– Нет, ваше величество, – спокойно ответила бывалая телефонистка. – Прекрасно, – пришел в себя царь, и его тихий баритон обрел прежнюю твердость. – Соедините меня с шефом Отдельного корпуса жандармов. Антипов не удивился трели правительственного телефона. Он пропустил последние новости, поэтому не догадывался о причине звонка. Однако в последнее время по этому номеру с хорошими новостями не звонили. Перекрестившись, он протянул руку к трубке, обреченно вздыхая. Вспышка № 2: Штурм (29 августа, 467 лет назад) У самого носа Матиуша, едва не задев багровую бугристую кожу, свистнула тонкая стрела – воткнувшись в деревянную ставню, она дрогнула, упруго качнув оперением из крыла неведомой басурманской птицы. Не успел он очухаться, как от наконечника стрелы, разливаясь мелкими ручейками, побежало пламя. Матиуш с запоздалым воем отшатнулся, хлопая ладонями по голове: его волосы вспыхнули словно сухая солома. Подбежавший Иштван, размахнувшись, хлопнул мешком два раза по ставне и столько же раз по голове Матиуша, сбивая пламя. – Мало тебе, дурак. Чего стоишь у окна и зеваешь? – выругался Иштван. – Ждешь, пока нехристи придут? Закрывай пасть, пора золото искать. От ставни тянулись извилистые струйки дыма. Стряхнув пепел с обожженного лба, Матиуш беспрекословно подчинился приказу. Иштван лучше знает, спорить с ним – ни к чему. Всякий раз, когда ночью они влезали в дома купцов, рыночных менял, лекарей, чутье не обманывало опытного вора – он безошибочно знал, в каких закромах хозяева прячут деньги: ему ворожил сам черт. Они уходили с добычей, даже не потревожив чуткий сон хозяев, – так продолжалось уже десять лет. Однако сейчас было не до богатого улова – взять бы хоть что-то, лишь бы не уйти с пустыми руками. Времени в обрез, сегодня проклятые нехристи, как и предупреждал сидящий на базарной площади слепой предсказатель старец Эмилиан, проломили-таки крепостную стену. Бои идут на главных улицах, наместник короля призвал всех жителей защищать родной город. Охрана покинула главные здания столицы, стремясь сдержать вражеский прорыв, ну а им с Иштваном только того и надо. С нехристями все одно не справишься. Видали они их войско со стен города ночью. Костров чертовы басурмане запалили столько – все до горизонта в звездочках огней, всюду ржание лошадей да крики страшных зверей – берблудов. Бежать пора, но как назло – в карманах мышь поселилась, да и та с голодухи сдохла. К королевской казне они с Иштваном сразу не пошли. Туда сотни мародеров сбежались – поножовщина началась. Люди сказывали, целая толпа, человек двести, кованые двери ломает. Да и есть ли там пожива? Наместник тоже не дурак, золото и камушки с собой прихватил – наверняка остались одни объедки. Помыслил Иштван и решил двинуть с Матиушем в приземистое здание с просевшим от старости фундаментом, что неподалеку от дворца в переулочках затерялось. Сюда уж точно даже в горячке грабить никто не прибежит. Аристократы еще раньше свое имущество подчистую на тот берег вывезли, в домах – шаром покати. А вот королевский архив – другое дело. Денег там, может, и нет, но что-нибудь ценное наверняка найдется. Однако, похоже, на этот раз знаменитое чутье подвело Иштвана в самый неподходящий момент… – Есть что? – с надеждой спросил Иштван, глядя, как Матиуш разбивает очередной ящик, откуда кучей сыплются свитки с красными печатями. – Нет, – с отчаянной горестью прохрипел тот, разворачивая первый же свиток. – Тут какие-то налоги… это никому не продашь… Мрачный как туча Иштван трясся в бессильной злобе – не находя слов для выражения своих чувств, он с размаху ударил кулаком по обгоревшей ставне. Матерь Божья, да лучше бы они влезли в первую попавшуюся конюшню и увели оттуда завалящего мерина: на нем хоть можно подальше ускакать. Теперь придется на своих двоих бежать до самой Вены, пока и туда не добрались озверевшие отряды нехристей. А в тряпице за пазухой – лишь два паршивых поддельных талера, которые на зуб распознает в любой корчме последний дурак трактирщик. Басурманские огненные стрелы продолжали сыпаться на город нескончаемым дождем. Поднялось зарево от загоревшихся соломенных крыш, ржали лошади, запертые в пылающих конюшнях. Медлить больше нельзя: Иштван принялся остервенело крушить все вокруг, переворачивая столы, каблуком безжалостно разбивая ящички и сундуки с изображением короны. Но все было напрасно, пока… Очередной невзрачный сундучок разлетелся вдребезги – на пол бесформенной грудой вывалились плоские таблички из отполированного серого камня, на поверхности были выбиты странные закорючки с рисунками. Хищно схватив добычу в руки, Иштван поднес один из камней к глазам: его лицо осветилось довольной улыбкой. – Что это такое? – без интереса спросил Матиуш, тяжело дыша, – его ноги были уже по колено в бумажных свитках. – Понятия не имею, – честно признался Иштван. – Но точно знаю двух перекупщиков, которые из рук рвут такие штуки с разной чертовщиной на камне, как здесь. – Он ткнул пальцем в один из кусков. – Нас не то что озолотят, но дадут хорошую цену. Возможно, с помощью этого богатые господа на черной мессе вызывают дьявола, чтобы поцеловать его под хвостом… но нам-то какая разница? Если дадут еще тысячу талеров задатка, то я им и самого Сатану принесу на спине. Матиуш не был суеверен, а потому помог Иштвану запихать дьявольские камни в прихваченный холщовый мешок. Приложив ко ртам тряпицы (их тоже предусмотрительно взял бывалый Иштван), они сбежали по лестнице – над крышей архива поднимался столб жирного черного дыма. Снаружи творился настоящий ад – со всех сторон слышались женский плач, вопли раненых, лязг сабель и ятаганов, затихающие крики «За короля!» и ревущие – «Аллаху акбар!». Площадь окутал кислый запах пороха, уши рвали треск аркебуз и грохот пушечных ядер. К счастью, нехристи еще не пробились к архиву. Прижимая к груди заветный мешок, Матиаш бежал за петляющим по переулкам Иштваном к пристани, где у них была привязана утлая лодочка. Приятели спустились вниз по мощеной улице, впереди виднелась колыхающаяся речная вода – вся в багровых отблесках от городских пожаров. Осталась всего лишь одна минута, и они… Нехристь на дороге появился непонятно откуда, словно из воздуха. Значительно позднее, рассказывая об этом, Матиуш всерьез утверждал – басурманин вылез из трещины, разверзшейся перед ними, прямиком из самого ада. Нехристь и вправду выглядел настоящим порождением преисподней – сгорбленный, в рваных шальварах, грязной засаленной чалме, с черной бородой, одним глазом и раскрытым ртом, в глубине которого сиротливо гнездились два сгнивших желтых зуба. – Ля иль Аллаху! – это было первое, что услышал потрясенный Матиуш. Вторым оказался звук отрубленной головы Иштвана, с хрустом ударившейся о грязные камни мостовой: словно кочан капусты, она покатилась к пристани, оставляя за собой невероятно яркий красный след. Ощерясь беззубым ртом, нехристь снова взмахнул окровавленным ятаганом. Однако Матиуш с невероятной ловкостью выбросил обе руки вперед, ударив того тяжелым мешком прямо в лицо. Поскользнувшись, нехристь упал на спину, выронив ятаган, а Матиуш, вспомнив старый воровской прием, прыгнул ему двумя коленями на грудь, как молящийся монах. Слыша треск ребер, он занес над головой тяжелый мешок. Задыхаясь, вор бил недруга снова и снова, с каждым ударом выплескивая свой страх. Когда через полчаса Матиуш пришел в себя, то понял – нехристь давно замолк, а мешок с непонятными камнями промок от крови. Стараясь не смотреть на то, что осталось от лица нехристя, и на лежавшее рядом обезглавленное тело Иштвана, он бегом спустился вниз, к воде. Слава Иисусу, лодчонка была на месте. Кинув внутрь мешок, Матиуш прыгнул в лодку сам, с трудом сохраняя равновесие. Он взялся за весла и оттолкнулся, глядя на крепостные стены, – над разгромленным городом вставало зарево пожарища, облако дыма достигало слепящего солнца. Камни в мешке лежали тихо, хотя лодка качалась, даже когда сильная волна ударялась о борт, они не стукались друг о друга. Переведя дух, Матиуш задумался: что теперь делать, если Иштван мертв, а он и знать не знает имен далеких перекупщиков, интересующихся дьявольскими камнями с рисунками. Кому же он теперь продаст эту рухлядь? Наверное, первому встречному, который захочет ее купить… Глава четвертая Голова на полу (22 февраля, среда, день) Извечное спокойствие покинуло мою измученную душу – от холодного буддийского пофигизма и британской рассудительности, всегда гостивших в моей голове, не осталось и следа. Я не стал давать волю чувствам в комнате – эмоции не должны вредить артефактам. Выбежав на кухню, я встал, опершись обеими руками о мойку с посудой, меня попросту трясло от слепого бешенства. Какого хрена? Как так могло случиться? Почему ЭТО произошло? Изрыгая отборные проклятия на родном языке, я перевернул пирамиду грязной посуды – послышался жалобный звон, заляпанные маслом осколки усеяли проржавевшее дно мойки. Я поднес к глазам дрожащие руки. Самообладание исчезло – уже не понимая смысла своих действий, я схватил со стойки нож с гравировкой и с дьявольской силой всадил его в стол – клинок задрожал, словно в испуге. Рывком выдернув лезвие, я ударил снова: нож вздымался и опускался десятки раз подряд, пока я бездумно колошматил по дереву, мои легкие издавали рев смертельно раненного тигра. Поверхность стола быстро превратилась в сплошное крошево из опилок, но я не останавливался до тех пор, пока мускулы не свело судорогой. Застонав, я выпустил кинжал и поднес пальцы ко рту, высасывая вонзившиеся в плоть занозы. Тварь. Сука. Блядь. Телевизор на кухне тоже был включен, и я мог видеть Ее лицо – нечеткую, расплывающуюся фотографию – видимо, из личного дела. Рыжие волосы, большие зеленые глаза, тонкие черты лица аристократки: судя по фамилии, немка. Сучье вымя. Никогда не любил их сволочную нацию, от нее постоянные проблемы. В Зальцбурге, когда до финала оставался один день, меня едва не поймали – ушел чудом. Дотошные, внимательные, исполнительные ублюдки. И как это Ей пришло в голову – сравнить мою ДНК с образцом, уже больше сотни лет сохнущим в архивах лондонского полицейского музея? Ну, и я, конечно, тоже хорош. Взял и прислал высоколобым придуркам в Скотланд-Ярд надкушенную почку с письмом, подписанным бальзамом… yours truly, Jack the Ripper22: хотелось наблюдать, как пресса взорвется адреналиновыми заголовками. Глупо? Согласен. Благодаря этому идиотскому жесту полицейские всего мира теперь имеют доступ к моей ДНК. Но как же можно предвидеть подобные вещи? Господи милостивый, да тогда я вообще не знал, что это такое – дезоксирибонуклеиновая кислота! Скажи мне любой джентльмен столь мудреное слово, я полез бы драться, посчитав это кровным оскорблением. Обидно, просто чертовски обидно. Я не первый год вскрываю ларцы, поэтому предельно осторожен – перед процедурой я всегда надеваю перчатки, непроницаемый дождевик, слежу, чтобы и волос не коснулся ларца. На чем я мог проколоться? Я сжал руками виски столь сильно, что послышался хруст, а кровь зашумела в ушах. Так… кажется, еще до начала второй процедуры, не совсем отойдя от тяжелой медитации, я инстинктивно поцеловал поверхность ларца в гараже, не осознавая того, что делаю. Подняв ладонь, я больно ударил себя по щеке – о, как же запоздало это справедливое наказание! Естественно, когда помраченное медитацией сознание полностью вернулось ко мне, я и думать забыл про свой поступок. Что я наделал? Из-за ерунды, бывает, срываются великие планы, рушатся империи, гибнут мировые гении. Как там сказано в старом детском стишке: Не было гвоздя – подкова пропала, Не было подковы – лошадь захромала, Лошадь захромала – командир убит, Конница разбита – армия бежит. Враг вступает в город, пленных не щадя, Оттого, что в кузнице не было гвоздя… Ненависть вспыхнула с новой силой – я отшвырнул ногой валяющийся на полу австрийский кинжал, покрытый рыжей коркой. Нет уж, ничего подобного. В моей кузнице до черта гвоздей, и я не дам себя уничтожить лишь потому, что какая-то немецкая блядь поймала меня на случайном проколе. Я присел на табуретку, постепенно успокаиваясь, – грудь ходила ходуном от хриплого дыхания. Ничего, у меня достаточно времени. Полиция не успеет выйти на мой след: им всегда можно подбросить фальшивую улику, и пока они будут разбираться… Но следующий финал не обещает стать легким… если полицейские второй раз вычислят мою ДНК на ларце, то окончательно поймут, в чем дело. И отследят всю цепочку. Проблема? Кто же спорит. Но время еще есть. Скарлетт О’Хара замечательно сказала в «Унесенных ветром»: «Я подумаю об этом завтра». Однако, невзирая на мою занятость, придется пожертвовать получасом времени – мне надо залезть в Интернет и выяснить, откуда взялась любопытная немецкая сучка. Вычислить ее домашний адрес и телефон. Решено – вот ее-то я и сделаю последней, остающейся живой до того момента, пока жилы с бальзамом не иссякнут. И уж я постараюсь, чтобы она видела своими глазами, как я элегантным взмахом взрезаю ларец, а жизнь по капле вытекает из ее тела. Сама напросилась. Нет, подумайте только, до чего дошло современное общество, переполненное ханжами! Оно может убить миллионы в мировых войнах, но стоит зарезать всего лишь трех женщин, это потрясает всех поголовно, а телевидение бьется в истерике. Бережно подняв с пола нож, я прикоснулся ногтем к лезвию. Отточено превосходно: тогда мастера умели делать холодное оружие – упорнее, пожалуй, разве что дамасская сталь. Завершив финал, я не откажу себе еще в одном маленьком удовольствии – сниму с этой немки кожу и заберу с собой как сувенир на память об одержанной победе. Прошлая кожа, принадлежавшая одной европейской докторше, уже сморщилась и стала похожа на мумию: недаром мадемуазель Колчак, увидев ее на полу под кроватью, орала благим матом. Негламурно, я согласен. Но специально еще раз подчеркну – я вовсе не садист и не палач, каким меня усиленно рисует голливудская культура. Однако элементарно не следует мешать мне в достижении цели, чего не поняла глупая докторша, нанявшая для моего устранения профессионального убийцу. У женщин вообще такая особенность – они постоянно лезут не в свое дело. Вот зачем этой немецкой стерве понадобилось сравнивать мою ДНК, скажите на милость? Ей что, без этого скучно жилось? Ведь если бы не ее «открытие», я бы бог весть сколько лет мог успешно совершать нужные процедуры, маскируясь под очередного подражателя самого себя. Теперь лавочка закрылась. А создать новый, потрясающий имидж серийного убийцы, у которого бы объявились поклонники по всему свету, будет, мягко говоря, нелегко. Я вернулся в комнату, рассеянно подкидывая на ладони нож. Не по-зимнему яркое солнце падало на схему, расчерченную голубым мелком на паркетном полу. Сложная вещь. Что-то вроде многоярусной карусели с изображениями древних иероглифов, рисунков рыб и пяти треугольников ближе к центру композиции, над ними перекрещивались лучи круглой Луны, закрывающей собой Солнце. Центр эмблемы венчала отлитая из закопченного металла голова существа с рогами, без глаз и ушей. Господина, с кем я встречаюсь в иных мирах. Создавалось устойчивое впечатление – чудище вытягивает морду сразу к обоим небесным светилам. На изогнутых рогах было наколото по артефакту, извлеченному из ларцов, третий артефакт располагался на «карусели» – прямо посередине Луны. В открытой пасти существа покоился небольшой круглый предмет. Это был череп с хорошо сохранившимися длинными светлыми волосами. Из вечерней передачи радиостанции «Корона Плюсъ»: «Приветствуем вас, уважаемые радиослушатели, в эфире краткий информационный выпуск. По сообщениям из Тифлиса, в независимом грузинском царстве происходят очередные волнения. Согласно старинным традициям, обусловленным плохой экономической ситуацией в стране, царем Грузии обычно становится любой человек, который имеет во владении немыслимое богатство – трех овец. Скандал разразился, когда местный купец первой гильдии приобрел для своей мини-фермы третью овцу. Царь Грузии уже объявил, что овца куплена на „грязные кремлевские деньги“, является паршивой и блохастой, и на этом основании можно считать, что, собственно, никакой овцы и нет. Купец (и одновременно новый кандидат на царскую корону) в интервью Главному каналу сообщил – к овце дважды подсылали наемных убийц. Из Грузии высланы три имперских дипломата, обвиненных в нелегальной перевозке овцы через границу. За последние две недели в Тифлисе сменились восемь монархов – это гораздо меньше, чем раньше, поэтому позволим себе заключить: ситуация близка к стабильности. Партия монархистов «Царь-батюшка» в условиях бешеного роста рейтинга пошла на неожиданный шаг, повергший в шок представителей оппозиции. Своим новым гимном она избрала песню из ранее запрещенного цензурой мультфильма «Бременские музыканты». На съезде партии в Суздале зал, торжественно встав, хором спел: Весь мир у нас в руках, мы звезды континентов, Разбили в пух и прах проклятых конкурентов! Едва раскроем рот, как все от счастья плачут, И знаем наперед – не может быть иначе! Ну-ка, все вместе – уши развесьте! Лучше по-хорошему, хлопайте в ладоши вы! Однако уязвимость идеи оказалась в том, что она сразу была подхвачена «проклятыми конкурентами». Лидеры «Другой Империи» Гасанов и Цитрусофф вознамерились спеть дуэтом «Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы». Пресс-служба Кремля отреагировала мгновенно, записав музыкальный ремикс: «Состоянье у тебя истерическое – скушай, деточка, яйцо диетическое». Не остался в стороне и забытый политик Георгий Грушевский – на рекламном концерте своей партии «Груша» вместе с Калерией Староморской он споет медляк «Ночь пройдет, наступит утро ясное – знаю, счастье нас с тобой ждет». По слухам, ближе к вечеру из Лондона ожидается свежий сингл купца первой гильдии Платона Ивушкина, спетый в стиле рэп: Бывал я в разных странах, и если захочу,