Вода на последних метрах, по-моему, даже потише торопиться начала. Будто она испугалась того, что поджидало чуть ниже. Притормозила, вздымаясь горбом перед грохочущей тесниной. А может, остановилась на мгновение, готовясь к самому главному. А затем она сбросила нас вниз. В ревущий пенный ад. Я заорал во всю мощь легких. Рот Бяки тоже распахнулся. Но ни я его не слышал, ни он меня. Здесь наши голоса вообще ничего не значат. Хоть ори, хоть молчи — без разницы. Здесь остался только один звук. Звук воды. Воды ревущей. Воды смертоносной. Воды, для которой ничего не стоит разнести плот в щепки. Вместе с нами. Не думаю, что это затянулось надолго. Наверное, весь проход переката не отнял у нас и трех минут. Но это были именно те минуты, в сравнении с которыми час — мгновение. Я даже не сразу понял, что все закончилось. Точнее — пока что закончилось. Плот скользил быстро, но это уже всего лишь сильное речное течение, а не почти что струя водопада, которая несла нас на очередной убийственный камень. Вода не просматривается, сплошной слой пены не позволяет ее разглядеть. Эта серовато-белая гадость колыхалась так, будто под ее прикрытием к нам подбираются орды гигантских крокодилов. Но это всего лишь отголоски того кошмара, который остался у нас за спиной. У нас?! Обернувшись, я улыбнулся той улыбкой, после которой на шее затягивают петлю, и на этом все заканчивается. Ну да, режим веселья включаться отказался, потому мимика у меня, как у залежалого покойника. Но все же рад увидеть Бяку на месте. Стоит на корме с шестом наперевес. Глаза у товарища размерами с рекордную тыкву, если не больше. Да и у меня наверняка такие же. Осознав, что я тоже жив, Бяка с ужасом покосился на место, где несколько минут назад находился багажник с пустыми корзинами. Теперь от него ни следа не осталось. Затем упырь, спохватившись, пошарил шестом в воде. И вот уже вытаскивает на палубу мокрый брезент. При этом, перекрикивая воду, пояснил почти не безумным голосом: — Хорошо, что не потеряли. Вдруг опять дождь. Мы и без дождя были мокрыми до нитки, но говорить об этом не стоит. Одежду высушим, брезент тоже, на случай непогоды он и правда пригодится. Все быстро в порядок приведем, кроме багажника. А может, со временем из памяти выветрится и то, как нас швыряло, будто спичку, угодившую под слив унитаза… Как Бяка что-то орал мне в лицо, а я ни звука не слышал… Как крепкие шесты сгибались в форму подковы, когда мы пытались разминуться со смертью… Заставь меня повторить это еще раз… Нет, такое я ни за что не повторю. Ни за какие блага мира! Хрен вам, а не перекат. Останусь на той косе. Всю жизнь там проведу, встречу старость и помру. Что? Наводнения? Нет, наводнения — не страшно. Буду их пережидать, забираясь на самый большой валун. Уж его-то вряд ли затопит, ведь он возвышается метра на четыре. Чуть не зарыдал, представив картину столь великого счастья. Поменять ее на полет по водосточной трубе в разгар тропического ливня? Да ни за что на свете! Мозг понемногу начал разгоняться, и я наконец с ужасом осознал, что наши мучения все еще не закончились. Русло по-прежнему стиснуто скалами, и где-то ниже, в том направлении, куда течение тащит пену, продолжает реветь вода. И даже более того, до меня дошло, что именно там располагается основной источник шума. То есть то, что мы испытали до сих пор, — всего лишь разминка. Плот вынесло из-за камня, и у меня слегка отлегло от сердца. Я увидел, как с вертикальной кручи правого берега низвергается водопад. Именно грохот от этого притока меня и напугал. Течение поначалу понесло плот прямиком к водопаду. А у нас даже весла не осталось, чтобы этому помешать. Модифицированный подхват смыло при прохождении переката. Но на полпути река сжалилась и потащила нас в противоположную сторону. А затем мы и вовсе не поняли, где очутились. Просто в одну минуту реку окутало плотным туманом. Он всего лишь на несколько шагов просматривается и причудливо искажает звуки. Ну или нас так крутило, что водопад то и дело оказывался с разных сторон. — Бяка, ты ничего про такое не говорил, — пожаловался я. — Про что я не говорил? — Про водопад. — Я забыл. Это даже водопадом не называют. Это окончание порогов. — То есть пороги — все? — Да. Раз увидели падающую воду, это все, это значит, что главный порог мы прошли. — Прекрасно. А то в этом тумане нас до самой Красноводки донесет, и не заметим. Бяка покачал головой: — Это не туман. Это плохо. Это нас в болотные протоки занесло. — Не понял. Что за протоки? — Да я и сам не знаю. Я тут не был никогда. Слышал только. От водопада есть путь вниз, по реке. До другого большого водопада. Это уже водопад на Черноводке. Там перетаскивать лодки надо, пройти по воде нельзя. А у первого водопада надо идти справа. Потому что, если занесет влево, там протоки. Как лабиринт получается. Я не знаю, тяжело из него выбраться или нет. Лабиринт проток меня не напугал. — Нам, главное, берег найти. Он нормальный в этих протоках? — Кто? — Да берег же. — Так вот же он, — указал Бяка влево. Там в белесом мареве проступили очертания чего-то непонятного. Это оказался огромный камень с плоской вершиной, полностью затянутый роскошным мхом. При попытке высадиться к его подножию ноги чуть ли не по колено ушли в липкую грязь. Хорошо, что мы были босыми да и штанины закатали. Затолкав плот на мелководье, собрали нехитрые пожитки и попытались выбраться на нормальную сушу. Это скопище луж над грязью нас не устраивало. Увы, но, куда бы мы ни пытались идти, везде встречали лишь те же лужи да грязь. Единственные островки суши — мшистые кочки. Но они не держали наш вес, тут же проваливались, и ноги снова погружались в липкую жижу. Ориентиров не было вообще. Туман слегка поредел, но все равно дальше двадцати шагов в нем ничего не просматривалось. Попытки двигаться, удерживая водопад за спиной, ни к чему не приводили. Звуки в этом мареве разносились ненормально, шум ниспадающей воды будто крутился вокруг нас. В общем, с акустическим маяком затея не задалась. Кончилось тем, что мы снова вышли к плоту. Сначала увидели знакомый камень — единственный твердый объект в царстве грязи, воды и мха. Обрадовались было, не узнав старого знакомца с другого ракурса, но тут же опечалились. Да уж, неприятно осознавать, что битый час таскались по болоту, бестолково наворачивая круги. Кучу времени и сил потеряли. Бяка, присев на край плота, уставился вверх и горестно заявил: — Наверное, солнце мы не увидим. Это плохой туман. Он ненормальный. Он воняет почти как шлак в кузнице. — Да, серой слегка попахивает, — согласился я. — Что-нибудь слышал про это болото? Упырь покачал головой: — Тут и по левому берегу чащоба, и по правому тоже чащоба. Тут везде так. До большого водопада она тянется. Да и за ним тоже опасно. Если мы не умрем в этом болоте, нас съедят по дороге. — Кто съест? — заинтересовался я. — Не знаю. Это же чащоба. Здесь всегда есть те, кто может тебя съесть. — Пусть только попробуют. Мы же победители. — Гед, мы не можем найти выход из болота. Мы не победители, мы заблудившиеся. — Заблудившиеся? Это мы еще посмотрим. — На что посмотрим? — Давай поспорим, что я выведу нас отсюда прямо сейчас? — Как? — Да есть у меня один способ. Только я в нем не уверен…