Как ни обидно, но за изготовление дубинок ПОРЯДОК мне ни копейки не выделил. Очевидно, счел эти деяния совсем уж ничтожными. Ну да я тоже так считаю. Всего лишь две небрежно обработанные палки. Затем я принялся за новую снасть. Причем делал ее по совершенно иному чертежу. Вместо блесны из ложки примотал к шнуру плоскую гальку с отверстием почти посредине. Закрепил на ней крючок и занялся механизмом вытягивания улова. Закрепил блок в петле, приделанной к здоровенному суку с чуть заточенным концом. Пропустил через него конец шнура, оглядел полученный результат. Выглядело как корявое изделие совсем уж примитивного древнего человека. Но я гнался не за эстетикой, а за функциональностью. Вот последнее сейчас и проверим. До этого я был столь занят трудами насущными, что на реку практически не поглядывал. Но сейчас, куда ни бросал взгляд, не замечал ни намека на подсказку о месте пребывания рыбных стай и одиночных крупных особей. Нет, я видел круги и всплески, но это обычные забавы мелочи, не надо развивать навыки, чтобы такое рассматривать. И где же мое «рыбацкое чутье»? Почему ничего не показывает? Я не сомневался, что оно работает. Такой уж это мир, что сомневаться в столь основополагающих вещах — это все равно что всерьез верить в плоскую форму Земли. Да, такие люди в моем мире находились, но делились они на две категории: в той или иной мере ненормальные и очень даже здравомыслящие, зарабатывающие на интеллектуальной недостаточности первой категории. А я нормальный. Я очень даже нормальный. Я знаю, что навык работает. Надо лишь его включить. Минут пять ушло, пока я разобрался, как это делать. Оказывается, навык работает не сам по себе и не бесплатно. Его надо активировать, после чего он начинает расходовать ту самую теневую ци, которая затем сама по себе восстанавливается. Решив, что понял все, я наконец «нажал на кнопку». И обомлел. Река будто полупрозрачной стала, причем не только на мелководье. Ее дно подернулось паутиной тончайших линий, грубо отображающих скрытый от глаз рельеф. А выше этой поверхности то там, то сям переливались радужные пятнышки. В основном они образовывали скопления, но местами просматривались одиночные, как правило, значительно больших габаритов. Некоторые весьма внушительные, но точно говорить трудно, потому как их положение и габариты непрерывно менялись, то затухая, то разгораясь. Одно из ближайших скоплений кружилось вблизи поверхности воды. Именно там то и дело возникали круги, выдавая присутствие рыбы. Разинув рот, я не сразу осознал, что здесь не музей и попусту таращиться нежелательно. Нечеткая картина, показывающая потаенный мир реки, неожиданно погасла. Мои попытки ее вернуть не сработали. Причина «неполадки» обнаружилась быстро. Я, как последний ротозей, позабыл, что навык не на добром слове работает. Минуты за полторы его действия я бездарно слил всю Тень ци. И теперь мне, наверное, не один час придется дожидаться ее восстановления. Да уж… полюбовался. А ведь хотел освоиться с навыком нормально, а не столь бесполезно. Ну да ничего. Пока Тень восстанавливается, мне есть чем заняться. Бяка, стоявший рядом, уловил мое настроение и спросил: — Мы что-то неправильно сделали? — Нет, все правильно, — сказал я. — Сейчас начнем кайт ловить. С этими словами начал готовить к работе вторую снасть. Кол с блоком уже вбит в галечник, осталось основную часть шнура сложить змейкой для заброса. Даже до Бяки дошло, что я делаю что-то не то. Он неуверенно спросил: — Ты будешь ловить кайту камнем, а не ложкой? — Да, Бяка, именно так. Буду ловить ее дырявым камнем. — И она попадется? — Нет, конечно. Она же не совсем дура, чтобы на камень кидаться. Да и если ей захочется камней поесть, вон их сколько, вся река засыпана. — Но зачем тогда ты это делаешь? — Сбитый с толку упырь уставился на меня с великим недоумением. А я, продолжая готовить бесполезную снасть, тихо сказал: — Видишь брата Сатата? — Рурмиса? Вижу, конечно. Он с самого начала сидит рядом. — А вон того паренька видишь. Он кто? — Это Барго, старший сын Хромого Чугиса. — Бяка, тебе разве не кажется странным, что два физически здоровых парня вот уже не один час сидят неподалеку и смотрят на то, как мы проливаем трудовой пот? — Может, им делать нечего… — неуверенно протянул упырь. — Да ты сам прекрасно знаешь, что чушь сморозил. Работы в фактории всегда полно. Дошло до того, что Эшу приходится лично заниматься нашими детскими разборками. Он везде нос сует, по каждому пытаясь понять, кто на что сгодится. И даже неудачникам готов дать такую работу, что свободного времени у них не останется. А тут сразу двое бездельничают. Это ведь не просто так, это они притворяются бездельниками. — А на самом деле они кто? — не понял Бяка. — Они шпионы. Это промышленный шпионаж. — Что? Это никакие не шпионы. Это Барго и Рурмис. — А почему бы Барго и Рурмису не быть шпионами? Они хотят узнать все о нашем способе ловли кайт. Это ведь очень ценное знание. Я не собираюсь делиться им бесплатно и вообще не вижу смысла создавать нам конкурентов. Мы с тобой должны быть единственными охотниками на кайт. Понимаешь? — Ты думаешь, что, если Барго и Рурмис научатся ловить кайт, нас выгонят из подвала? — Запросто, — кивнул я. — Они крепче нас, у них больше ступеней просвещения и атрибутов, им легче рыбачить, чем нам. Вот поэтому мы станем рыбачить так, чтобы ничего не поймать. — Ты хитрый. — Вот именно. — Но если вообще ничего не ловить, как мы сможем работать? — Им надоест без толку на нас смотреть. Они уйдут, и мы займемся нормальной рыбалкой. — Но, если попадется рыба, они опять придут смотреть. — И опять им придется смотреть на то, как я кидаю камень. Не переживай, Бяка, я их быстро отучу за нами следить. Время здесь стоит дорого, долго они этим заниматься не смогут. Зрительная память у человека, последние двенадцать лет изучающего мир не ногами, а глазами, не может быть неразвитой. Поэтому место я выбрал не первое попавшееся. Если верить тому, что показывало мое рыболовное умение до того, как я по неопытности слил на него всю Тень, на дне здесь нет затопленных коряг и больших камней. Некрупный галечниковый склон медленно опускался почти до середины речного рукава. Рыбы здесь практически не было, только отдельные искорки мелочи проскакивали. Именно то, что мне надо. Забросив снасть, выждал несколько секунд и начал волочить ее по дну. Делал это равномерно и неторопливо, непрестанно прилагая усилия, чтобы высвободить крючок, цеплявшийся за некрупные камни. Их при этом переворачивало, и проводка продолжалась. На втором забросе Барго и Рурмис не выдержали, подошли поближе, а на третьем и вовсе рядом встали, взглядами фотографируя каждое мое действие. Особое внимание, разумеется, уделяли снасти. Барго наконец произнес: — Первый раз вижу, чтобы рыба ловилась на камень. — Это непростой камень, — загадочно заявил я. — Я вижу, что непростой. Он дырявый. Но это все равно камень. И ты выбрал плохое место. Кайт здесь нет, они любят плескаться там, где есть коряги и большие валуны. С этими словами Барго отошел и начал бродить по косе, то и дело нагибаясь. Тем же самым начал заниматься Рурмис. Последний через десять минут помчался к горе с радостным видом, что-то зажимая в руке. Вернулся он быстро и начал вязать шнур из размочаленных стеблей черемши. Барго подошел к нему, они о чем-то недолго поболтали, после чего оба с загадочным видом прошли мимо нас по направлению к фактории. При этом Рурмис снисходительно сказал: — Дураки вы. Не поймали ничего и не поймаете. А вот я сейчас наловлю. — Удачи тебе, — искренне ответил я грубияну. Ну да, без большой удачи кайту ему не видать. Рыба ведь не настолько глупа, чтобы кидаться на волочащиеся по дну камни. Рурмис с Барго расположились на перспективном месте и принялись по очереди закидывать копию моей фальшивой снасти. С блоком возиться они не стали, догадавшись, что я его использую только из-за своей слабости. Они полагали, что с добычей справятся вручную. «Конкуренты» после третьего заброса поспешили отойти еще дальше, увидев среди коряг большой бурун, оставленный приличной рыбой, показавшей на мгновение лишь красноватый хвост. Очень похоже на кайту, он у них того же цвета. Азарт был столь велик, что Рурмис переборщил, забросив метров на десять дальше, чем следовало. И намертво засадил снасть. И так и эдак дергал, затем с силой потащил, через плечо перекинув. Стебли черемши — материал крепкий, но у всего есть свой предел. Шнур лопнул, и снасть осталась в коряжнике. Следующую попытку парочка предприняла только спустя два часа. Подходящий камень они не нашли, но каким-то образом сделали отверстие в обычной плоской гальке. Эта снасть продержалась долго. Наученные горьким опытом, конкуренты не приближались к корягам. Плюс догадались крючок привязать менее прочным куском стебля. Пару раз он отрывался, но они быстро приделывали запасные. Вечером потеряли последний, после чего почесали затылки и ушли наверх. К нам подходить не стали, только покосились нехорошо, взглядами выказывая все, что думают по поводу нашей технологии ловли кайт.