальзама в трепещущих жилах. Опустоши ларец полностью, сделай емкость первозданной, подобно дну драгоценного сосуда. Вынь левую почку из первого ларца, прикоснись к ней зубами и возложи на печать Баала. Достань еще бьющимся сердце из второго ларца, прикоснись к нему лбом и возложи на печать Баала. И возьми в свои руки содержимое третьего ларца – то, откуда рождается вся жизнь на Земле: прикоснись устами и возложи на печать Баала. Да лежат они там два дня, и да снизойдет на них вся сила священной Луны. Принеси три ларца в лунную ночь под предрассветные звезды, дабы полностью отдать их нежную прелесть слабеющей Луне, а два следующих ларца защити крышей. Всем ларцам придай вид печати всемогущего Господина. Одну половину почки брось у левого плеча, а другую – у левой щиколотки. Печень вложи в правую руку; правую же почку, оба легких и желудок положи рядом с разных сторон – так, чтобы составляли они ровный круг. Рассеки перси и зажми их ароматную плоть в пальцах левой руки ларца. На лбу обозначь дар Баал-Хаммону – кусочек из верхней части сердца. В ночь полной Луны, когда вскроешь четвертый ларец, сделай купель: оботрись бальзамом трижды и выйди из нее преображенным. Не смывая благословенный бальзам, найди уединенное место и соединись мыслями с Господином своим. И тогда в благодарность за щедрые дары Баал-Хаммон позволит тебе продолжить твой путь…» – Дома у Смелковой убийца сел в ванну и обмазался кровью жертвы как раз в полнолуние, – монотонно трещал Каледин, – так, как ты мажешься кремом на ночь – не спеша, обстоятельно и с удовольствием, – я подглядывал после развода парочку раз. Этот человек уже завершает цикл. Скоро он сбросит старую кожу, словно змея. На каменных табличках – запись обряда «пожирателей душ». Обряда, благодаря которому они получали от тел мертвых девушек то, что хотели, – ВЕЧНУЮ МОЛОДОСТЬ. Джек Потрошитель режет женщин не из любви к смерти, как ты и предполагала в самом начале. Помнишь? «Похоже, для него уличные убийства – как обыденная работа: он делает это, потому что должен делать». Все верно, это и есть его работа – ритуальное жертвоприношение Баал-Хаммону. Алиса беззвучно открывала рот, не будучи в состоянии произнести ни единого слова, ее мозг был готов взорваться. Никаких сомнений не осталось: убийца из Москвы и убийца из Лондона – один и тот же человек. – У тебя в номере wifi есть? – поинтересовался Каледин. – Вруби свой «наладонник», плиз. Сейчас перешлю на почту кое-что интересное. Послушно включив КПК (или, точнее, «карманный компьютер»), Алиса сразу обнаружила присланное изображение. «Кликнув», она увеличила картинку вдвое. Идеальный круг, в центре которого – восьмиконечная звезда с лучами, расходящимися в разные стороны. Сверху слева – полумесяц, сверху справа – солнце. В середине звезды – бычья голова, держащая в пасти человеческий череп. По всему кругу – пять черепов и пять сердец. – Это бронзовая печать Баал-Хаммона из музея в ливанском городе Тир, где было самое первое поселение финикийцев, – царапнул ухо ледяной голос Каледина. – А теперь открой второе письмо, там будет еще интереснее. Немедленно заглянув в e-mail, Алиса увидела снимок, сделанный цифровым фотоаппаратом с наклоном – с таким умыслом, чтобы были заметны легкие царапины, оставленные на лакированном паркете при составлении некоего рисунка. Сам рисунок уже стерли, но даже мимолетного взгляда на фото было достаточно – царапины составляли идеально ровный круг: как в той самой печати Баал-Хаммона в предыдущем письме. – Снимок сделан утром в спальне госпожи Смелковой, – дыхнул в трубку Каледин. – Надеюсь, больше мне уже ничего не надо доказывать? – Ты считаешь, это один из тех троих – выживший жрец главного храма Баал-Хаммона в Карфагене? – спросила Алиса умирающим голосом. – Нет, – спокойно ответил Каледин. – Я считаю, это тот, кто похитил каменные таблички с клинописью из королевского архива Венгрии, либо тот, кто впоследствии купил их у воров. Каким-то образом, в отличие от целой дивизии средневековых ученых, он смог расшифровать содержавшуюся на них информацию о жертвоприношениях «пожирателей душ». Ход мыслей открывателя секрета табличек угадывать не надо – кто в нашем мире не желает вечной молодости? Как я сказал, сайт архива содержал перевод только части табличек. Времени в обрез. Нам нужно срочно узнать, какие слова высечены на остальных камнях. Полный перевод есть в книге, подаренной кайзеру Францу, у них наверняка имеется копия на английском. Езжай в аэропорт и первым же самолетом лети в Вену. Рад бы присоединиться, но начальство меня не отпустит – тут после убийства Смелковой творится полярный песец. Нам же нужно остановить эту сволочь, пока он снова не испарится на двадцать лет. Ему осталось убить последнюю девушку. Потом этот парень исчезнет, а мы даже лица его не знаем. – Хорошо, я все поняла, – простонала Алиса, из головы которой вылетели сон и хмель. – Срочно одеваюсь, беру такси и еду в аэропорт. Нагнувшись, она схватилась за спутанную пену розовых кружев на полу, с трудом пытаясь разобраться, где находятся стринги, а где лифчик. – Так ты голая? – оживился Каледин. – Замутим че-нить по телефону? – Ты после работы, – безжалостно отрезала Алиса. – Уснешь в процессе, а мне секса в стиле «ты давай кончай, а я пойду покурю» даром не надо. – Ладно, – скис Каледин. – Хрен с тобой, давай целуй на счастье. Алиса издала в трубку чмокающий звук. – Славно, – воодушевился Каледин. – А минет на счастье тоже можно? – Размечтался! – отвергла эротические притязания экс-супруга Алиса, нащупав трусики. – Потрахаться тебе не завернуть в подарочную упаковку? – Все, как всегда, – взгрустнул Каледин. – Ну и хрен с тобой – главное, я хотя бы попытался. О, кстати! Забыл тебе одну важную вещь сказать… В этот момент связь прервалась. Алиса набрала Каледина несколько раз подряд, но его телефон упорно молчал. Времени на дозвон больше не было. Пожав плечами, она сбегала в туалет, поспешно приняла горячий душ и начала одеваться с космической скоростью, вспомнив навыки гимназической юности: однажды некстати вернувшаяся с работы муттер застала ее в постели с учеником Калединым за активным тестированием «Камасутры». «Перезвонит, – флегматично решила Алиса. – Ничего, не переломится». Образ ужасного человека-быка перебил испуг от страшного сна и плохой новости – она больше не думала, что убийца может ее преследовать. …Убийца тоже не думал об Алисе. В этот момент он стоял в центре города в жестокой утренней пробке, опаздывая на работу, на плече саднила царапина от пули из «парабеллума». Машины вокруг него ползли, подобно большим черепахам, но водитель перекрашенной «мазды» не испытывал и капли раздражения, даже смыв бальзам, он чувствовал себя превосходно. Дорога просто мертва, можно позволить себе помедитировать, не погружаясь в транс до обычной глубины, – немножко, всего лишь несколько секунд. Положив руки на руль, он расслабился, засыпая, его мускулы размякли, голова склонилась набок. Сквозь наступающую дремотную мглу он снова видел покрытого кровью жертв могущественного Баал-Хаммона в блеске пламени и сиянии звезд, потрясающего огромными рогами, восседающего на импровизированном троне из сожженных и обезглавленных ларцов. Из бурой массы торчали скрюченные пальцы, виднелись раскрытые в агонии рты. Внезапно бушующее пламя исчезло – на морду Баала упал мягкий лунный свет. Убийца упал на колени, торопливо шепча финикийские фразы покорности. Жестокий Баал был лишь посредником, пропускающим звеном к тому, с кем у него была назначена интимная встреча после купели. За мохнатой спиной Баала, колеблясь в свете Луны, возникла чья-то тень… Часть третья Дворец крови Жизнь и смерть друг друга обнимут – в тенях рассвета, что станет последним. Демон проснется, глотающий Солнце, – и вечная ночь на землю падет. Savage Circus, Evil Eyes Глава первая Преемник (23 февраля, четверг, позднее утро) Преемник – пожилой мужчина с седой бородой, одетый в белый халат (его вызвали к царю прямо из рабочего кабинета, где тот ставил фарфоровый зуб князю Слоновскому), выслушал новость с каменным лицом. Государь понадеялся было, что все пройдет гладко, как вдруг углы рта преемника плаксиво опустились, щеки затряслись, из глаз брызнули слезы. Зашатавшись, словно подрубленный, он упал на колени, обнимая ноги императора, облаченные в парадные брюки, – тот собирался выйти в народ. – Ослобони, царь-батюшка! Христом-Богом прошу – ослобони! – взывал с новенького дубового паркета преемник, тягостно обливаясь слезами. «Господи, опять двадцать пять… Во народ, а… – вздохнул государь. – В генах заложено – стоит кому-либо надеть корону, и все – для них это сам Майкл Джексон. Ни малейшей примеси европейской культуры, mein Gott. Хорошо хоть пива с недавних пор стали пить больше, чем водки». – Встань, братец, – мягко попросил государь. – Неудобно как-то. – Не встану, – голосил преемник, содрогаясь всем телом. – Смилостивись, кормилец. У меня все поджилки затряслись, в глазах темно стало. – Ничего не поделаешь, – развел руками государь. – Ты думаешь, мне тогда хотелось? Но меня никто и не спрашивал. Сначала в премьеры, потом на кавказскую войну, а после езжай, милый, на белой тройке с бубенцами в Софийский собор короноваться. Митрополит мне корону на голову надел, я себя в ней как дурак чувствую – в висках жмет, в затылке узко. Пришлось потом особого дизайнера из Дрездена звать, чтобы подогнал как надо. – Страшно мне, – глотал слезы преемник. – Ну как газетеры европейские вопрос на пресс-конференции неудобный зададут? А я и ответить чего, не знаю. Мне бы, батюшка, в кабинетик мой обратно, к бормашиночке… – Про кабинетик забудь, – строго приказал государь. – Ты теперь там больше не появишься. Газетеры не тебя, а меня сейчас терзать начнут, аки львы христиан: совсем русский царь обалдел, своего лейб-дантиста на трон хочет посадить. А мне пофиг. Люб ты мне шибко, от всего сердца скажу – люб. Император наклонился и погладил коленопреклоненного преемника. – Никому другому эту должность не доверю, а тебе – всегда пожалуйста, – продолжал он. – Потому как знаю еще по Дрездену: ты мне все до одного зубы во рту сделал как новенькие – никогда не подведешь. А кого еще? Шкуро, скажешь, в цари продвигать надо? Ну-ну. Да графа только на трон пусти – скоро и сам не заметишь, как в эмиграции начнешь воблу глодать. В газетерах же ничего страшного нет. Спросят тебя: царем будешь? А ты не тушуйся, смотри в глаза и твердо отвечай им, собакам: да, буду. – Да как я смогу-то? – взвыл преемник. – Дупло там запломбировать, ватные тампоны за щечки вложить, укол вколоть обезболивающий – это завсегда пожалуйста… Но чтобы всей Расеей-матушкой управлять… – Управлять от тебя никто и не требует, – заметил государь, ласково потрепав преемника по холке. – Управлять я буду, а ты давай указы подписывай, которые я тебе буду из деревни присылать. Сиди да щеки надувай, чего ж сложного? С какой стороны браться за печеного омара на обедах с королями, тоже обучат: я сначала к этому омару и подойти боялся. Бывало, зазеваюсь, ткну вилкой по привычке, будто в телячью сосиску, а из него как брызнет – и соседний король весь в соусе тартар сидит. Преемник поднялся, трясясь всем телом. На него было жалко смотреть. Отряхнув пыль с колен, он зачем-то поправил пиджак под халатом. – А Запад что скажет? – промямлил он. – Там и так уже намекают, что мы в абсолютную монархию превращаемся, а вы – в Короля-Солнце… Государь усмехнулся, повертев в руках кружку с пивом. – А Западу изначально все не слава богу, – ответил император, любуясь в зеркале своим отражением в полковничьем мундире. – Они иначе не могут, бедненькие. Мы их размерами пугаем, как солдат целочку. Сидим с бородищами в теремах, жуем пироги с вязигой, они брюзжат: варвары гиперборейские. Перенимаем европейский опыт – ох, зачем вы лезете, страшно нам вас в Европе видеть, дикари в париках и камзолах. Садимся снова за пироги с вязигой – ууууу, куда вам со свиным рылом да в калашный ряд. Ничего, привыкнут. Сами еще начнут лаптем щи хлебать, введем моду. Преемник всхлипнул. – А ежели, царь-батюшка, какой дворцовый заговор вдруг супротив меня возникнет, – дрожащим голосом сказал он. – Придут генералы ночью и придушат беленьким шарфиком, как императора Павлушку Первого… – Кто? – засмеялся государь. – Эти бароны из правительства, что ль, придушат? Да я тебя умоляю. Мятеж супротив Павлушки возглавлял Платоша Зубов, любовник Екатерины Великой, а у меня любовницы нету. Не собака же моя тебя ночью душить придет. Расслабься. Я правительство по такому принципу подбирал – главное, чтобы слушались. Зачем поваренка премьером назначил? Да пущай уж лучше поваренок, он, в случае чего, шашлык на пикнике сделает, все-таки польза. Самостоятельный премьер – это ужасно вредно. Вон Николай Второй назначил Столыпина, так потом пришлось его в театр приглашать, дабы тот пулю в печень словил30. – И что творить первым делом, царь-батюшка? – успокоившийся преемник утер глаза салфеткой и вынул ручку из нагрудного кармана пиджака.