Впрочем, история не произвела особого впечатления на волшебника. Судя по равнодушной физиономии, его произошедшее мало заинтересовало. – Остаточное проявление старой магии, – махнул он рукой с безразличием. – Ничего страшного. Я насупился, легко ему говорить. Побывал бы там, может, сам бы портки обмочил. – Они могли меня убить, – возразил я, немного покривив душой. Колдун равнодушно пожал плечами. – Ну так не убили же, – бесстрастно откликнулся Гренвир, вновь разворачиваясь ко входу в башню. Намылился, значит, побыстрее поскакать в свою любимую лабораторию. Понимая, что другого шанса может не подвернуться, я отчаянно крикнул вдогонку: – Я хочу научиться читать и писать! Крикнул и затаил дыхание, потому что не знал толком, какой реакции ожидать. Раньше Эри не позволял себе ничего подобного. Алхимик медленно развернулся, правый глаз прищурен, на лице выражение искреннего недоумения. Не ожидал, старый хмырь. Помедлил, рассеянно разглядывая меня с ног до головы, словно увидел первый раз. Затянутые в ткань балахона цвета морской волны плечи едва заметно дернулись, реагируя на молчаливо принятое решение. Взмах руки. Не отталкивающий, приглашающий. И быстрый шаг к лестнице, ведущей наверх. Я облегченно выдохнул. Получилось. И опрометью бросился за быстро шагающим алхимиком. Сначала по короткому коридору, затем прыгая через ступеньку, поднимаясь наверх, прямиком на третий этаж, в библиотеку. Сюда Эри нечасто заходил. Обычно ограничивался вторым этажом, где располагалась рабочая лаборатория. Эти помещения, как и личные покои волшебника, запирали массивные двери, обитые толстыми листами железа. – Держи. Порвешь или испачкаешь, будешь целый месяц травой питаться, – мне в руки сунули тонкую книжицу, почти тетрадку, но с удивительно жесткой обложкой. Я даже толком осмотреться не успел, заметил лишь ряды стеллажей, упирающихся в потолок, из темного дерева. На полках книг – видимо-невидимо. Не дав ничего сказать, Гренвир буквально вытолкал меня обратно на короткий лестничный пролет. Дальше последовал ощутимый толчок в спину, недву-смысленно намекающий нахальному постреленку побыстрее проваливать. Бережно прижимая к груди полученное сокровище, я послушно отправился вниз. Спускаясь, автоматически отметил, что старик не отправился следом, а значит, либо остался в библиотеке, либо поднялся выше, в закрытую от посторонних глаз лабораторию. Видать, кости нужны не для повседневных дел. Для чего-то особенного. На следующий день первым делом потянулся к полученной вчера книжице. Вечером уже сил не оставалось на ее изучение, аккуратно положил на сундук и моментально заснул. Очень уж поход на древнее кладбище оказалось утомительным. – Очень надеюсь, что это не какая-нибудь шутка, – проворчал я, перед тем как перелистнуть первую страницу. Дело в том, что на обложке ничего не было. Прямо совсем. Ни одной надписи, просто коричневая дубленая кожа. А вот под ней… Что это? Букварь? Мои глаза впились в увиденный текст. Точнее, текст как таковой там отсутствовал напрочь. Зато в изобилии имелись картинки. Напротив каждой – значок. Ясно. Алфавит. Хм-м, у нас вроде тоже использовали нечто подобное для обучения детей начальной грамоте. По крайней мере, до широкого распространения мобильных устройств с их разнообразными приложениями на любой случай жизни. «Ну, это не должно быть трудно», – самоуверенно подумал я, перед тем как приступить к чтению. Довольно самонадеянно, надо отметить. Прошло почти три часа, прежде чем у меня получилось прочитать простейшее слово из трех слогов. К этому времени уже пообедал (сегодня Гренвир расщедрился и оставил половину своей похлебки, кусок колбасы и краюху нормального хлеба), так как никаких заданий не поступало, с комфортом устроился во дворе, притащив вместо сиденья чурбачок от поленницы дров. Солнышко приятно пригревает, я сытый, довольный, вдоволь выспавшийся, на коленках устроилась полезная книжка – мой потенциальный билет в более счастливое будущее. Красота. Не скажу, что учеба давалась легко, но и каких-то непроходимых трудностей не возникало. Процесс обучения двигался, разбирать простейшие обрывки текста становилось с каждым разом все проще. И хотя до чтения влет еще далеко, в принципе прогресс уже налицо. Уверен, за пару минут смогу разобрать заглавие какой-нибудь книги. Это чтоб не тыкаться наугад, ища нужные тома на обширных полках библиотеки. Книг там хватало с избытком. Интересно, сколько займет времени, чтобы прочитать каждую? Что-то подсказывало, что и за пару-тройку лет не справишься. Сколько там? Тысяча? Помещение выглядело забитым под завязку. Бум-бум-бум, – ворота вдруг затряслись от гулких ударов. Кто-то усиленно барабанил в ворота ограды, напрочь игнорируя узкую калитку в них же. Энергично так, створки ходили ходуном, а засов после каждого удара подпрыгивал, едва не вываливаясь из паза. – Чего надо?! – рявкнул я, раздосадованный прерванным обучением. Наступила тишина. Кажется, с другой стороны не ожидали такого резкого окрика. – Эм-м… а мастер дома? – наконец раздалось из-за забора. Мужской бас. Деревенский? Зачем приперся? Из-за вчерашней стычки? Ну погоди, жирный хряк, теперь ты у меня одним покусанным ухом не отделаешься. – Занят он! – крикнул я, постаравшись придать голосу солидности. – Позже приходи! И опять пауза. А за ней негромкие шепотки. Их там что, несколько? – Срочное дело, – прогудели из-за створок ворот. – Поговорить надо. Беда у нас. Догадываясь, как отреагирует Пауль Гренвир, если без спросу прерву его работу, я позволил себе уточнить: – Какая беда? Не хватало еще лишиться ужина из-за нежданных гостей. Может, у них там корова не может отелиться, а я голодай? – Дык разбойники в деревню пожаловали, просим помощи, значит, – с деревенской основательностью объяснил неизвестный селянин. Блин. Похоже, все-таки придется помешать старику. Разбойники – это серьезно. Делать нечего. Ругнувшись вполголоса, я крикнул: – Сейчас позову! Ждите! Заботливо отряхнул открытый на середине букварь от соринок, аккуратно закрыл и лишь после этого направился в башню. Глава 6 – …три десятка куриц, двенадцать овец, восемь гусей, хлеба вдоволь, тридцать кувшинов с добрым вином… – перечисление длилось уже довольно долго, лицо старосты мрачнело с каждой указанной вещью. Ройс глядел на кряжистого мужика с высоты седла, на его лице гуляла глумливая улыбка. Он видел, что, несмотря на злость, крестьянин думал не о сопротивлении, а о том, как собрать требуемое, постаравшись полегче отделаться. Овцы будут худые, курицы самые заморенные, вино кислым, а хлеб черствым. О прочем и говорить не надо. Постараются подсунуть самое худшее. – …и трех девок пригожих, не старше семнадцати зим, – самое сладкое Ройс оставил напоследок. Сказал и впился колючим взглядом в покорно стоящего крестьянина, пытаясь понять, не настал ли момент, когда желание избежать неприятностей перевесит все прочее. Тупой мужлан мог и взбрыкнуть, отказаться отдавать соплеменников добровольно. На мгновение глаза ковырятеля земли вспыхнули злостью, всаднику показалось, что тот не выдержит и все-таки пойдет наперекор здравому смыслу, рискуя пожертвовать всей деревней. Но это длилось лишь миг. В следующую секунду голова старосты покорно склонилась. Принимал условия, соглашаясь отдать трех молодух. Конечно, скорее всего, это будут дочери или жены каких-нибудь отщепенцев, кого сами местные недолюбливали. И вряд ли стоило ждать миловидных красавиц. Но для развлечения в дороге пойдет. А в конце пути девок продадут в одном из портов, надо же оплатить билеты на корабль. Даже за изрядно потасканных баб можно получить пригоршню звонких монет. – Времени вам… – Ройс поднял голову к небу. – Как только солнце перейдет зенит на пять пальцев. Долго задерживаться не стоит. Как раз перекусить и чуток отдохнуть. – И не вздумайте бежать, – воин свесился с седла, его губы растянулись в кровожадной усмешке. – Все дома сожжем, – помолчал и зло пообещал: – И на поля пустим красного петуха. Очень серьезная угроза для поселения. Не будет урожая, до следующего лета многие не доживут. Сдохнут от голода. А еще есть живность, запасы и просто добро. Как и сами дома. Наступят холода, негде будет укрыться. Поставить новые избы не успеют. Останется рыть землянки. Только они не спасут от особенно лютых морозов. В условиях голода и холода первыми вы-мрут дети, за ними женщины, и следующую весну будет встречать уже половина деревни. При самых лучших раскладах. Староста, лобастый мужик с кустистыми бровями, не дурак. Глядел исподлобья, понимая, на какую судьбу обрекут его земляков пришлые, если вдруг вздумают осуществить озвученную угрозу. Не станут бежать, понял Ройс. Бросать дома, скрываться в лесах… не станут. – Вот и правильно, – прочитав покорность во взгляде крестьянина, всадник снова выпрямился в седле.